Альфонс принес еду.

Вот так, примерно.

Закуски: Fritti Misti Vegetable. Большая тарелка цукини, баклажанов и брокколи в хрустящей панировке.

Crostino al Proscutto — поджаренные гренки с тонкими кусочками копченого окорока, покрытые расплавленным пармезаном.

Приятно было наблюдать, как ест Бри. Она делала это очень сосредоточенно и деликатно. Через некоторое время сказала:

— Я назвала собаку Бартли-Джек.

— Почему?

Она пожала плечами, будто сама не знает.

— Я не знаю.

На второе Бри взяла Cotoletta Alia Milanese. Панированную говядину с соусом. Во рту тает.

Я взял Gnocchi. Маленькие клецки с ароматом Porcini.

Это такие итальянские грибы.

Это все я рассказал Бри. На нее произвело впечатление, она сказала:

— И откуда ты все это знаешь? Ты чаще всего и по-английски ничего сказать не можешь.

— В первые две недели в тюрьме, до того как чему-нибудь научиться, из книг у меня было только итальянское меню, которое кто-то повесил на стену моей камеры. Я его прочел, наверное, тысячу раз. Потом его кто-то стырил.

— Зачем?

— Это тюрьма, что там еще делать? И не важно, что тырить.

В конце взяли эспрессо, обожги-себе-нёбо, настоящий, горький. Я сказал:

— Бри, я хочу, чтобы ты меня серьезно выслушала.

— Конечно.

— У тебя есть куда уехать на время?

— А что?

— У меня есть кое-какие дела, которые мне нужно уладить, и я не хотел бы о тебе беспокоиться.

— Нет. У меня теперь щенок, я просто не могу уехать.

— Господи, возьми этого чертового щенка с собой.

— Нет, до тех пор, пока не скажешь зачем.

Я закурил сигаретку, со вздохом выпустил дым и ответил:

— Тут кое-кто на меня давит. Они могут попытаться причинить тебе вред.

— Да пошли они.

— Давай, Бри, я тебе дам денег.

— У меня тонны денег.

— Пожалуйста, Бри, сделай это для меня.

— Я могла бы. Почему ты ничего не хочешь узнать о докторе?

— Почему не хочу? Хочу. А что случилось?

— Он веган, радикальный вегетарианец.

— Ну и что? Ты временами тоже бываешь вегетарианкой.

— Я не люблю, когда мне об этом говорят. В любом случае, мне больше нравятся бандиты, такие как ты.

Я сдался. Попросил принести счет, заплатил. Спросил:

— Бри, такси вызвать?

— Нет, у меня проездной на автобус.

— Когда начался?

— Вроде вчера.

— Осторожно, милая.

Она улыбнулась мне той самой улыбкой, которая ничего не обещает.

Я только направился вниз к Нью Роуд, как какая-то машина мне посигналила.

Окно опустилось — это был Джефф.

— Митч, я искал тебя, приятель.

— Да?

— Запрыгивай, подвезу.

— Только до Овала, я там припарковался.

Я сел в машину, Джефф дал по газам. Уличные отморозки расплывались от скорости. Он сказал:

— Окажи мне услугу, приятель.

— Попытаюсь.

— Через пару дней мы идем на север.

— Да?

— Из нашей бригады двое не могут. Джерри ногу сломал, а у Джека жена в больнице.

— А отложить нельзя?

— Две последние экскурсии на полку положили. Трудно быть сразу и бандитом, и семейным человеком.

— И о чем ты меня просишь, Джефф?

— Поддержи бригаду.

С братанами дела такие, с ними сопли не пожуешь.

Да или нет.

Я сказал:

— Да.

— О, я так рад, братан. В понедельник утром у меня… в восемь тридцать.

Я вышел из машины, он говорит:

— Круто, что ты с нами, Митч.

Да ладно, не такое уж большое дело.

Это я так подумал.

Пока шел по аллее Холланд-парка, заметил, что свет в доме погас. Подумал: «Ну и слава богу». Скакать на актрисе почти так же аппетитно, как в тюрьме завтракать.

Уже хотел было пойти в свою комнату, когда заметил свет на кухне. Почему бы и нет?

За кухонным столом сидел Джордан в рубашке с короткими рукавами, перед ним стояла керамическая бутылка.

