Подлец Я на тебя держу обиду И не могу никак уснуть. Ну что ты ходишь с умным видом, Решил бы лучше что-нибудь! Вокруг насмешливые взгляды, Да разговоры там и тут: Давно уж замуж девке надо, Да расхватали – не берут. Ты скажи наконец — Ну когда ж под венец? Надоели твои заморочки. «Ох, – вздыхает отец, — Что он тянет, подлец? Что-то в девках застряла ты, дочка». Давно не девка я, папаша, Я – неформальная жена. Мне как-то ночью стало страшно, И я с тех пор не сплю одна. Не понимает искуситель, Мой легкомысленный герой, Что хочет грозный мой родитель Нас видеть мужем и женой. Ты скажи наконец — Ну когда ж под венец? Надоели твои заморочки. «Ох, – вздыхает отец, — Что он тянет, подлец? Что-то в девках застряла ты, дочка». С подругой я совет держала, Она сказала мне, смеясь: «Да он не женится, пожалуй, Уж слишком быстро ты сдалась». Нахмурит брови папка строго: «Ой, девка, Господи прости!» А я считаю дни с тревогой, Чтоб в подоле не принести… Застольная Великий царь с утра капризно топал ножкой, И, вся в слезах, махала веером царица. Медовой браги в кружку царь плеснул немножко И уж не злится, а с народом веселится. И катились времена, И летели времена, И другие времена наступали. Пили рюмочку до дна, Пили чарочку до дна, А потом еще вина наливали. Как бы лихо ни жилось, Как бы горько ни пилось, Есть спасенье от тоски и печали: Выпьем рюмочку до дна, Выпьем чарочку до дна, Выпьем так, чтоб дно увидеть в бокале. Какие были прежде дни, какие ночи! Переливались струны звонкие гитары. И, в погребочках откупоривая бочки, Всю ночь гуляли развеселые гусары. И катились времена, И летели времена, И другие времена наступали. Пили рюмочку до дна, Пили чарочку до дна, А потом еще вина наливали. Как бы лихо ни жилось, Как бы горько ни пилось, Есть спасенье от тоски и печали: Выпьем рюмочку до дна, Выпьем чарочку до дна, Выпьем так, чтоб дно увидеть в бокале. Мы все себя порою чувствуем царями И по-гусарски улыбаемся безбедно. Собравшись вечером на кухоньке с друзьями, По рюмке чаю иногда принять невредно. Блондин Я блондинов совсем не любила, А к брюнетам лежала душа. Но, увидев тебя, все забыла И смотрю на тебя не дыша. Но сказал ты однажды мне сонно, Что у нас отношенья не те. И под свадебный марш Мендельсона Не шагать мне в венчальной фате. Блондин, ты один виноват, Сбил влет меня серый твой взгляд. Но если меня ты не любишь, блондин, Тогда оставайся один. Объяснить я подругам пытаюсь, Почему я попала в твой плен. Всем же ясно, что ты не красавец, Не Делон, извини, не Ален. У меня были люди покруче, Дав отставку им, я не права. Ой, блондин, ты подумай получше, Говоря мне такие слова. Блондин, ты один виноват, Сбил влет меня серый твой взгляд. Но если меня ты не любишь, блондин, Тогда оставайся один. Ой, блондин, торопись, опоздаешь, Ведь такие, как я, нарасхват. Пожалеешь потом, пострадаешь, Загрустит твой пронзительный взгляд. Жизнь свои нам диктует законы, Вспыхнет солнце в холодной воде. И с брюнетом под марш Мендельсона Я застыну в венчальной фате. Александр… Александр – мужчина просто классный, Все у нас завидуют ему. Он однажды с женщиной прекрасной Как-то скрылся осенью в Крыму. Там цвели магнолии, ночами Источая душный аромат. Чайки утомленные кричали, И горел прекрасный чей-то взгляд. Он был гусар заправский, Кто б что б ни говорил, Из жизни делал сказки И женщинам дарил. Обласканный судьбою, Все в жизни по плечу. Но… сравнивать с собою Его я не хочу. Ресторан приморский переполнен, Здесь сегодня джаз играет блюз. Александр с детства джазом болен, У него вообще отменный вкус. Шоколадка плавает в шампанском, Александр умеет стол накрыть. И блондинка слева строит глазки, Намекая – выйдем покурить! Он был гусар заправский, Кто б что б ни говорил, Из жизни делал сказки И женщинам дарил. Обласканный судьбою, Все в жизни по плечу. Но… сравнивать с собою Его я не хочу. Александр парень был не промах, Он лицом красив, в плечах широк, И сгорали женщины, как порох, Но на всех жениться он не мог. В потолок плывут колечки дыма, Быстро все прошло, увы и ах!.. Он с прекрасной женщиной из Крыма Возвращался в разных поездах. |
