– В любом случае надо докладывать в Москву. Пусть они ломают головы, как работать за рубежом. Значит, так… я лечу в столицу. Глеб, остаешься за меня. Аркадий Юсупович, держите тот район под контролем. Попробуйте точнее установить место сработки. Сева, твои парни должны быть в полной готовности вылететь по звонку. С полным комплектом снаряжения. В остальном – все по плану.

Навруцкий вдруг невесело усмехнулся.

– Пожалуй, нашей беззаботной жизни приходит конец. Не зря у меня вещун с утра разыгрался! – Он обвел взглядом собеседников. – Ну, что смотрите? За дело!

Первоначально Комитет хотели разместить в Москве. Здесь вся инфраструктура, центральные аппараты спецслужб, президентская администрация, опять же институт Гудкова неподалеку.

Но Навруцкий, подумав, решил перенести штаб-квартиру в Краснодар. Поближе к анапскому филиалу «Фантазии» и подальше от глаз иностранных разведок. Нет, шустрые зарубежные шпионы работают на всем пространстве страны. Но здесь их все же поменьше. А специфика Комитета такова, что даже малейшая информация о нем гарантированно привлечет внимание забугорных парней.

Сам Комитет занимал трехэтажный особняк в новом районе города. К нему прилегал физкультурный комплекс – под этим прозаическим названием скрывался тренировочный центр: тир, зал борьбы, тренажерный комплекс, бассейн, сауна.

От Краснодара до Москвы два часа лета, в аэропорту всегда стоит наготове Як-60.

Встреча с личным представителем президента проходила на обычной квартире в самом обычном новострое города. Конечно, квартира была оформлена на некое лицо, к государевой службе никаким боком не причастное. В обиходе такие хаты называют конспиративными. Но в данном случае это слово мало подходило. Просто место встречи.

Личного представителя Навруцкий знал давно. Еще со времен службы. Это был генерал-полковник Раскотин – бывший командующий экспедиционным корпусом, бывший заместитель начальника ГРУ, а теперь советник президента по военным вопросам. Он же по совместительству – куратор Комитета.

Сам Навруцкий имел прямой доступ к главе государства, но так вышло, что за эти годы видел его только раз. Когда президент вызвал директора на доклад. Все рабочие вопросы Денис решал через Раскотина. Даже основные платежи Комитету проводил генерал, правда, через посреднические фирмы, дабы не светить связь госаппарата с Комитетом.

Суть дела он изложил Раскотину за две минуты. А потом добавил:

– Факт неприятный и тревожный. Опять же, заграница. Сами мы провести там поиск не сможем, нужна помощь госбезопасности. И потом, чьих рук это дело? Если частники, ладно. А если государство?

– Обстановка сейчас такая, что малейший повод к слухам может навредить отношениям между странами, – согласился Раскотин. – Мы только-только наладили контакт с Евросоюзом под молчаливым, хотя и не очень добрым взором США. Если эта история выплывет на поверхность… последствия я даже не могу себе представить.

– Вот-вот. Но найти этих людей надо. Кто знает, куда приведет их «станок»?! Я не очень-то верю в инопланетян с лазерами и космическими армадами, но чем черт не шутит!

Раскотин недовольно поморщился. Слова Навруцкого про звучали с горькой насмешкой. Между тем генералу было не до смеха.

Еще три года назад на закрытом совещании у президента, где присутствовало всего пять человек, вероятность встречи с более развитой цивилизацией оценивалась как маловероятная, но возможная. И хотя слова «космическая армия», «вторжение из сопряженного мира» звучали в Кремле несколько странно, их приняли всерьез.

– Сегодня же встречусь с председателем КГБ, – пообещал Раскотин. – Он сориентирует резидентуры на поиск твоих умельцев. Но их одних будет мало.

– Я отправлю своих оперативников с техникой. Они смогут обнаружить «станок» и разобраться с документами.

