Потом был Портленд и Мэриленд. Напрямую из Аляски в Мэриленд мы почему-то не полетели. Стоит понимать, что пролет над территорией Канады, Британского доминиона, в нашей ситуации очень и очень нежелателен.

На авиабазе в Мэриленде нас все же выпустили из самолетов и дали погулять часик по взлетно-посадочной полосе. Почти двое суток перелета, проведенных большей частью во сне или за редкими беседами, были позади уже, впереди ждал последний бросок через Атлантику… Но всем было не до этого! Кряхтя, матерясь и проклиная всех и вся на свете, рейнджеры, энкавэдэшники и послы выползли на твердую землю… Послы, что интересно, наотрез отказавшись от предоставленного большого автобуса, пешком утопали в сторону диспетчерской башни аэродрома. Товарищи намерены питаться в тепле и уюте, как же иначе! А мы, люди военные, приземленные, и без того были довольны счастливой возможности прогуляться. Дышим свежим воздухом, разминаем затекшие спины и ноги и непринужденно общаемся.

– …И в гробу я видел такие путешествия! У меня задница плоская стала!.. – После минутного потока кристально чистых эмоций, облаченных в форму мата, Юра смог вымолвить несколько слов литературным языком.

– Старший сержант Иванов! – растягивая слова, гневно зарычал Аверьянов. – Следите за речью! Здесь девушки, пусть они и наши боевые товарищи, но такое слышать им ни к чему.

– Товарищ старший лейтенант, поверьте, мы с Ольгой категорически поддерживаем мнение товарища Иванова! – положа руку на сердце, вступилась за Юру Марина Седова.

– Все поддерживают мнение товарища Иванова! – дружно загомонили энкавэдэшники.

– Кхем… Ну, знаете ли!.. – недовольно покачал головой старлей и, ища поддержки, обернулся ко мне: – А ты что думаешь, товарищ Пауэлл?

– Думаю. Исключительно нецензурно. – Окружающие бойцы засмеялись. Только рейнджеры недоуменно пожимают плечами. Многие из моих подчиненных хоть и изучают русский язык уже почти месяц, но до понимания тонкостей шуток на русском им еще далеко. – Товарищ Аверьянов, на минутку…

– Что такое, Майкл? – настороженно спрашивает коллега, когда мы отходим на десяток шагов от основной компании бойцов.

– Сейчас нас здесь покормят, выгуляют маленько, а потом снова в путь. И через четырнадцать-пятнадцать часов мы прибудем на место.

– И?

– Ты про Сирию слышал? Знаешь, почему мы туда не полетели?

– Знаю. Товарищ Карпов рассказал.

– А вдруг тот, кто разыграл сирийскую карту, решит сыграть и в Марокко? Это меня сильно тревожит. Надо быть готовыми ко всему. Вдруг нас в аэропорту будут встречать не те, кто надо…

– Предложения? – Деловой тон собеседника мне нравится.

– Распаковать в полете оружие и снаряжение. Перед посадкой полностью экипироваться и уже из самолета выходить, будучи готовыми сразу вступить в бой. – От такого предложения глаза старлея лезут на лоб. А я ведь просто сказал что думал.

– Ты хоть подумал, как на нас смотреть будут?

– Леша, я не в показуху играть собираюсь. Я реально опасаюсь. Может же что-то пойти не так? Марокко – французская колония. Там кроме французов и местные жители имеются. Вдруг англичане или немцы решат устроить аналогичное восстание марокканских националистов? Или найдут в верхах Сражающейся Франции людей, склонных перейти на сторону режима Виши? А мы такие красивые выгрузимся из самолетов, и нас, почти безоружных и не готовых драться, повяжут. Охрана мы или где? На нас и на послов ведь откровенно охотятся. И чует моя пятая точка – в Марокко охота не прекратится.

– Не поспоришь даже. Все верно. Ох, только послы смотреть на нас будут как на идиотов, если все будет тихо-мирно. И иностранные представители свое мнение о нас сформируют… – скорее по привычке сопротивляется Леха.

