Эдвард Мэлори мало походил на остальных братьев. Он был на год моложе Джейсона, плотнее Энтони и Джеймса, у него были такие же белокурые волосы и зеленые глаза. Он отличался веселостью и общительностью, и, казалось, ничто не может вывести его из равновесия. Эдвард мог пошутить, мог над кем-то подтрунивать, но делал это исключительно доброжелательно. Джорджине он напомнил ее брата Томаса.

Когда, интересно, Джеймс сообщил им о своей женитьбе? По крайней мере они не выражали своего недоверия и удивления так долго, как Энтони.

— Я сомневался, что Тони когда-нибудь остепенится. Но Джеймс?! Это был безнадежный случай, — прокомментировал Джейсон.

— Я поражен, Джеймс, — сказал Эдвард, — но, конечно же, рад, очень рад.

Вступление Джорджины в семейный клан Мэлори было встречено весьма доброжелательно. Оба брата смотрели на нее, словно на волшебницу. Конечно, пока что им не рассказали об обстоятельствах женитьбы, и сейчас даже Энтони держал язык за зубами. Но Джорджина не переставала удивляться, почему это Джеймс позволил всем думать, будто все обстояло наилучшим образом.

Конечно, не так-то просто будет ему теперь отправить ее домой, однако Джорджина знала, что Джеймса ничто не остановит, если он решится на это. Так собирался ли он это делать? Если бы вопрос не был столь серьезным, она набралась бы смелости задать его снова. И возможно, даже получила бы прямой ответ. Но если он не планировал постоянно с ней жить, она не желала об этом знать сейчас, когда у нее появилась надежда.

Эдвард приехал со своей женой, Шарлоттой, и Ами, самой младшей из пятерых детей. У других были назначены встречи и свидания, но они обещали заскочить в течение недели. Дерека, единственного сына Джейсона, по слухам, не было в городе, говорят, он пошел по стопам своего младшего дяди. Во всяком случае, никто не мог сказать ничего определенного о его местонахождении. Жена Джейсона, Фрэнсис, никогда не приезжала в Лондон, так что ее отсутствие не было неожиданностью. Регина сообщила по секрету, что Фрэнсис терпела брак лишь для того, чтобы быть номинально матерью Дерека и Регины, а сейчас, когда они выросли, предпочитала жить отдельно от своего сурового мужа.

— Не беспокойся, вы быстро разберешься, кто есть кто, — заверила Джорджину Рослин. — Дражайшая Шарлотта попотчует тебя рассказами о последних светских скандалах, которые приведут тебя в шок. Их множество, и ты, вероятно, познакомишься с их участниками.

Познакомиться со сливками английской аристократии? Спасибо, она вполне может обойтись и без этого. Но внезапно Джорджине Пришло в голову, что, если не считать Конни и Джереми, все присутствующие в этом зале были титулованными аристократами, включая теперь и ее самое. И — вот она. ирония судьбы! — она нисколько не считает их напыщенными снобами, неприятными… за исключением, может быть, ее молодого деверя. Энтони с его провокационными шутками и шпильками был ей явно несимпатичен.

Чуть позже у Джорджины впервые появилась возможность наблюдать, как Мэлори умеют объединяться. Едва Николас Иден, виконт Монтиса, вошел в зал, как Энтони и Джеймс перестали пикироваться и набросились на пришедшего.

— Опаздываешь, Иден, — вместо приветствия сказал Энтони. — У меня даже появилась надежда, что ты забыл, где я живу.

— Я пытался, старик, да жена все время напоминает об этом, — с натянутой улыбкой ответил Николае. — Неужели ты думаешь, что мне нравится приходить сюда?

— Лучше бы тебе сделать вид, что тебе нравится, щенок. Твоя жена заметила, что ты прибыл, и ты сам знаешь, как ее раздражает, когда ты начинаешь провоцировать ее дорогих дядьев.

— Я провоцирую? — Николас едва не задохнулся от возмущения.

Но когда он увидел вдали Регину, поглощенную беседой с Ами и Шарлоттой, выражение его лица мгновенно изменилось. Регина знаком показала, что вскоре присоединится к нему. Он подмигнул ей и с нескрываемой нежностью улыбнулся. Джорджина старалась ос таваться нейтральной в отношении всех новых родственников, хотя до нее доходили рассказы о том, почему эти трое мужчин с трудом выносили друг друга. Смешно, что эта вражда затянулась так надолго — прошло уже больше года после свадьбы. Заметив нежные взгляды, которыми обменялись Регина и Николае, Джорджина приняла сторону Николаса Идена… пока он не отвернулся от троих мужчин и не увидел Джеймса.

