Мэриголд сразу почувствовала, что эта идея ей по душе. В доме Стефани они с Полом узнали друг друга. Ненавистный отель был для Мэриголд последней главой ее романа с Линдли, а маленький уютный дом Стефани — источником новой жизни.

— Я согласна! — воскликнула она. — Дело за Полом.

— Пол, — многозначительно заявила Стефани, — согласится на все, что бы вы ни выбрали, моя дорогая.

И это было правдой.

В течение следующих десяти дней, волнующих и насыщенных событиями, Мэриголд иногда подумывала, не остаться ли им с Полом помолвленными еще на год, чтобы как следует насладиться предвкушением счастья. Но с другой стороны, ее поспешное замужество несло в себе нечто драматическое и захватывающее, и это очень нравилось Мэриголд.

Как бы там ни было, теперь у нее совсем не оставалось времени на мрачные размышления. И если по ночам ей порой приходилось бороться с паническим страхом, стискивавшим ей сердце, утром страх уходил в самую глубину ее сознания.

День свадьбы Мэриголд был одним из тех необыкновенно ярких и ясных зимних дней, по поводу которых люди обычно говорят: «Погода просто восхитительная» или «Погода не по сезону», в зависимости от характера.

Возможно, именно по этой причине Мэриголд чувствовала себя спокойно и уверенно. Она немного опасалась, что тревога одолеет ее в последнюю минуту. Но по дороге в церковь она радовалась всему — солнечному свету, улыбкам прохожих и даже надоедливой заботе их старого семейного адвоката, который с трогательным рвением взял на себя роль посаженого отца.

Одна из несправедливостей жизни состоит в том, что, в то время как женщина в день свадьбы выглядит наилучшим образом, мужчина очень невыразителен. Но Пол не пошел на поводу у обстоятельств, и улыбка, посланная им Мэриголд, когда она направлялась к нему по освещенному солнцем проходу между рядами в полупустой церкви, показалась ей заключительным ярким аккордом этого ослепительного и прекрасного дня.

Потом новобрачные вместе со Стефани и Дэвидом Тревлином, который вел себя как настоящий джентльмен, отправились в «Савой» праздновать.

Мэриголд казалось, что это какая-то волшебная игра воображения. Она опьянела от восторга и была готова справиться с любой проблемой. Если она и думала о Линдли в эти минуты, то только со смехом. Он наверняка уже покинул Англию и никак не мог помешать ее нежданному счастью.

Рядом с ней сидел Пол, а напротив — Стефани с Дэвидом Тревлином, безумно влюбленные друг в друга, и нельзя было не поверить в то, что сказочное состояние безоблачного счастья когда-нибудь придет и к ним.

В середине дня молодожены попрощались со Стефани и Дэвидом и отправились в дом Стефани.

В шесть часов вечера они уже удобно расположились у камина и пили чай, не переставая удивляться, что этот дом, который сейчас был их собственным маленьким раем, принадлежал только им.

После чая Пол обнаружил, что у него кончились сигареты.

— Я схожу в местный магазин, дорогая, и куплю. Это не займет больше четверти часа, — пообещал он.

— Хорошо. А я пока поиграю в опытную домохозяйку.

— Тебе не хочется уехать? — тревожно спросил он.

— Конечно нет, — сказала Мэриголд и засмеялась. — Здесь замечательно.

Когда Пол ушел, она вымыла посуду и отправилась осматривать дом.

Странно было думать, что в этом доме когда-то жил Линдли. Или Стефани переехала сюда уже после того, как они стали отдаляться друг от друга? Мэриголд не хотела размышлять на эту тему. Линдли остался в прошлом. Впрочем, ей никогда не удастся полностью отделаться от воспоминаний. Она была рада, что здесь не осталось его фотографии, которая повергла ее в такой шок в первый вечер. Сейчас Мэриголд стояла в той самой гостиной, где увидела фотографию Линдли.

Она пыталась забыть о Линдли, но была не в силах справиться с собой.

Тут, к ее несказанному облегчению, зазвонил дверной звонок, и волшебная действительность вытеснила ужасное прошлое из ее памяти.

Мэриголд пошла в холл, едва скрывая свою радость, и распахнула дверь.

На пороге стоял Линдли.

