А больше всего поражали тысячи крошечных серебристых лампочек, развешенных изящными гирляндами в верхней части шатра. Свидетельница представила, что вечером потолок будет похож на звездное небо.

Она прошла дальше в шатер, осматривая его убранство.

– Пока гости рассаживаются, при входе будет играть арфа, – продолжала рассказывать Эйми. – Церемония начнется в полседьмого, как раз на закате. После нее мы будем фотографироваться, приглашенные выпьют по коктейлю и перекусят в беседке, мимо которой мы прошли по дороге сюда, а тут накроют столы для приема. Вон там во время церемонии будет музицировать струнный квартет, а на приеме его место займет ансамбль. А здесь установят танцплощадку…  Ой, а я говорила об обогревателях? Видишь – спрятаны по периметру? Мы чертовски долго не могли придумать, куда деть все электрошнуры… – Невеста запнулась и обеспокоено глянула на подругу: – Ты ничего не говоришь. По-твоему, это чересчур?

– Нет, – покачала головой Камерон. – У тебя все получилось, Эйми. Твоя свадьба действительно идеальная.

Эйми улыбнулась:

– Когда я была маленькой, мы приезжали сюда каждые выходные перед Днем труда[22]. Впервые, наверное, когда мне исполнилось лет девять. Я уже тогда знала, что хочу выходить замуж именно здесь. 

При звуках недовольного голоса за своими спинами подруги переглянулись.

– Я сказал Эйми, что у нее с вами, ребята, двадцать минут, – отчитывал Паллас коллег, бдительно дежуривших у входа. – Но уже прошло двадцать пять, и мне…

Камерон покосилась через плечо на размашисто прошедшего внутрь Джека.

Взгляд агента впервые упал на спинку платья Камерон. Точнее, на ее отсутствие.

Паллас запнулся на полушаге.

– Ух ты! – Его глаза задержались на Камерон еще на какой-то миг, прежде чем ФБРовец повернулся к невесте и обвел рукой шатер: – Здесь великолепно, Эйми. Вы отлично потрудились. 

– Быстро оправились, Джек, – ухмыльнулась та.

Не в силах сопротивляться влечению, Камерон подошла к Палласу и дотронулась до его лица, проводя пальцами по гладкой щеке.

– Ты побрился. – Она любовалась классически красивыми чертами, которые агент обычно прятал под щетиной, и тем, как потрясающе он смотрится в темно-сером костюме. Мужчинам должно быть запрещено разгуливать в таком виде без специального разрешения.

Паллас осклабился:

– Не волнуйся – через два часа все будет по-прежнему, – и сам неторопливо окинул спутницу взглядом. – Разишь наповал.

Эйми за их спинами откашлялась.

– Не то чтобы мне хотелось вас прерывать, но пора уже начинать и свадьбу… Камерон, у тебя программа сегодняшнего вечера с собой?

– Угу, в сумочке.

– Джек?

Агент похлопал по пиджаку:

– Здесь все шесть страниц.

– Как указано на второй из них, через пять минут жду вас в беседке на фотографировании гостей с моей стороны. – Эйми ткнула пальцем в Камерон: – Не опаздывай и не заставляй меня сожалеть, что я выбрала тебя, а не Колина. 

– Ты что, всерьез рассматривала его кандидатуру? – немного обиженно поинтересовалась подруга.

– Очень недолго. Рассудила, что в его свадебном тосте будет полно всяких занудных упоминаний о спорте. От тебя я ожидаю выступления получше, – сделала строгое лицо невеста и удалилась в вихре розово-кремовой тафты.

Джек кивнул агентам Роулингсу и О’Доннелу, которые вышли наружу, оставив его с Камерон на минутку наедине.

С теплой улыбкой Паллас повернулся к спутнице и протянул ей ладонь:

– Ну что? Готова?

Камерон взяла его за руку, сплетая пальцы.

–  Целиком и полностью.

   * * * * *

Под аплодисменты и одобрительные возгласы Джек сопроводил Камерон обратно к столику и только наклонился к ней, чтобы поздравить с успешным выступлением, как Колин опередил его, подняв свой бокал.

– Фантастический тост, – воодушевленно провозгласил журналист. – Немножко юмора, немножко сантиментов – нет, серьезно, ты утерла нос шаферу.