— Так скоро вернулся? А я так надеялся, что ты утонешь в океане или с тобой еще что-нибудь произойдет.

Джеймс хмыкнул:

— Не хотелось бы разочаровывать тебя, парень, но я вез драгоценный груз, а потому был предельно осторожен. А как ты тут? Спишь на кушетке?

Николас взвился:

— Отнюдь! После того как ты укатил отсюда, чертов стручок, у меня все прекрасно, а вот с твоим приездом все может измениться.

— Ну-ну… — с сардонической улыбкой сказал Джеймс. — Почему же не помочь в добром деле?

— Ты дьявольски любезен, Мэлори. — В поле зрения Николаса попала Джорджина. — А это кто? Хотя о чем тут спрашивать?

Оскорбительный намек был более чем прозрачен — Джорджину низводили до положения содержанки. Но прежде чем она успела придумать достойную отповедь, а Джеймс ответить Николасу еще большей резкостью, на ее защиту встал Энтони, ошарашив и ее, и Николаса.

— Твой насмешливый тон совершенно неуместен, Иден, — с плохо сдерживаемым гневом проговорил Энтони. — Имей в виду, что ты говоришь о моей невестке.

— Прошу прощения! — сказал, обращаясь к Джорджине, Николае, немало озадаченный своей столь ужасной оплошностью. Однако его смущение весьма быстро сменилось подозрением: уж не водят ли его за нос? Поэтому, взглянув на Энтони, он добавил: — Я полагал, что твоя жена — единственный ребенок у родителей.

— Так оно и есть.

— Тогда как же она может быть[3]?.. — Янтарного цвета красивые глаза вновь остановились на Джеймсе и вдруг недоверчиво округлились. — Бог мой, ты хочешь сказать, Джеймс, что взял себе жену? Тебе пришлось ехать на край света, чтобы найти женщину, которую не испугает твоя печальная репутация! — И, переведя взгляд на Джорджину, спросил: — Знаете ли вы, что взяли себе в мужья пирата?

— Мне это известно, — сухо ответила Джорджина.

— А знаете ли вы, что он способен таить злобу против человека до конца своих дней?

— Теперь я начинаю понимать почему, — ответила Джорджина, вызвав хохот у Энтони и Джеймса Николас натянуто улыбнулся.

— Очень хорошо, моя дорогая, но знаете ли вы что он волокита и распутник, что он… Джеймс прервал его, прорычав:

— Перестань, парень, ты просто принуждаешь меня применить…

— Здесь разговор идет о принуждении? — проговорила Регина, подойдя к мужу и беря его за руку. — Стало быть, ты рассказал ему об этом, дядя Джеймс? Здорово! Я была почти уверена, что ты не станешь рассказывать эти подробности Николасу. Ведь тебе не хочется иметь с ним ничего общего, а то, что вас обоих принудили к браку, делает вас похожими, не так ли?

Николас промолчал. Он смотрел на жену, пытаясь понять, насколько она серьезна. Сам же он готов был рассмеяться — Джорджине это было видно по глазам. Он сдерживал смех до тех пор, пока не увидел досаду на лице Джеймса.

Как ни удивительно, Энтони не поддержал Николаса и остался серьезным. Возможно, ему просто не хотелось уподобляться молодому виконту, хотя скорее всего оба находили это одинаково забавным.

— Регги, киска, — сказал Энтони с явным неудовольствием. — Право, не знаю, то ли тебя задушить, то ли просто отослать в свою комнату.

— У меня больше нет здесь своей комнаты.

— Тогда задуши ее, — сказал Джеймс, и, если судить по его взгляду, он был не на шутку взбешен. Однако когда он посмотрел на племянницу, взгляд его основательно смягчился. — Ты сделала это нарочно, дорогая?

Регина даже не стала отрицать этого.

— Знаешь, вы двое всегда дружно выступаете против Николаса. А разве это справедливо — двое против одного? И не злитесь на меня. Только что я поняла, что мне предстоит выслушать от него гораздо больше, чем от вас. Все-таки я с ним живу под одной крышей.