— Да… очень интересно.

— Я так и думал, что вас это заинтересует. Вас и ту юную леди. Она ведь на самом деле не ваша жена, верно?

— Да откуда…

— Видите, я знаю больше, чем вы думаете. И больше, чем знаете вы сами.

— Мистер Бейтс, вы уверены, что с вами все в порядке? Я хочу сказать…

— Я знаю, что вы хотите сказать. Думаете, я пьян, не так ли? Но я ведь не был пьян, когда вы вошли сюда. Не был пьян, когда вы нашли ту сережку и сказали юной леди, чтобы она отправлялась к шерифу.

— Я…

— Ну, ну, сидите спокойно. Не волнуйтесь. Я ведь совсем не взволнован, правда же? Если бы здесь было что-то не так, я был бы взволнован. Но здесь все в порядке. Разве я стал бы рассказывать все это, если бы что-нибудь было не так? — Толстяк помолчал. — Нет, я ждал вашего прихода. Я ждал до тех пор, пока не увидел, как она едет по шоссе. Пока не увидел, что она остановилась.

— Остановилась? — Сэм пытался разглядеть лицо собеседника, но мог лишь слышать его голос.

— Да. Вы не знали, что она остановила машину, не так ли? Думали, что она поехала за шерифом, как вы ей сказали. Но у нее было свое на уме. Помните, что она хотела сделать? Она хотела осмотреть дом. Это она и сделала. Там она сейчас и находится.

— Выпустите меня отсюда…

— Конечно, конечно. Я вас не задерживаю. Просто подумал, может, вам захочется пропустить еще по рюмочке, пока я закончу рассказывать о Маме. Я думал, вам будет интересно все узнать про Маму из-за этой вашей девушки. Она сейчас как раз встречается с Мамой.

— Ну-ка, прочь с дороги!

Сэм стремительно поднялся на ноги, и неясное серое пятно отпрянуло назад.

— Значит, не желаете еще по одной? — звучал за спиной мягкий, словно извиняющийся голос. — Очень хорошо. Ваше де…

Конец фразы затерялся среди раскатов грома, а гром затерялся в вязкой черной пустоте, взорвавшейся яркой вспышкой, когда бутылка опустилась на голову Сэма. Потом голос, гром, этот взрыв и он сам исчезли в непроглядной ночи…

Ночь еще не отступила, но кто-то тряс его, тряс, все время тряс, не давая покоя; эти руки словно вытащили его из темноты, возвратили в комнату, где был свет, от которого было больно глазам. Но теперь оцепенение прошло, чьи-то руки обхватили его, заставили подняться, и сначала он думал, что голова просто отвалится. Потом боль перешла в пульсирующие, словно удары, вспышки, и он смог открыть глаза. Рядом стоял шериф Чемберс.

Сэм сидел на полу возле дивана, Чемберс смотрел на него сверху. Сэм обнаружил, что может говорить.

— Слава богу, — произнес он, — значит, он наврал про Лайлу. Она все-таки добралась до вас.

Но шериф, кажется, не слушал его.

— Позвонили из гостиницы полчаса назад. Они пытались выяснить, где твой приятель Арбогаст. Кажется, он выписался оттуда, но не взял с собой чемоданы. Оставил их внизу утром в субботу, сказал, что вернется за ними, но так больше и не показался. Я должен был все это обдумать, а потом попытался найти вас. Мне пришло в голову, что вы можете приехать сюда, чтобы все выяснить, и, к счастью, я решил сам добраться до этого места.

— Тогда, значит, Лайла вам ничего не говорила? — Сэм попытался встать на ноги. Голова у него раскалывалась.

— Ну-ну, не торопись, сынок, — сказал шериф Чемберс, заставляя Сэма вновь опуститься на пол. — Нет, я вообще не видел ее. Подожди-ка…

Но Сэму все же удалось подняться. Он, покачиваясь, стоял и смотрел на Чемберса.

— Что здесь произошло? — пробормотал шериф. — Куда делся Бейтс?

— Должно быть, пошел в дом, после того как расшиб мне голову, — сказал Сэм. — Сейчас они там, он и его мать.

— Но она мертва…

— Нет, — прошептал Сэм, — она жива, эти двое там, в доме, вместе с Лайлой!

— Ну-ка, идем. — Массивное тело шерифа разорвало завесу дождя. Сэм последовал за ним по скользкой дорожке, задыхаясь, карабкался вверх к дому на холме.