Генерал хмыкнул:

– Вот так сразу – разобраться! Найти сперва надо. Канарские острова – это тебе не Подмосковье! А у нас не армия под рукой, а несколько человек.

– Я понимаю. Но иного выхода нет.

– Нет, – недовольно повторил генерал и встал. – Готовь своих людей. И будь на связи. Думаю, к вечеру все вопросы утрясем.

Но утрясать ничего не пришлось. Через час после встречи с генералом Навруцкому позвонил Щеглов.

– Три часа назад «станок» сработал у побережья Португалии, в Сагрише. И полчаса назад – в Испании, неподалеку от Уэльвы. Видимо, доплыли от Канарских островов до Европы на корабле.

Денис чертыхнулся и хлопнул ладонью по рулю машины (он ехал в аэропорт).

– Такое впечатление, что они знают о нашей аппаратуре на спутниках и маскируются, – добавил Глеб. – «Станок» работает минут двадцать, потом его отрубают и полностью обесточивают. Уловить эхо-сигнал невозможно. Савостин кипятком писает от злости, но его сканеры молчат. Место сработки определяют точно, а проследить за движением «станка» не могут.

– Тогда как, черт возьми, их брать?! – вспылил Денис. – Всю Европу шерстить?

– Да уж. Очень неохота устраивать стрелялки-догонялки в Старом Свете.

– Ладно, – взяв себя в руки, сказал Навруцкий. – Передай Севе, пусть будет наготове. Его парни должны стартовать в любой момент. И пусть Савостин ищет возможность обнаружения «станка», даже если тот выключен.

– Передам.

– И еще. Приказ по Комитету: вводится чрезвычайное положение для научников и оперативников! Остальные пока по обычному графику.

– Понял.

– Уф-ф… – тяжко вздохнул Денис. – Дождались на свою голову!

Приказ о чрезвычайном положении в Комитете приняли буквально. В чем Навруцкий и убедился, приехав туда из аэропорта. В окнах кабинетов научно-технического и оперативного отделов горел свет. Парни Савостина превратили комнату релаксации в штаб-квартиру, перетащили туда ноутбуки и азартно стучали по клавишам. Здесь на столах стояли бутылки с напитками, несколько тарелок с бутербродами и пиццей, чашки с кофе.

Под потолком витал дымок от сигарет Савостина, а в помещении явно пахло вишней. Начальник отдела бросал курить и перешел на специальные сигареты без никотина. Еще два заядлых курильщика – Илья Вакид и Павел Поздняков – боролись с вредной привычкой леденцами.

Сидевшие тут же оперативники из отдела Кумашева изредка морщились и разгоняли дымок ладонями. Сами они никогда не курили и относились к любителям подымить с непониманием. Но Савостину из-за уважения претензий не предъявляли.

– Результаты? – с порога поинтересовался Денис, скидывая с плеч куртку.

– Ноль по фазе, – отозвался Савостин. – Никаких следов работы установок.

– Хотя отследить можно, – вставил Вакид, не отрывая взгляд от монитора. – Ведь эхо сигнала никуда не исчезает.

– Затухает быстро, – произнес Поздняков. – Это тебе не возмущение электромагнитного поля. Тут мы ничего не поймаем.

– Если не повысим чувствительность датчиков!

Видимо, научники продолжали старый спор, прерванный появлением начальства. В другое время Навруцкий послушал бы их разговор, но сейчас его интересовал результат.

– Хотя бы теоретически возможно установить местонахождение «станка»? – спросил он.

– Теоретически? Может быть, – неуверенно ответил Савостин, тоже глядя на монитор. – Но практически…

– А что говорят Шепелев и Гудков?

Начальника Научно-экспертного департамента Шепелева и директора Научно-исследовательского института Гудкова уже предупредили о возникшей проблеме. В институте был целый отдел, работавший в этом направлении.

– Ничего не говорят. Тоже головы ломают и чертят графики.

– Паршиво!

Навруцкий сел на свободное кресло рядом с Кумашевым, взял со стола банку с лимонным соком и сделал приличный глоток.