– И опять-таки – мы кто вообще? Бойцы спецподразделений вроде бы. Нам по профилю работы положено быть отмороженными на всю голову вояками. Не до политеса и кривляний. Есть задача – выполняем ее, и плевать, как все это смотрится со стороны. – Все, добил. В глазах собеседника вижу четкое понимание и принятие всего сказанного прежде.

– Лады. Главное, летчиков не переполошить… И да! Товарища подполковника надо оповестить. – Мысль дельная, а то я все решил втихую провернуть. Но Карпова реально лучше оповестить.

– Оповестим… А сейчас пойдем вон поедим. – Как раз к месту, где столпились бойцы наших взводов, подъехал автобус, из которого вытащили пару раскладных столов, ящики с посудой и несколько здоровых бидонов с горячей пищей. Живем, ребятки!..

Марокко. Аэропорт в тридцати километрах от Касабланки.

Взлетно-посадочная полоса

Генерал Шарль де Голль и десяток военных и гражданских представителей Сражающейся Франции уверенно шагали вперед, к замершему на взлетной полосе самолету русско-американской делегации. Никого из них уже не тревожили внимательные взгляды русских и американских солдат, прибывших на двух самолетах за десять минут до прилета делегатов. Когда эти бойцы высадились из самолетов прямо напротив центрального здания аэропорта, среди людей, окружавших генерала, прошел стремительный вихрь страха – поразительная слаженность действий гостей, их ладно подогнанная экипировка и серьезное вооружение откровенно пугали свиту генерала. Но сам де Голль откровенно был рад видеть ТАКИХ солдат.

В один момент высокий американский офицер со шрамированным лицом, пересекшись взглядом с Шарлем, ухмыльнулся уголками губ и что-то коротко скомандовал. Через считаные мгновения его подчиненные, а следом и русские солдаты, последовавшие аналогичному приказу своего командира, успокоились и выстроились повзводно чуть в стороне от того места, куда позже приземлился самолет с послами.

– Мой генерал, вам не кажется, что русские чего-то серьезно опасаются? Зачем им эти… страшные люди здесь? – Поль Рейно, следовавший по правую руку от де Голля, подался чуть вперед. Его не на шутку тревожили стоящие в стороне бойцы спецподразделений.

– Их опасения мне понятны. Они далеко от своих родных земель, и здесь, как и там, идет война. Русские, да и американцы, сделали все правильно. Эти солдаты очень нужны им и нам. И не только для охраны… Их должны видеть англичане и их пронырливые шпионы. Пусть жадные и лживые островные лорды знают, с кем мы будем дружить, – не оборачиваясь, ответил генерал.

– Да, этих парней лимонники точно не проглядят… – согласился Рейно и умолк. Ответные слова на слова о дружбе политик приберег на потом, ибо даже ему не были известны возможные пути развития грядущих переговоров.

Шедшие слева и справа на расстоянии в пару метров от группы встречающих руководителей солдаты Французского иностранного легиона и облаченные в богато расшитые халаты марокканские гумьеры выстроили коридор от трапа в сторону здания аэропорта. Максимальное почтение и торжественность, что могли себе позволить покинувшие свою Родину люди, продолжившие сражаться с врагом.

– Господин генерал! – Крепкое рукопожатие советского посла Александра Богомолова было знакомо де Голлю. В таком близком, и все же далеком, одна тысяча девятьсот тридцать девятом году, еще будучи полковником, Шарль имел возможность пообщаться с русским дипломатом. Он знал, что это за человек, и отлично понимал, почему прибыл именно ЭТОТ человек. С ним, несомненно, можно и нужно работать, вдумчиво и спокойно находя компромиссы в самых сложных вопросах.

– Mister De Gaulle. – Американский посол Джефферсон Кэффери пожимал руку генерала с некоторой неуверенностью и опаской, словно боялся показаться излишне грубым. Но и это было понятно: отношения между Францией и США были в замороженном состоянии – со времен Великой войны в дипломатические контакты двух государств все время вмешивалась Англия. Сейчас появилась прекрасная возможность изменить сложившееся положение в лучшую сторону… И де Голль не собирался упускать такой чудесной возможности.

Короткое приветствие – и все вместе, встречающие и прибывшие, идут к ожидающим их автомобилям. Следом за ними, в сопровождении французских офицеров, быстро идут рейнджеры и бойцы НКВД.