— Ты уверен? — окликнул его Чемберс, не оборачиваясь. — Там везде выключен свет.

— Уверен, — пропыхтел Сэм. Но он мог бы и поберечь дыхание. В уши неожиданно ударил грохочущий рокот; другой звук, прорезавший тишину одновременно с раскатами грома, был намного тише, и все же они оба услышали и сразу узнали его.

Это кричала Лайла.

Лайла поднялась по ступенькам и достигла крыльца еще до того, как начался дождь.

Дом был старый, его стены казались серыми и уродливыми в полумраке надвигавшейся бури. Доски крыльца громко скрипели под ногами, она слышала, как от ветра хлопают створки окон второго этажа.

Она сердито застучала в дверь, хотя и не ждала, что кто-нибудь откликнется. Теперь Лайла уже ни от кого ничего не ждала.

Она убедилась, что по-настоящему судьба сестры беспокоит только ее. Остальные совершенно не беспокоились за Мэри. Мистер Лоури хотел вернуть свои деньги, а Арбогаст просто отрабатывал жалованье. Шериф, тот беспокоился лишь о том, чтобы избежать неприятностей. Но больше всего ее возмутила реакция Сэма.

Лайла снова постучала в дверь, и дом отозвался протяжным гулким эхом. Шум дождя заглушил этот звук, а ей было не до того, чтобы особенно прислушиваться.

Да, она действительно была сейчас очень рассержена — а как иначе можно чувствовать себя после всего этого? Целую неделю ее кормили призывами не впадать в панику, успокоиться, расслабиться, не волноваться! Если бы Лайла их послушала, она до сих пор сидела бы у себя в Форт-Уэрте! Но по крайней мере на помощь Сэма она рассчитывала.

И напрасно! Нет, он, кажется, хороший парень, в чем-то даже привлекательный, но по характеру типичный провинциал: неторопливый, расчетливый, осторожный, консервативный. Они с шерифом составляют отличную парочку. «Зачем рисковать понапрасну» — вот их девиз.

Что ж, она думает по-другому. Тем более после того, как нашла эту сережку. Как мог Сэм равнодушно отнестись к важнейшей улике и сказать, чтобы она снова привезла сюда шерифа? Почему он сразу не схватил этого Бейтса и не выбил из него всю правду? Лайла поступила бы именно так, будь она мужчиной. Одно она знала точно: теперь она уже не будет полагаться на других — тех, кто безразличен к судьбе сестры и хочет избежать проблем. Лайла больше не надеялась на Сэма и, уж конечно, не доверяла шерифу.

Не будь она так рассержена, Лайла ни за что не решилась бы проникнуть в дом, но ей до смерти надоела их трусливая осторожность, их дурацкие рассуждения. Иногда надо забыть о логике и довериться эмоциям. Именно отчаяние побудило ее продолжить поиски — безнадежные, как казалось до тех пор, пока не нашлась серьга Мэри. А там, в доме, наверняка отыщется что-нибудь еще. Непременно отыщется. Она не будет вести себя как дурочка, не потеряет голову, но ей необходимо все увидеть самой. Потом можно подключить Сэма с шерифом.

Перед глазами Лайлы сразу возникли их самоуверенные лица, и она еще сильнее затрясла дверную ручку. Бесполезно. Внутри никого нет, ей никто не откроет. Но она должна войти. Вот в чем проблема.

Лайла принялась рыться в сумочке. Помните эти старые глупые шутки, что в женской сумочке можно найти все, что только пожелаешь, — такие шуточки наверняка нравятся деревенским остолопам вроде Сэма и шерифа. Пилочка для ногтей? Нет, не то. Но она помнила, что когда-то — бог знает зачем — она подобрала и с тех пор хранила здесь отмычку. Может быть, в отделении для мелочи, которым Лайла никогда не пользовалась. Да, точно, вот она.

Отмычка… Почему она так называется? Впрочем, не важно, теперь не время думать о таких вещах. Думать надо об одном — как открыть дверь.

Лайла вложила отмычку в замочную скважину и повернула вполоборота. Замок не поддавался, она повернула в другую сторону. Почти получилось, но что-то мешало…

Новая вспышка гнева придала ей решимости. Она резко повернула отмычку. Замок сухо щелкнул, но поддался. Она повернула дверную ручку. Дверь распахнулась.

Лайла стояла в холле. Внутри было еще темнее, чем на крыльце. Но где-то на стене должен быть выключатель.