Камерон шикнула на приятеля, занимая место между ним и агентом и бросая многозначительный взгляд в сторону двух других пар за их столиком. «Друзья жениха, – шепнула она Джеку раньше, – часть плана Эйми способствовать знакомству и общению между гостями». Хотя  ФБРовцу уже и так было известно, кто эти люди и чьи они друзья наряду с их полной кредитной историей и отсутствием приводов в полицию,  поскольку он отправил эсэмэской их имена Уилкинсу для проверки анкетных данных, как только соседи по столику представились.

Пододвигая подопечной стул, Паллас пытался сосредоточиться на чем-нибудь, помимо обнаженной атласной кожи под своими пальцами. Платье прикрывало Камерон весьма коварным способом – точно по изгибу поясницы. Пару сантиметров ниже – и можно было бы видеть упругую…

Он просто теряет свой гребаный рассудок.

– Разве нарядам подружек невесты не положено быть страшненькими? – проворчал Джек, усаживаясь рядом со свидетельницей.

– Как будто Эйми допустила бы на своей свадьбе что-нибудь страшненькое. – Камерон под столом положила ладонь на бедро спутника и легонько его сжала.  

Паллас с зубовным скрежетом втянул в себя воздух. А вот Колина, сидевшего по другую руку от подруги, ее внешний вид, казалось, совершенно не трогал. «Пусть лучше так», – раздумывал Джек, осмотрительно не выпуская Маккенна из поля зрения. Голубой-не голубой, друг-не друг, а никто с членом не подойдет к Камерон ближе, чем на полметра, пока она в этом платье.

– Единственное замечание к твоей речи – лично мне не было уделено того внимания, которого я заслуживаю, – пожаловался журналист.

– Внимания тебе было уделено предостаточно, – отмахнулась от упрека подруга. – Разве я не рассказала, как мы втроем на последнем курсе жили вместе? Я даже упомянула, что ты готовил блинчики для нас с Эйми, когда мы возвращались домой из баров.

– А потом мы обсуждали парней, с которыми встречались, – объяснил Колин агенту.  

Палласу стало любопытно. Плюс надо было чем-то отвлечься от Камерон и от ее платья.

– А как вы трое познакомились?

Свидетельница открыла рот, но приятель перебил ее, подняв руку:

– Кхм… Раз уж мне не доверили провозгласить сегодня тост, я хотя бы отвечу на  вопрос. Кроме того, я рассказываю эту историю куда интереснее. – Он подался вперед, театрально понижая голос: – Все случилось темным ненастным вечером…

– О, Господи, – закатила глаза Камерон.

– А что? – вскинул ладони Колин. – Вечер действительно был темным и ненастным. Мне ли не знать – я  ведь тогда провожал тебя домой, помнишь? – Рассказчик повернулся к Джеку: – Шел второй курс. На ту пору я жил в студенческой общаге и мучился, пытаясь определиться, гей я или нет. Я учился в Мичигане, получая спортивную стипендию, а в кругу бейсболистов темы гомосексуализма не обсуждаются непринужденно.  Как бы там ни было, однажды в начале учебного года наше братство организовало ночную гулянку, а на улице полило как из ведра.  Я околачивался у входной двери, прихлебывая свое обычное на ту пору пойло – виски «Джим Бим» с кока-колой, – как вдруг на пороге появилась Камерон, теснясь под красным зонтиком с Эйми и еще одной девчонкой. Все трое хохотали, потом закрыли зонтик, Кэм прошла в комнату и тряхнула волосами. Это выглядело, словно кадр из фильма – она была самой красивой девушкой, которую я когда-либо встречал.

Паллас перебирал серебряные столовые приборы. История стремительно приобретала нежелательный уклон… То, что рука агента задержалась на остром столовом ноже, могло и не быть простым совпадением.

– Поэтому я завел с Камерон разговор, и мы моментально нашли общий язык, – продолжал Колин. – Стали встречаться после занятий, в выходные, и я понял, что если у меня когда-нибудь и получится с женщиной, то именно с этой.  Как-то в субботу пару недель спустя мы с Кэм оказались в моей комнате, а у меня уже все было спланировано: тем вечером я собирался сделать решительный ход. Мы сидели на диване, слушали приемник – как раз был вечер музыки восьмидесятых, – и тут в эфире Ким Карнс запела «Глаза Бетти Дэвис»[23]. Камерон вздохнула, откинула голову на спинку дивана и сказала: «Мне нравится эта песня».