— Йо! — произнес я.

Он поднял на меня глаза, говорит:

— Присоединяйся.

— Угу.

Никогда не видел Джордана без пиджака. Руки у него были загорелые, с крепкими мускулами. Он кивнул на стакан.

Я взял. Он наклонил бутылку, налил мне до краев и говорит:

— Это «Джиневер», голландский джин.

Мы чокнулись, пробормотали что-то вроде «ну, поехали» и опрокинули. Иисусе милостивый, вставило круто. Мгновение благодати, потом ощущение, как будто тебе врезали хорошенько и в животе полный блицкриг. Я даже прослезился. С шумом выдохнул.

Он кивнул, предложил:

— Еще по одной?

— Конечно.

Придя в себя от двойного заряда, я начал скручивать сигаретку. Джордан спросил:

— Можно мне?

— А как насчет правил?

— Да пошли они.

Я протянул ему одну, дал прикурить, заметил:

— Ты даже общаться начал.

Он глубоко затянулся, явно не в первый раз. Передо мной сидел парень, который вырос на травке. Я спросил:

— Как мадам?

— Жду, когда позвонит в театр.

— Господи! С этим все понятно. А что потом?

Он выглядел огорченным. Пьяным тоже, но в основном огорченным. Сказал:

— Я что-нибудь придумаю. Как всегда.

Я опьянел уже настолько, что спросил:

— Ну и что за дела, чего ты здесь торчишь?

Он вроде как удивился, потом сказал:

— Это моя жизнь.

Вроде расположен к разговору. Я решил продолжить:

— Ты ведь был ее мужем?

Моя осведомленность его не озадачила, он сказал:

— Я и сейчас ее муж.

После чего положил руки на стол, сфокусировался на мне:

— До нее я был никем. Она — биение моего сердца.

Я понял, что мы, два чувака, в полной жопе, — ну так вперед. Говорю:

— Но она ведь… того… ты знаешь… с другими встречается?

Он сплюнул на пол, процедил:

— Сс…кх…ааа.

Потом сказал:

— Они никто, игрушки, она избавляется от них, как от мусора. Остаюсь только я.

У него на губах показалась слюна, глаза блестели лихорадочно. Я подумал, как бы у него из колоды карта не выпала. Сбавил обороты, говорю:

— Ты о ней позаботишься.

Он руками замахал отрицательно. Я джин разлил по стаканам, спросил:

— Слышал, как Гарт Брукс и Триша Йервуд поют дуэтом «В чужих глазах»?

— Нет.

— Музыку совсем не слушаешь, а?

— Есть только Вагнер.

Я не думаю, что это был ответ здравомыслящего человека. По меньшей мере, это не мой ответ.

Потом Джордан сделал очень странную вещь. Встал, поклонился и сказал:

— Благодарю вас за чудесную беседу, но сейчас я должен оберегать дом.

Я поднялся, не вполне понимая, стоит пожать ему руку или нет. Говорю:

— Спасибо за угощение.

Я уже почти подошел к двери, когда он сказал:

— Мистер Митчелл, если вы попадете в беду, я всегда к вашим услугам.

— А…

— Я бесценный союзник.

Продвигаясь к своей кровати, я ни на минуту в этом не усомнился.

Включил телевизор; в глазах двоилось.

Наверное, я был очень пьян, потому что «Элли МакБил» [36]показался мне неплохим сериалом.

Пятница. Я прикинул, что если мне предстоит грабить банк в понедельник, то лучше получить, как в армии, немного ОР — Отдыха и Развлечений.

Позвонил Эшлинг, она сказала:

— Не думала, что ты позвонишь.

— Почему?

— Это мужские игры. Когда женщине говорят: «Я позвоню», ей не стоит задерживать дыхание.

— О'кей… Ну а пригласить-то тебя можно куда-нибудь?

— О да, у меня есть один план.

— Нет ничего лучше, чем план.

— Можешь подхватить меня в метро на «Ангеле» в восемь тридцать?

— Айлингтон?

— Что, не нравится?

— Это север.

— Ну и что?

— Ничего. Можно и на север.

— До встречи.

Я СДЕЛАЛ ВСЮ работу за день:

починил дверь

вымыл окна

насвистал несколько мелодий.

Наступил вечер, Джордан выдал мне пачку наличных. Сказал: