– Именно так. Не могу я выйти замуж за мужчину, который не стремится так же сильно, как я, создать нашу семью. За мужчину, который подсознательно хочет подстраховаться на тот случай, если ничего не получится.

– Включи мозги. Чего еще ты ждала от Трэвиса? Он бизнесмен до мозга костей. И я предупреждала тебя с самого начала, что он невероятно хладнокровный человек. Совсем не такое эмоциональное существо, как ты. Если хочешь знать мое мнение – вполне в духе Трэвиса заранее подстраховаться. Скажи спасибо, что он был достаточно честен и не захотел обременять тебя ребенком, так сказать.

Хладнокровный? Трэвис? Никогда. Однако он действительно прирожденный бизнесмен, и периодически проявлял невероятное упрямство. Достаточно вспомнить, каким непробиваемым он становился всякий раз, когда она заводила разговор о чайном магазине. Может, он и брак рассматривает, как потенциальный инвестиционный проект. Мысль вызвала тошноту.

– Джулиана? Налить тебе еще чая? – проворно вскочила на ноги Элли. – Хочешь?

В любое другое время кузина, поменявшаяся с ней ролями, старающаяся ободрить и утешить, заставила бы Джулиану рассмеяться. Но сейчас, когда Элли поставила перед ней чашку со свежим чаем, ощущала только вялую благодарность.

– Спасибо.

– Наверное, следует одобрить твое внезапное озарение, – вздохнула Элли. – В конце концов, именно я предостерегала тебя от свадьбы с этим мужчиной. Но по какой-то безумной причине мне невыносимо видеть, как ты коришь себя за ужасную ошибку. Такое поведение тебе совершенно несвойственно. Возьми себя в руки, дорогая. Депрессия тебе не к лицу.

– Знаю.

Джулиана потягивала чай. Она совершенно обессилела, но, похоже, сегодня это не имеет значения. Сегодня вообще ничего не имеет значения, за исключением ужасного открытия, что она совершенно неправильно оценила Трэвиса Сойера. Ему не нужны дети, потому что он не верит в прочность их союза. Что означает его нежелание внести свою лепту в их брак.

– Джулиана? Тебе получше?

– Нет.

– О, милая, мне так жаль.

Джулиана невидяще уставилась в кухонное окно.

– Что мне делать, Элли?

– Ну… вероятно, придется рассмотреть возможность отмены свадьбы, если ты сомневаешься в вашем общем будущем.

– Помоги мне Господь. Сомневаюсь, что найду в себе мужество пойти на такой шаг.

– Джулиана? Прости, но, похоже, у меня не будет возможности выехать вовремя, чтобы успеть к ужину.

– Второй вечер подряд, Трэвис. Что-то происходит с «Пылающей долиной»?

– Пока не знаю. Возможно.

– Звучит не слишком обнадеживающе.

«Наверное потому, что не питаю напрасных надежд», – подумал Трэвис.

– Не хочу внушать тебе ложный оптимизм. Послушай, мне пора вернуться к делам. Не знаю, во сколько приеду домой.

И умолк, всей душой жаждая услышать, что не имеет значения, насколько поздно он вернется, все равно она его дождется.

– Вероятно, ты будешь совсем измученным, когда закончишь работу.

– Да. Вероятно.

Трэвис стиснул трубку, предчувствуя, что последует дальше. Джулиана наверняка скажет то же самое, что и вчера вечером, когда он сообщил, что будет поздно: «Возможно, тебе лучше отправиться прямо к себе домой и лечь спать».

– Не надо ко мне приезжать. Знаю, ты устал. Возможно, тебе лучше отправиться прямо к себе домой и лечь спать, – слишком спокойно, по мнению Трэвиса, предложила Джулиана.

– Да. Я тоже так подумал. Увидимся завтра, милая.

– Хорошо.

– Все в порядке с пятничной вечеринкой?

– Да. Все хорошо, – после небольшой паузы отозвалась Джулиана.

Трэвис явственно ощущал ее отчуждение. Он крепче стиснул телефонную трубку, лихорадочно ища способ удержать ее на другом конце провода чуть подольше.

– Платье подобрала?

– Нет. Элли настаивает, чтобы завтра мы с ней вместе предприняли еще одну попытку. Я велела ей не переживать. Если не куплю ничего нового, всегда смогу откопать что-нибудь из своего шкафа.