В первую секунду Мэриголд подумала, что у нее галлюцинация. Но Линдли тоже был ошеломлен, и она поняла — это реальность.

— Мэри? — Он молчал всего секунду, но ей показалось, что прошла вечность. — Мэри, что, черт возьми, ты здесь делаешь?

— Я здесь остановилась, — еле вымолвила Мэриголд, ничего не соображая.

— Остановилась?

Он мягко отстранил ее и вошел внутрь, закрыв за собой дверь.

— Где Стефани?

— Ее нет. Она в Лондоне.

— В Лондоне? Я считал, что она все время дома.

«А я, — с горечью подумала Мэриголд, — считала, что ты в Америке».

Глупо было полагать, что все может разрешиться само собой только потому, что ей этого хотелось.

— Тогда что ты тут делаешь? — По старой привычке Линдли взял ее за руку и повел в гостиную. Все его поведение говорило о том, что в доме Стефани он чувствует себя хозяином. Впрочем, он и был здесь хозяином. — Я ничего не понимаю. Было бы довольно странно встретить тебя здесь со Стефани. Но то, что ты здесь без нее, совершенно необъяснимо.

Он замолчал, вопросительно глядя на Мэриголд, и она решила, что должна ему ответить.

— Да, это должно казаться странным, — начала Мэриголд. И оттого что ее слова звучали так глупо и беспомощно, она добавила: — Я знаю Стефани очень хорошо. Я с ней работаю.

— Работаешь с ней? И давно ты ее знаешь? Что все это означает, Мэри?

Линдли уселся в кресло у огня — то кресло, в котором четверть часа назад сидел Пол, — и вытянул перед собой длинные ноги. Мэриголд чувствовала, что он не сердится. Если же он все-таки сердился, то не показывал виду. Его дружеская улыбка была вполне искренней.

Но он был озадачен и, возможно, даже встревожен, хотя и пытался это скрыть.

Мэриголд медленно опустилась на ручку кресла напротив Линдли, подумав, что, как бы ни хотелось ей промолчать, она будет вынуждена многое ему объяснить.

— На самом деле все очень просто. Я имею счастье знать Стефани…

— Давно ты ее знаешь? — быстро перебил ее Линдли. — Ты никак не могла знать ее до того, как мы с тобой познакомились.

— Нет, конечно нет. Я даже не представляла, какая она, хотя ты мне ее описывал.

Он слегка поморщился и спросил:

— Ты меня в чем-то упрекаешь?

— Ты сам все прекрасно понимаешь, — резко ответила Мэриголд. — Я не хочу обсуждать с тобой Стефани. Я познакомилась с ней…

— Как?

— Это не имеет значения, — произнесла Мэриголд с неожиданной для себя решимостью. — У меня… у меня появилось несколько свободных дней, и она предложила мне пожить здесь. Но если ты приехал сюда повидать Стефани, боюсь, тебе нужно вернуться в Лондон.

— Может, мне не возвращаться в Лондон, Мэри? — В глазах Линдли вдруг засветились лукавые искорки, которые на мгновение напомнили Мэриголд, что она когда-то считала его неотразимым. — Понимаешь, у меня тоже есть несколько дней перед Америкой…

— Так ты остаешься? — Она была не в силах скрыть свое негодование.

— Да, я остаюсь. Раньше ты бы этому обрадовалась, Мэри.

В его тоне не было упрека. Просто констатация факта, и констатация такая верная, что ей нечего было возразить. Линдли быстро воспользовался ее молчанием и сразу же спросил:

— Неужели все так изменилось?

Ее реакция была совсем не такой, как он ожидал. В широко открытых глазах Мэриголд мелькнул ужас, и она воскликнула:

— Да… изменилось, и очень сильно! И что ты имеешь в виду, говоря, что не собираешься ехать в Лондон? Ты… ты должен уехать, разве нет?

Он нервно рассмеялся и пожал плечами:

— Пусть это не мой дом, но это дом моей жены, и я всегда считал, что могу здесь остановиться.

— Но, Линдли, ты… не можешь. — Страх, по-видимому, настолько парализовал Мэриголд, что она могла только слабо протестовать, вместо того чтобы овладеть ситуацией и решительно отказать Линдли.

Он окинул ее взглядом с головы до ног. В его блестящих темных глазах был насмешливый вызов.