В финансовом отношении после происшествия с отцом дела шли все хуже. Как только прошел слух, что он стал инвалидом, объявилась масса кредиторов, непрестанно стучавших в двери дома, требуя оплаты счетов. Им перестали отпускать в кредит в деревенских лавках. Из-за запятнанной репутации Эвелин стала даже испытывать трудности при продаже своих вышивок. В конце концов, ей пришлось уговорить экономку выдавать ее изделия за свои, только таким образом они смогли покупать себе еду.

Люсьен может кричать и угрожать, сколько хочет. Что бы он сейчас ни сделал, это не идет ни в какое сравнение с тем, через что ей уже пришлось пройти.

Снизу донесся знакомый, родной голос, отогнавший заботы Эвелин и вызвавший улыбку на ее губах. Этот голос принадлежал существу, которое было самым дорогим в ее жизни.

– Здравствуйте, а вы кто? – поинтересовался голос.

– Я Люсьен. А ты кто?

Встревоженная Эвелин вскочила с кресла и поспешила вниз по ступенькам, но остановилась на полпути, пораженная открывшейся ей картиной.

Люсьен сидел на корточках у лестницы со шляпой в руке. Когда Эвелин остановилась, две головы повернулись к ней, две пары одинаковых глаз взглянули на нее.

– Мама, – заговорила ее маленькая дочь. – Это Люсьен.

– Я знаю, Хлоя.

– Ты – Хлоя? – Люсьен медленно поднялся, не спуская глаз с девочки.

– Я хочу навестить дедушку, – объяснила Хлоя Люсьену и затопала вверх по ступенькам по направлению к Эвелин. – Мама, дедушка уже не спит?

– Нет, малышка, – Эвелин с улыбкой взглянула на дочь, но сердце ее продолжало тревожно стучать в груди. Она не могла заставить себя посмотреть на Люсьена. Что он подумал, увидев свою дочь?

Эвелин погладила иссиня-черные, такие же, как у ее отца, волосы Хлои. И глаза у нее были такими же темными, как у Люсьена, а брови такими же черными. Правда, у Хлои был такой же, как у Эвелин, рот и упрямый подбородок.

– Эвелин, сколько лет Хлое?

Наконец она взглянула на Люсьена и поразилась выражению его лица. У него был такой вид, будто кто-то огрел его сковородкой по голове.

– Этим летом ей исполнится пять лет, да, малышка?

Хлоя с готовностью кивнула и растопырила четыре пальца.

– Нет, Хлоя, это четыре. – Эвелин ласково распрямила согнутый большой палец девочки. – Вот как надо. Это пять.

Хлоя гордо показала пять пальцев Люсьену.

– Да, пять, вижу. – Люсьен озабоченно кивнул Хлое, когда же он посмотрел на Эвелин, его глаза излучали бурю эмоций. – Мы поговорим об этом завтра, когда я вернусь.

– Мы уже обо всем поговорили, Люсьен.

Он снова взглянул на Хлою.

– Нет, не обо всём. – Люсьен опять перевел взгляд на Эвелин и надел шляпу. – Завтра, Эвелин. – Затем он выскочил из дома, громко хлопнув дверью.

Он был отцом.

Люсьен одним махом взлетел в седло и пришпорил коня, не смея оглянуться на дом из боязни сделать что-то не так. Он просто повернул коня к гостинице, в которой занимал номер.

Эвелин позволила бы ему уйти, даже не обмолвившись о ребенке!

Люсьен не сомневался, что это его дочь. Даже если бы от него скрыли ее возраст, глаза Хлои все равно выдали бы ее. Теперь понятно, что Эвелин имела в виду, когда говорила, что Люсьен ее бросил. Неужели она вместе с отцом обдумывала план, как наказать его за то, что он оставил ее с ребенком? Почему она просто не сообщила ему об этом?

Люсьен чувствовал себя совершенно опустошенным, ему казалось, что из него выжали все соки. А может быть, из-за всего, что стало ему известно, он просто боялся сойти с ума.

Сначала его лишили возможности отомстить Чезвику, затем он обнаружил, что его влечение к Эвелин все еще не прошло, и, наконец, узнал, что у него есть ребенок!

Он всегда принимал меры предосторожности в отношениях со своими любовницами, чтобы уберечь их от беременности, но в случае с Эвелин необычность ситуации настолько захватила его, что он совсем забыл об этом. А Эвелин в то время была настолько наивна, что просто не подозревала о необходимости, предохраняться.

