— До меня только что дошло: оба этих человека, Жанна д’Арк и Тутанхамон, умерли молодыми.

— Очень молодыми, — серьезно сказал Джош, освежая в памяти историю. — Они оба умерли в девятнадцать лет!

— Ну да, все так и было, — согласилась Ската и посмотрела на Николя Фламеля и Трехликую богиню.

— Люди! — прошипела Геката. — Люди с серебряной и золотой аурой!

В ее голосе звучали растерянность и злость.

— Такое и раньше случалось, — спокойно ответил Фламель.

— Как будто я не знаю!

Они стояли на берегу журчащего ручейка, который пробивался между деревьями и впадал в восьмиугольный пруд, усеянный цветками белых кувшинок. Огромные красные и белые японские карпы резвились в идеально прозрачной воде.

— Никогда не встречал две такие ауры вместе, тем более у близнецов, родившихся в одном веке. Они обладают великой и доселе нетронутой силой, — настойчиво сказал Фламель. — Мне ведь не нужно напоминать тебе текст Кодекса? В первом пророчестве Авраама говорится: «Двое как один и одно целое».

— Я помню пророчество! — огрызнулась Геката, и ее платье испещрили красно-черные прожилки. — Я сама была свидетелем того, как этот старый дурак его написал.

Фламель хотел было задать вопрос, но попридержал язык.

— Правда, он ни разу не ошибся, — пробормотала Геката. — Он знал, что Дану-Талис уйдет под воду и что нашему миру придет конец.

— А еще он предсказал, что ваш мир вернется, — напомнил Фламель. — Когда появятся «двое как один и одно целое», когда соединятся солнце и луна.

Геката склонила голову набок, и ее глаза с узкими зрачками уставились на близнецов Джоша и Софи.

— Золото и серебро, солнце и луна. — Она перевела взгляд на Фламеля. — Ты веришь, что это о них говорится в пророчестве?

— Да, — просто ответил он. — Верю. И не могу иначе.

— Но почему?

— Потому что Кодекс пропал и Ди сможет начать возвращение темных старейшин. Если именно об этих близнецах говорится в пророчестве, тогда после должного обучения я смогу с их помощью предотвратить это… и спасти Перри.

— А если не получится? — спросила Геката.

— Тогда я потерял любовь всей своей жизни, а этому миру и всему человечеству грозит гибель. Но если у нас есть хотя бы малейший шанс, мне нужна твоя помощь.

Геката вздохнула.

— Давно, очень давно не брала я учеников. — Она посмотрела на Скату. — А когда брала, ничего хорошего из этого не выходило.

— Теперь другое дело. Ты будешь работать с чистым талантом, нетронутой силой. К тому же у нас мало времени.

Фламель сделал глубокий вдох и официально заговорил на древнем языке потонувшего острова Дану-Талис:

— Дочь Перса и Астерии, [20]богиня чар и магии, прошу тебя пробудить магические силы этих близнецов!

— А если я соглашусь, что тогда? — требовательно спросила Геката.

— Тогда я обучу их пяти магиям. Вместе мы вернем Кодекс и спасем Перенель.

Трехликая богиня засмеялась горьким сердитым смехом.

— Осторожнее, алхимик Николя Фламель, а то еще сотворишь нечто такое, что уничтожит нас всех!

— Ты согласна?

— Я должна подумать. Дам свой ответ позже.

Сидя в машине на другом конце поляны, Софи и Джош вдруг заметили, что Фламель и Геката пристально смотрят на них. И оба одновременно вздрогнули.

— Что-то не то с этим домом Софи зашла в комнату брата, не сводя глаз со своего дорогущего мобильника. — Здесь вообще не ловит.

Она походила по комнате, наблюдая за экраном, но палочек на индикаторе сигнала так и не прибавилось.

Джош непонимающе посмотрел на сестру.

— С этим домом? — недоверчиво повторил он и заговорил очень медленно: — Софи, мы же внутри дерева! Я бы сказал, это само по себе странно, ты так не думаешь?

