* * *
Не знаю, как Вас, уважаемый читатель, но меня с некоторого времени начали настораживать слова типа «очевидно», «только», «единственный вариант» и т. д. и т. п. Реальная жизнь в ее многообразии весьма ощутимо отличается от «единственно возможной столбовой дороги» и довольно часто демонстрирует нам, что «очевидные выводы» на деле могут оказаться банальными заблуждениями…
Действительно ли столь «несовершенна» пиктографическая и иероглифическая письменность?.. Столь ли неоспоримы «преимущества» и «достоинства» алфавитного письма?.. Настолько ли «неизбежна» была та эволюция письменности, которая имела место быть?..
Попробуем в этом усомниться и посмотрим на разные виды письменности с несколько иных позиций…
Одна из основных функций письменности — передача информации. И именно на этой функции акцентирует внимание Ф.Кликс. Однако и у письменности, и у разговорного языка есть также и другие задачи!
«Обычно говорят, что язык есть «средство человеческого общения», не задумываясь о пустоте такой формулировки. А зачем же все-таки общаться? Более детально общение может быть раскрыто как организация социального взаимодействия, координация деятельности. В этом заключается коммуникативная функция языка…» (В.Курдюмов, «О сущности и норме языка»).
Заметим, что для решения какой-либо практической задачи, например — строительство башни, обеспечение координации совместной деятельности приобретает основное значение…
И вот тут-то все становится не столь уж «однозначным» и «очевидным».
«…само явление многообразия языков (термин заимствован у Вильгельма Гумбольдта) выглядит весьма загадочно. В самом деле, почему в мире так много языков? Их 5–6 тысяч, согласно подсчетам этнологов. Теория эволюции Дарвина, с ее механизмом приспосабливаемости к окружающей среде в ходе естественного отбора, в данном случае ничего не объясняет, так как обладание чрезмерным количеством языков не только не приносит пользы человечеству, но, наоборот, ему вредит. Так, если, например, рассмотреть ситуацию в рамках только одной лингвистической группы, то легко заметить, что качество языкового обмена в ее пределах зависит от степени развития лишь своего, «родного», языка. Что же касается выхода на уровень международных контактов, то и здесь всякое «языковое расточительство» (по выражению Стейнера) становится ненужным и лишь мешает взаимопониманию» (П.Рикер, «Парадигма перевода»).
Если лингвистическая группа мала (например, в небольшой стране), то серьезных проблем не возникает. А если страна большая, и в разных ее регионах жители разговаривают на разных диалектах?.. Тогда качество языкового обмена, очевидно, будет тем хуже, чем сильнее диалектное разнообразие. И здесь задача координации деятельности ложится в первую очередь уже на письменность, которая в некоторой степени нивелирует диалектные различия. Осуществляется же это за счет введения определенных дополнительных правил письма, в котором в итоге складывается два противоречивых принципа. В соответствии с одним из принципов алфавитного письма слова должны писаться так, как они произносятся; в соответствии с другим — слова должны писаться по некоей «традиции», закрепляемой в правилах орфографии.
Но при общении между разными народами не спасает и это — слишком велико различие языков…
В целом: в вопросе решения задачи коммуникации современная алфавитная система письменности вынуждена идти на всевозможные «ухищрения» от специально разрабатываемых правил орфографии до целой индустрии перевода.
Однако с этой же задачей гораздо эффективней в ряде случаев способны справляться другие формы письменности, построенные на кардинально иных принципах. Речь идет в первую очередь об идеографии, одной из разновидностей которой является иероглифика.
Термин «идеография» соответствует такому письму, знаки которого (идеограммы или логограммы) отображают не звучание, а значение слова. Эта привязка не к звуку (фонетике), а к значению (смыслу) слов дает идеографии целый ряд преимуществ.
«Прежде всего, идеографическое письмо передает достаточно полно и точно содержание любого словесного сообщения независимо от степени его конкретности или отвлеченности. Кроме этого, передаются (хотя и неполно) элементы структуры высказывания (словопорядок, словесный состав, некоторые грамматические формы и т. д.)» (О.Завьялова, «Лабиринты иероглифа. От древних гадательных костей до современного киберпространства»).
Идеографическое письмо пользуется строго фиксированными, устойчивыми по начертанию наборами знаков, в начертании которых может сохраняться некоторое, хотя бы символическое сходство с изображаемым предметом.
Кроме того, отсутствие привязки идеограмм к звуку позволяет сохранять неизменными знаки письменности даже при значительных изменениях разговорного языка весьма длительное время. Так, как это имеет место, например, в уже упомянутом ранее Китае (некоторые ученые считают, что китайские иероглифы существуют уже около 6000 лет).
«Логично, что для передачи, предположим, понятия «птица», человек ее просто нарисует. То есть на скале (папирусе, пергаменте, глине) он фиксирует понятие, а не звуки, которыми это понятие передается. Это принцип иероглифического письма, принятого в Древнем Египте и до сегодняшнего дня используемого в китайском языке. Его очевидное достоинство — независимость от произношения. Современный (грамотный) китаец с легкостью понимает тексты, написанные пару тысяч лет назад. Иероглифическая письменность объединяет Китай: различие северных и южных диалектов очень существенно. В свое время вождю и учителю китайского пролетариата Мао Цзэдуну, который был родом с Юга, требовался переводчик (!) для агитации в Харбине и северных провинциях» (там же).
«Существует большое количество диалектов китайского языка. О точном их числе спорят специалисты. Всего лингвисты насчитали семь диалектных групп, каждая из которых делится на несколько подгрупп. (Насчитывается до 730 диалектов). Диалекты юга и севера отличаются так сильно, что жители Шанхая и Пекина не поймут друг друга: иероглифы понимают одинаково, но произносят по-разному. В одном лишь Пекине насчитывается три диалекта — Западного города, Восточного города и районов к югу от проспекта Чаньань дацзе! Иероглифы же, связанные лишь со значением слов, позволяют пекинцу объясниться не только с гуанчжоусцем, но даже с корейцем или японцем, языки которых имеют совсем не китайскую грамматику» (там же).
«…иероглифы в Китае — это не только символ древней культуры. Испокон веков они обеспечивали единство нации во времени и пространстве. Даже в начале ХХ столетия иероглифическая письменность позволяла всем образованным людям читать древние изречения Конфуция и сочинять стихи по средневековым образцам. Она же всегда связывала воедино множество китайских диалектов-языков. Их несхожесть настолько велика, что жители разных областей Срединного государства либо устно объяснялись друг с другом через «переводчиков», либо «писали» на ладони иероглифы, читая их со своим диалектным произношением» (там же).
Природа столь высокой эффективности китайской письменности в решении задачи коммуникации по сравнению с письменностью алфавитной кроется в принципиальном отличии базовых принципов в основе двух вариантов передачи информации — смысловом и фонетическом (отображение звука, а не смысла). Представляется достаточно тривиальным вывод, что при использовании смыслового принципа проблем между языками нет, а при использовании фонетического принципа неизбежно возникает прямая зависимость от сходства разговорных языков. И Китай подтверждает этот вывод…
Мы же настолько привыкли к использованию фонетического принципа, что считаем его совершенно «естественным» и «неизбежным», иногда даже приписывая им «неразрывное единство». В одной из книг мне попалось даже такое определение: «Письмом называют систему начертательных знаков, используемых для фиксации звуковой речи»… Уже в самом определении по умолчанию закладывается связь с фонетикой!.. Ясно, что и переход письменности к фонетической основе в этих условиях может показаться (вслед за Ф.Кликсом) вполне «естественным» и «неизбежным», а Китай — лишь «отставшей в развитии» страной…
