Мэйфилд обвел комнату взглядом. Он посмотрел на бездыханное тело женщины, которое вскоре будет напоминать усохшую оболочку раздавленной виноградины. Включив камеру, он убедился, что в объектив попала струя крови, вытекающая из ее предплечья, и клочок жадной земли, впитывающей эту кровь, словно она много веков мучилась жаждой. Жидкость ненадолго собиралась в лужицу, после чего грунт поглощал ее без остатка.

Раздавшийся неподалеку шум вывел его из транса. Времени оставалось немного. Он мог бы выбрать другую территорию для убийств и устранить риск поимки. Но он не стремился к безнаказанности. Нет, он преследовал совсем другие цели.

Эта женщина не понимала, какой он великий человек, она отказывала ему в могуществе и не увидела его уникальности. Что ж, сама виновата.

Мэйфилд стер с ножа отпечатки пальцев и, придерживая острое оружие чистым платком, подложил его женщине под поясницу. Затем встал, взрыхлил землю у ног, чтобы пыль скрыла его следы, и попятился назад.

Прогуливаясь по территории гостиницы «Гребень скалы» за руку с Роберто Энрике Умберто Эрнандесом, Карен Вейл остановилась у ближайшего виноградника и окинула взглядом пышные лозы, над которыми в мартовской прохладе заходило ярко-оранжевое, как апельсин, солнце.

– Ты молчишь с тех пор, как мы приземлились. По-прежнему думаешь о своем поступлении в Академию?

– Это настолько очевидно? – спросил Робби.

– Для опытного агента ФБР – вполне. Робби подхватил горсть ягод.

– Да, я думаю об этом.

– Робби, тебя возьмут. Может, не сразу, им же сократили финансирование, но рано или поздно возьмут. Обещаю.

– Бледсоу сказал, что может устроить меня куда-то в округ Фэрфакс.

– Правда? Ты не говорил.

– Не хотел. Мне туда не хочется. А если начнешь о чем-то говорить, оно может сбыться.

– Ты действительно в это веришь?

Он пожал плечами.

– Фэрфакс – это уже повышение по сравнению с Веной. Громадный отдел, много работы.

– Я знаю. Но если я поступлю в Академию, придется ждать одиннадцать лет, прежде чем я смогу стать криминалистом. Чем больше времени понадобится, чтобы попасть в Бюро, тем дольше придется ждать.

– Может, позвонишь Гиффорду? – предложила Вейл. – Он же перед тобой в долгу. После того, что у него было с твоей матерью.

– Это Гиффорд так считает, не я. Он обещал ей присмотреть за мной. – Робби на миг отвел глаза. – Он ничего мне не должен. И мне не нужны одолжения.

– Давай я разузнаю, когда вернемся домой? Тихонько, незаметно.

Робби задумался.

– Можно.

– Я могу позвонить ему завтра же утром. Прощупаю почву.

– Нет. Мы приехали сюда, чтобы забыть о работе, в отпуск. Дело терпит.

Они развернулись и пошли обратно к своему номеру под названием «Страстное свидание» – это был даже не номер, а отдельный домик, пристройка к главному зданию. Если верить сайту, это был самый большой номер в гостинице: просторная спальня, салон с крыльцом с видом на виноградники, джакузи. По центру двери висел деревянный знак, разрисованный языками пламени.

Вейл порылась в кармане в поисках ключа, который им выдали при заселении пятнадцать минут назад.

– Точно?

– Абсолютно. Обещаю забыть об этом сию же секунду. Теперь буду думать только о хорошем. Годится?

Вейл повернула ключ в замке.

– Меня устраивает. – Она распахнула дверь и осмотрела вычурный декор комнаты, после чего разулась, подбежала к кровати и принялась прыгать на ней, словно пятилетний ребенок. – Похоже, будет весело, – подмигнула она Робби.

Тот стоял в стороне, упершись руками в бока, и с широкой улыбкой наблюдал за ней.

– Я никогда тебя такой не видел.

– Теперь будем думать только о хорошем, верно? Ни о чем не будем беспокоиться. Никаких мыслей о серийных убийцах. Никаких начальников, раздающих приказы. Никаких ответственных решений. И никакого избыточного тестостерона в воздухе.

– Этот номер называется «Страстное свидание», я правильно запомнил? Растянем его на целую неделю.

– Я согласна.