Трэвис с мрачным отчаянием закрыл глаза, услышав полное отсутствие энтузиазма в ее голосе. При нормальных обстоятельствах Джулиана никогда бы такого не сказала. Она перерыла бы всю Калифорнию вдоль и поперек ради нового наряда для вечеринки по поводу помолвки.

– Удачи в походе по магазинам, – наконец выдавил Трэвис, осознавая, что счастье утекает быстрее, чем вода через сито. – Постараюсь зайти завтра в «Очарование» на чашечку кофе.

– Хорошо. Увидимся завтра, – протянула Джулиана. – Спокойной ночи, Трэвис.

– Спокойной ночи.

Трэвис медленно повесил трубку и уставился на ночной Джевел-Харбор сквозь огромное, от пола до потолка, окно на противоположной стене. Тьма выглядит ласковой и утешающей… бархатистой. В ней можно укрыться. Внутри офиса пространство заливал яркий флуоресцентный свет, негде спрятаться от отчетливо маячившей на горизонте катастрофы.

Разумеется, он предвидел полный провал. Причем с самого начала, когда согласился попытаться спасти курорт. Но нерушимая вера Джулианы в него на какое-то время затмила реальность. Даже сейчас эта самая нерушимая вера не только раздражала, но и подстегивала.

Черт, ведь на какое-то время он и сам почти поверил в благоприятный исход дела.

Но последние два дня Джулиана не выказывала обычной безмятежной уверенности в его способностях. Не провозглашала жизнерадостных ободряющих тирад, что все получится.

Да еще и Бикерстаф молчит.

Но Трэвис понимал, что холод в душе вызван не противоборством с суровой реальностью бизнеса, а осознанием того факта, что Джулиана уже отдаляется от него, хотя курорт пока не обанкротился.

Она вела себя прохладно и отчужденно с той злосчастной прогулки по пляжу, когда вдруг заговорила о беременности. С тех пор перестала пытать его насчет даты свадьбы. Перестала донимать идеей о чайном магазине. А теперь еще и потеряла интерес к покупке нового платья для обручальной вечеринки. Очень зловещие признаки.

Его яркая, жизнерадостная, восторженная Джулиана ускользала из рук, хотя ничего еще не случилось с «Пылающей долиной».

Трэвис, наверное, в сотый раз прокрутил в голове разговор на пляже, стараясь понять, почему Джулиана так охладела.

Сегодня утром его осенило ужасное подозрение. Может, она случайно забеременела, на что и намекала, а его гнев и отказ поверить глубоко ее ранил.

Но это невозможно. Ведь когда он прямо спросил, она все отрицала. В таком важном вопросе Джулиана не стала бы лгать.

Потом Трэвис решил, что она наконец-то осознала – шансов на спасение гостиницы и вложенных туда ее личных денег практически нет. В глубине души, при всей своей импульсивности и восторженности, Джулиана была еще и прагматичной бизнес-леди. Может, она в конце концов реалистично взглянула на будущее «Пылающей долины» и свое собственное.

Совершенно очевидно, что, не сумев отстоять курорт, Трэвис автоматически вернется к роли плохого парня. Он понимал это с самого начала. Существуют только два варианта. Он сам станет или проблемой, или решением. Третьего не дано. Либо спасет «Долину», либо именно он ее обанкротит.

Сойер изначально настраивал себя на подобный исход дела, но почему-то поддался восторженному давлению Джулианы и ее безграничной вере в него.

Перед ее неиссякаемым оптимизмом трудно устоять, размышлял Трэвис. Но ему еще не приходилось иметь дело с новой Джулианой, утратившей свой кипучий энтузиазм.

Похоже, она в нем разочаровалась.

Трэвис напомнил себе, что никогда не сомневался – если дела пойдут плохо, Джулиана встанет на сторону своей семьи. Обвинит его в потере «Пылающей долины» и, возможно, крахе брака Кирквудов впридачу.

И будет права, как ни неприятно это осознавать.

Сойер четко понимал – когда все будет кончено, он снова окажется никому ненужным. Эта роль частенько отводилась ему в прошлом, так что ошибиться трудно. Никто никогда не вставал на его сторону.

Он пытался внушить себе, что все к лучшему. Отношения с Джулианой с самого начала висели на волоске. Возможно, разрыв пройдет легче, учитывая, что она уже начала от него отдаляться.