Клэйтоны приехали в начале июля. В Южной Африке это был разгар зимы. С чистого синего небосклона светило солнце, еще цвели лилии, и, по мнению Кэролайн, было достаточно тепло, чтобы ходить в легком платье без рукавов. Джулия же куталась в белый шерстяной плащ. При встрече она порывисто обняла девушку.

Как я рада тебя видеть! Сколько времени прошло! Кэрол, я скучала по тебе. Роберт так увлеченно занимался своим драгоценным виноградом, что у него совсем не было на меня времени.

«Как она гордится им!» — подумала Кэролайн, здороваясь с молодым человеком, которого едва узнала — Роберт похудел и загорел до черноты.

Ну, что ты теперь думаешь об Африке, Кэрол? — весело спросил он.

Я в нее влюбилась! — искренне ответила девушка. — Я люблю эту чудесную страну!

Значит ли это, что ты решила остаться? И никакой тоски по Англии?

Иногда я скучаю. В Англии я все-таки провела двадцать три года своей жизни и тоже очень люблю ее. Но у меня там сейчас никого нет.

Да, вот так же я себя чувствовала, когда впервые приехала сюда, чтобы выйти замуж, — покивала Джулия. — Вначале немного трудно, но постепенно страна твоего мужа становится и твоей страной. Вот так.

Лея, приехавшая тем же утром, ждала их в большой гостиной. Она с некоторым скепсисом наблюдала за «воссоединением старых друзей», однако довольно тепло поздоровалась с Джулией. Роберту досталась одна из ее дежурных улыбок.

Гейни и Роберт сразу поладили, несмотря на то, что были совсем не похожи друг на друга. Джулия, напротив, без явной на то причины отнеслась к Гейни с некоторой осторожностью. Он же из кожи вон лез, чтобы развлечь ее: показывал плантацию, возил на побережье, исполнял любое ее желание — в общем, был отменным хозяином. Впрочем, он жаловался на отсутствие какой бы то ни было реакции на его старания.

Может, она думает, что я поступил дурно, когда не встретил тебя в Кейптауне? — сказал он Кэролайн через пару дней после приезда Клэйтонов. — Считает, что я не должен был присылать вместо себя другого человека, если уж хотел, чтобы ты осталась в «Салеме»?

А ты хочешь, чтобы я осталась в «Салеме»? — поинтересовалась Кэролайн.

Ну конечно хочу! — Он обнял ее. — Неужели ты до сих пор не поняла? Ты мне нужна. Мне нужна твоя помощь!

Всякий раз, когда Гейни говорил о том, что ему нужна помощь, сердце Кэролайн сжималось.

Что случилось? — сразу спросила она.

Мне нужно немного денег. — Его голос дрожал от отчаяния. — Пришли счета за удобрение, которое ты заказала. Обычно их присылают только в конце года, но… Может, они нам не так доверяют, как доверяли бабушке. У нее был годовой кредит.

У нас тоже должен быть годовой кредит! Почему у нас его нет? Мы же больше никому не должны денег, верно?.. Ну хорошо, я выпишу чек. Ты обналичишь его, когда в следующий раз поедешь в Дурбан.

Гейни целую минуту стоял, уставившись в пол.

Черт возьми! — воскликнул он наконец. — У меня всегда не хватает наличных. Мне нужно гораздо больше, чем указано в счете за удобрение. Я должен выплатить взнос за лошадь.

Гейни, только не еще одна лошадь!

Отличный гнедой скакун. — Гейни натянуто улыбнулся. — Серьезно, Кэрол, мы можем сорвать большой куш.

Что значит «мы»?

Ну, я подумал, что ты могла бы вступить со мной в долю. На двадцати пяти процентах. Я уже на половинном пае с человеком, который готовит эту лошадь к скачкам. Кэрол, она не может проиграть!

Нет, Гейни, — отрезала Кэролайн. — Я ничего не знаю о лошадях, и у меня нет столько денег. У «Салема» — тоже, — безжалостно добавила она.

Никто здесь не хочет рискнуть! — вздохнул он. — Смотри, будешь кусать себе локти, когда Арктурус победит и я заработаю кучу денег!

Ты с такой же, если не с большей вероятностью можешь потерять кучу денег, — резонно заметила Кэролайн. — Сейчас, когда «Салему» нужны наличные, чтобы остаться на плаву, не время покупать скаковую лошадь, которая может проиграть!

Не драматизируй! — отмахнулся Гейни. — «Салем» долгие годы находился в таком же состоянии, как теперь. Почему именно сейчас мы вдруг оказались на грани гибели?