– Хорошо, – кивнул Робби. – Потому что одному ходить на страстные свидания не очень-то интересно.

Вейл прыгнула ближе к краю и обеими руками ухватилась за воротник Робби. Разумеется, она упала на него, но со своим ростом в шесть футов семь дюймов он легко подхватил ее и повалил на пол, покрывая поцелуями.

Он чуть подался назад, чтобы она смогла заглянуть ему в глаза.

– Знаешь, Эрнандес, – сказала Вейл, – я летела через всю страну, чтобы попробовать здешние вина и трюфели, но и эта дегустация меня, черт побери, вполне устроила.

– Да? Ну, это только начало. Если хочешь взять целую бутылку, придется раскошелиться.

Но когда он потянулся за новым поцелуем, она случайно заметила часы на стене.

– Ой… – Короткое слово ударило его по губам, и он отпрянул. – Наша экскурсия.

– Что?

– Я же тебе говорила. Ты никогда меня не слушаешь?

– Ах да, я…

– Эта экскурсия по винным пещерам, которую мы забронировали через твоего друга…

– Дегустация и обед в пещере. – Он улыбнулся, вскинув брови. – Вот видишь, я все-таки тебя слушаю.

– Нам пора. Осталось минут двадцать.

– Точно? – Он кивком указал куда-то ей через плечо. – Кровать, каберне, шоколад, секс…

Она с притворной злостью оттолкнула его.

– Так нечестно, Робби, понимаешь? Мы купили экскурсию, очень дорогую, по двести баксов на человека, а ты хочешь просто взять и не пойти?

– Я бы сейчас взял что-нибудь другое.

Вейл скривила губы в шутливой досаде.

– Ну, думаю, пять минут ничего не изменят.

– Мы превысим скорость, чтобы успеть. Мы же полицейские, верно? Если нас остановят, покажем жетоны и…

Вейл приложила палец к его губам.

– Ты теряешь время.

Они опоздали на пять минут. Калифорнийский дорожный патруль, вероятно, в тот вечер отдыхал – по крайней мере, никто не помешал им преодолеть участок трассы 29 с превышением скорости в пару-тройку миль, – и они спокойно въехали на парковку, пропахшие шоколадом и, что греха таить, особым ароматом физической близости.

В компании двенадцати других туристов они уселись за стол в частном дегустационном зале комплекса «Серебряный гребень» и выслушали, как сомелье расхваливает достоинства вин, которые им предстояло испробовать. Они узнали, что разные сорта винограда выращивают в разных температурных условиях и почему доминирующие в регионе ветровые режимы и сочетание дневной жары с вечерней прохладой составляют оптимальные условия для выращивания элитных сортов винограда. Вейл гладила Робби ногой под столом, но тот стоически сохранял невозмутимое лицо и отказывался поддаваться ее детским шалостям.

Продолжалось это ровно до тех пор, пока она не осознала, что потянулась слишком далеко и гладит ногу седеющего мужчины хорошо за пятьдесят, сидящего рядом с Робби. На именном бэйдже у него было написано: «Билл (Оклахома)». Когда Билл из Оклахомы озадаченно вытаращился на Вейл, она поняла свою ошибку, и лицо ее залилось румянцем, сравнимым по цвету с пино нуар на столе.

– Ну что ж, – сказал сомелье. – Сейчас мы отправимся в нашу винную пещеру, где поговорим об идеальной температуре для хранения вин. Затем мы продегустируем избранные сорта в специальном зале и обсудим, к каким блюдам какие вина подаются и почему.

Когда они встали из-за стола, Робби спросил у сомелье что-то насчет изысканного окраса пино, а оклахомский Вилл подсел поближе к Вейл. Впрочем, она не дала ему заговорить:

– Извини, приятель. Это не повторится.

Билл, видимо, прикидывал, какие у него есть варианты, и планировал контрнаступление, но Вейл его осекла:

– Даже не думай!

Билл расслышал уверенность в ее голосе и отпрянул, как будто ему пригрозили физической расправой. Учитывая, как напряглись мускулы на предплечьях Вейл, он был недалек от истины.

Они все вместе побрели по крытому переходу винокурни под неумолчный щебет гида, которая объясняла им, откуда в альковах взялись скульптуры и как их собирали на протяжении пяти десятилетий – по одной с каждого континента. Когда они оказались непосредственно в винной пещере, то сразу же ощутили резкий спад температуры.