Когда Геката закончила переговоры с Фламелем, она развернулась и исчезла за деревьями, не сказав ребятам не слова. Миссия проводить их до дома богини была возложена на плечи Фламеля. Велев близнецам выйти из машины, он повел их по узкой извилистой тропинке, которая каким-то чудом продиралась сквозь тернистые дебри. Они так увлеклись необычными растениями — огромными буро-фиолетовыми цветами, которые следили за их передвижением; ползучими ветвями, которые сворачивались в кольца и извивались, точно живые змеи; травой, которая росла на Земле только в эпоху олигоцена, — что и не заметили, как тропинка постепенно расширилась и привела их к поляне, где стоял дом Гекаты. Даже когда ребята посмотрели вверх, им потребовалось какое-то время, чтобы понять, что это вообще такое.

Перед ними, посреди широкой, чуть покатой поляны с крупными кляксами ярких цветов, стояло дерево. По высоте и обхвату оно было сравнимо с приличным небоскребом. Ветви и листья на самой верхушке купались в белой облачной вате, а торчащие из земли корни, похожие на когтистые пальцы, были размером с машину. Само дерево было кособокое и сучковатое, шершавая кора пошла глубокими трещинами. Толстые ветви ползучих растений, свободно свисая с веток, обмотали дерево, точно огромные трубы или провода.

— Дом Гекаты, — пояснил Фламель. — А вы единственные люди за последние два тысячелетия, которые его увидели. Я сам об этом только в книжках читал.

Заметив изумление на лицах ребят, Скетти улыбнулась и легонько пихнула Джоша локтем.

— А вы думали, где будете жить? Не в трейлере же!

— Я не… то есть я не знаю… Я не думал… — замялся Джош.

Его глазам предстало невиданное зрелище, и то немногое, что он знал из биологии, подсказывало ему, что ни одно растение в природе не может вырасти до таких размеров. Ни одно естественное растение, тут же поправил он себя.

Софи показалось, что дерево похоже на очень-очень древнюю женщину, сгорбившуюся от старости. Фламель мог сколько угодно говорить о древности, о воительнице, которой две тысячи лет, или о богине, родившейся десять тысяч лет назад. Она не воспринимала цифры и не понимала их сути. А вот дерево — это другое дело. Они с Джошем и раньше видели очень старые деревья. Родители возили их в национальный парк «Редвуд», где растут гигантские секвойи, которым по меньшей мере три тысячи лет. Однажды они неделю прожили с отцом в Белых горах на севере Калифорнии, пока он изучал Мафусаилово дерево, [21]которое считалось самым древним живым объектом на планете. Глядя на сучковатое, перекошенное Мафусаилово дерево (точнее, это была сосна), нетрудно было представить его поражающий воображение возраст. Но, увидев дерево-дом Гекаты, Софи нисколько не усомнилась, что оно стоит тут испокон веку и ему на целое тысячелетие больше лет, чем Мафусаилову дереву.

Подойдя ближе, они поняли, что сравнение с небоскребом не так уж и неуместно: в коре дерева были вырезаны сотни окон, и в комнатах за каждым из них горел огонек. Но лишь у самого входа в дом ребята ощутили, что ствол у дерева поистине необъятный. Гладко отполированные створчатые двери возвышались на все шесть метров и, несмотря на это, открывались от одного прикосновения пальцев. Близнецы шагнули в просторное круглое фойе.

И замерли.

Внутри дерево было полое. Стоя в дверях, они могли поднять глаза и увидеть его насквозь до самых высот, где собирались невесомые облака. Вдоль этажей тянулась плавно извивающаяся винтовая лестница, и через каждые несколько ступенек из открытой двери лился свет. Из стен извергались десятки миниатюрных водопадов и ниспадали вниз, где вода собиралась в огромный круглый бассейн, занимавший почти весь пол. Внутренние стены дерева были гладкие и ничем не украшенные, если не считать завитков и пучков вьющихся стеблей, которые пробивали поверхность, будто кровеносные сосуды.

Дом был совершенно пуст.

Никто не шевелился в дереве, ничто — будь то человек или не человек — не взбиралось по бесчисленным ступенькам, во влажном воздухе не летало ни одно крылатое существо.