Кэролайн ничего не оставалось, кроме как подписать чек на ту сумму, которую просил Гейни. Она надеялась, что это станет последней его просьбой, касающейся бюджета имения, но все же не переставала думать о бесцельно потраченных деньгах, которые можно было с выгодой вложить в плантацию. Кроме того, из-за безрассудства Гейни им пришлось отменить теннисную вечеринку.

Еще до того, как закончился день скачек, Кэролайн поняла, что беспокоилась она не без причины. Все делали небольшие ставки, но Гейни, похоже, тратил гораздо больше, чем мог себе позволить. Кроме Кэролайн это заметила Лея и один раз предостерегающе коснулась его руки. Он нетерпеливо отмахнулся. Стало понятно, что никакой управы на него найти не удастся.

Скоро должен был начаться забег любителей, в котором предстояло участвовать его лошади, и Гейни не отходил от заграждения.

В этом забеге участвует Вэл, — сказала Лея, садясь рядом с Кэролайн. — Я подумала, что тебе это будет интересно.

Еще бы! Сердце Кэролайн застучало, как молот. Дарвэл Преториус все это время был так близко, а она его даже не видела!

У нее перехватило дыхание, когда Дарвэл наконец показался. Он выглядел потрясающе — верхом на великолепном гнедом жеребце, в желтой шелковой рубашке, которая казалась солнечным пятном на фоне зелени поля. Во всем его облике сквозила уверенность — Кэролайн больше не называла это высокомерием, — и она почувствовала, что он победит. Остальные участники радостно приветствовали его — в конце концов, это был товарищеский забег, а Дарвэла здесь уважали.

Для них это просто развлечение, — прошептал Гейни на ухо Кэролайн. — Им все равно, выиграют они или проиграют.

Лошади выстроились на линии старта, и Лея вручила Кэролайн маленький бинокль. Гейни уже приставил к глазам свой и теперь разглядывал в него участников, говоря несколько слов то об одном, то о другом. Дарвэла он даже не упомянул.

Кэролайн подняла свой бинокль и настроила резкость. Теперь она видела происходящее на поле в мельчайших подробностях, видела Дарвэла, различала выражение его лица, каждое его движение. Он внимательно смотрел на трибуны, ища кого-то в толпе, и Кэролайн удалось проследить за направлением его взгляда. Бинокль показал ей сплошную линию зрителей, с нетерпением ждущих забега, и среди них — девушку в белом плаще и большой изумрудно-зеленой шляпе. Она держалась за ограждение. Кэролайн не смогла бы не узнать ее лицо. Это была рыжеволосая красавица из Умланга-Рокс.

Каким-то образом бинокль выскользнул из руки Кэролайн. Падение задержал кожаный ремешок, перекинутый через шею.

Что случилось? — спросил Гейни. — Ты выглядишь так, будто увидела привидение. — Он поднес свой бинокль к глазам, направил его на дальние трибуны и вдруг разинул рот от изумления. — Это же Эмералд де Йегер! Никакой ошибки быть не может. Она ничуть не изменилась! — Гейни глубоко вздохнул. — Это закрывает дело с выстрелом в ночи, верно? По крайней мере, со всеми этими слухами об убийстве покончено… Но кто-то же стрелял! Кто это мог быть, кроме Вэла Преториуса?

Кэролайн с чувством облегчения повернулась к Роберту, который подошел, чтобы попросить у нее бинокль.

Мы ужинаем в «Эдвардсе», — сказал он. — Там есть что-то вроде ночного клуба под названием «Карусель». Мы с мамой там уже были, и я думаю, тебе понравится.

Кэролайн не очень хотелось танцевать, но не портить же из-за этого день остальным?

Они стартовали! — закричал Роберт. — Похоже, Преториус победит.

На середине дистанции отрыв Дарвэла от остальных участников был уже так велик, что Роберту стало неинтересно, и он отвернулся.

Он так легко выиграл, — сердито пробормотал Гейни. — Всегда одно и то же!

На берегу их встретил сильный ветер — словно в воздухе хлопали огромные крылья. Марин-Парад была заполнена приехавшими на скачки людьми, рестораны — забиты до отказа, а отели, разбросанные по побережью, работали в режиме даже более напряженном, чем летом. На фоне безоблачного неба выделялись громадные силуэты небоскребов. Солнце светило так же ярко, как в январе, только грело меньше. Красивые женщины кутались в меховые накидки и спешили скрыться за широкими дверями зданий, но мужчины предпочитали постоять у входа и поговорить. Они оживленно обсуждали состоявшиеся днем скачки.