Теперь у него была дочь. Как он должен поступить? Люсьен не собирался бросать ее, поскольку сам испытал тяготы жизни нежеланного внебрачного ребенка. Он не хотел, чтобы его дочь испытывала что-то подобное. И он не оставит ее в доме Чезвика. Финансовое положение барона за это время нисколько не улучшилось, но даже если бы это было не так, Люсьен предпочел бы топтать босыми ногами угли в аду, нежели оставить дочь на милость человека, пытавшегося его уничтожить.

А как быть с Эвелин? Действительно ли она верит, что ее отец невиновен в его похищении, или просто пытается защитить его? И то и другое возможно, поскольку Эвелин всегда была преданной дочерью.

А сейчас у Люсьена самого есть дочь. Осознание этого впервые в жизни наполнило его сердце теплотой. Теперь, когда он узнал о существовании Хлои, он намеревался стать ей хорошим отцом.

Теперь он больше не один.

Эвелин ничуть не удивилась, когда Люсьен вернулся ранним утром следующего дня. Она сама открыла ему дверь и загородила проход в дом.

– Ты пришел с очередными угрозами, Люсьен?

– Я пришел поговорить о Хлое. – Он оперся рукой о дверной косяк и наклонился, требовательно заглядывая в глаза Эвелин. – Мы можем говорить об этом здесь, в дверях, чтобы все слышали, или внутри, как взрослые цивилизованные люди.

Эвелин хотелось захлопнуть дверь перед носом Люсьена, но по его тону она поняла, что тогда он просто разнесет дверь и все равно сделает по-своему.

– Хорошо, пройди сюда. – Она оставила дверь открытой – этакая мелкая неучтивость – и направилась в гостиную.

Люсьен захлопнул входную дверь и последовал за ней. Войдя в гостиную, он бросил шляпу на стол.

– Я – отец Хлои, – произнес он с явным вызовом.

– Конечно же, ты. – Несмотря на то, что Эвелин пыталась сдержаться, в ее голосе прозвучали обвинительные нотки. – Она очень похожа на тебя.

– Да, похожа. – Люсьен прищурился. – Скажи, а ты собиралась сказать мне о ней?

Эвелин удивленно раскрыла рот.

– А то ты не знал, мерзавец! Я же послала тебе письмо в Лондон.

– Письмо? Я не получал никакого письма. – Люсьен окинул ее презрительным взглядом. – Какая женщина в здравом уме станет сообщать об этом по почте?

– Девятнадцатилетняя девчонка, напуганная до смерти, – раздраженно ответила Эвелин. – Какой же наивной я была, полагая, что, прочитав мое письмо, ты тут же примчишься в Корнуолл и устроишь и мою жизнь, и жизнь Хлои. Уверена, у тебя не меньше дюжины незаконных детей по всей Англии.

– В этом ты ошибаешься. – Люсьен стиснул кулаки, еле сдерживая себя. – Я в жизни не завел ни одного незаконного ребенка, поскольку знаю, каково это. Я всегда делал все необходимое, чтобы не появился еще один такой ребенок.

– Тем не менее, со мной ты этого не сделал.

Люсьен медленно покачал головой.

– Я забылся. Между нами разгорелась такая страсть, да и обстоятельства были настолько необычными, что я проявил беспечность.

– А твой ответ на мое письмо? Это тоже твоя беспечность?

Люсьен нахмурился:

– Какой ответ?

– Да ладно! – Наконец-то получив возможность излить накопившийся за долгие годы праведный гнев непосредственному виновнику ее бед, Эвелин не старалась выбирать выражения. – В письме, отправленном на адрес твоего лондонского дома, я написала, что жду ребенка от тебя, а ты ответил запиской из двух строк, в которой поздравил меня со счастливым событием и запретил впредь обращаться к тебе.

Люсьен еще больше помрачнел, брови сошлись на переносице.

– Я никогда не видел твоего письма и не писал ничего в ответ.

– Тогда кто же это написал, Люсьен?

– Я не знаю. Похоже, ты все это выдумала.

Эвелин ответила негодующим жестом.

– Ты хотя бы можешь представить себе, что я пережила за эти годы? Я обожаю Хлою, но то, что ты бросил меня, разрушило мою жизнь. Нетрудно понять, как ко мне стали относиться. Я не могла выйти замуж, поскольку ни один приличный человек не взял бы меня в жены. Ко мне обращались только с предложениями, которых истинной леди не пристало слышать. Теперь мой отец – инвалид, а у меня нет никаких средств к существованию. А ведь моя дочь заслуживает гораздо лучшей участи.