Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

69 Бересклет Зибольда.

70 Имеется в виду борьба против Абэ-но Ёритоки (см. XV-3).

71 1013-1095.

72 Синтоистское святилище у подножья горы Хиэй, в котором почитается божество Оямакуи-но ками.

73 944-1000, составитель “Сюисю”.

74 911-985,18-ый патриарх школы Тэндай. Восстановил храм Энрякудзи после опустошительного пожара 985 г.

75 Префектура Сига.

76 Префектура Хёго.

77 Такасина-но Тамэиэ (1037-1106).

78 Аллюзия на джатаку, повествующую о принце Сатта (Махасаттва), который ради спасения голодной тигрицы и ее детенышей, отдал себя на съедение, предварительно повесив свою одежду на ствол бамбука.

79 Фудзивара-но Томонари (917-974).

80 Фудзивара-но Садаката (873-932).

81 Город Сакураи, префектура Нара. Храм Хасэдэра — один из главных центров поклонения Каннон. В этом храме находится знаменитая статуя одиннадцатиликой Каннон. Предание гласит, что храм был основан по повелению императора Сёму (724-749).

82 Имеются в виду: Фудзивара-но Санэёри (900-970), Минамото-но Такаакира (914-982) и Фудзивара-но Акитада (897-965)

83 Фудзивара-но Моросукэ (908-960).

84 1107-1123.

85 Т.е. мишень была поставлена с 10 до 12 утра, а выбита с 12 до 14 пополудни.

86 Легендарный китайский лучник, который на расстоянии в сто шагов поражал ивовый лист.

ЦУЦУМИ ТЮНАГОН МОНОГАТАРИ

ЛЮБИТЕЛЬНИЦА ГУСЕНИЦ

1

Неподалеку от дома той юной госпожи, что увлекалась бабочками, жила дочь старшего государственного советника, в обязанности которого входила по совместительству и проверка дел в провинциях. Родители любили свою дочь Химэгими без ума и памяти..

Химэгими была не то, что другие люди, и говаривала так: “Что за чудовищная глупость — любить лишь цветы да бабочек! Настоящий человек постигает суть вещей с душой непредвзятой”.

И вот Химэгими собрала у себя несметное число отвратительных насекомых, разложила их по корзинам и коробкам И все для того, чтобы посмотреть, что же из них получится. Особенное восхищение Химэгими вызывали своей задумчивостью волосатые гусеницы. Зачесав волосы назад, днем и ночью разглядывала она гусениц на своей ладони.

Поскольку юные подруги из ее свиты приходили при виде гусениц в страх и ужас, Химэгими пришлось призвать каких-то паршивых мальчишек, которые не имели никакого понятия об изящном. Они занимались у нее тем, что копались в корзинках с гусеницами. Химэгими же нравилось заставлять мальчишек затверживать имена гусениц. Каждую вновь поступившую к ней особу она нарекала по-своему.

Химэгими полагала, что все неестественное в человеке достойно осуждения и потому не выщипывала себе бровей и не чернила зубов, утверждая: “Хлопотное это дело и противное”. А посему, когда денно и нощно забавлялась она со своими насекомыми, на лице ее играла белозубая улыбка. Когда ее подруги не могли сдержаться и убегали из покоев, хозяйка гневалась: “Вот чернь-то! Ничего не понимают!” И сверкала из-под своих черных бровей с такой злобой, что те приходили в еще больший ужас.

Родители Химэгими полагали, что она ведет себя престранно и говорили так: “Уж и не знаем, зачем она так поступает. Только когда мы ее о том спрашиваем, она только огрызается, очень нехорошо выходит”. В общем, им было весьма за стыдно за свою дочь.

“Ты, может, по-своему и права”, — сказали как-то родители, — “только люди о тебе все равно хорошего не скажут. Они любят изящное, и когда прознают про твоих отвратительных гусениц, им это не понравится”.

“А мне все равно”, — отвечала Химэгими. — “Мне хочется докопаться до сути и увидеть, что во что превратилось. Ваши же “люди” рассуждают, как дети. Они забывают о том, что их любимые бабочки получаются именно из гусениц”.

Тут Химэгими велела показать родителям, как из ее гусениц нарождаются бабочки. “Вот вы шелковые одежды носите? А ведь нити смотаны с коконов — еще до того, как бабочка обросла крыльями. А когда гусеница стала бабочкой — все, конец настал, никакой пользы от нее больше нет”.

Родители не нашлись с ответом.

Разговаривая с родителями, Химэгими вела свои умные речи, не показываясь им на глаза — продолжала сидеть под балдахином с опущенными бамбуковыми шторами. “Я — словно дух, никто меня не видит”, — радовалась она.

2

Подруги из свиты Химэгими слышали ее разговор с родителями. И вот кто-то из них произнес: “Говорит-то она умно, да только ее развлечения с гусеницами все-таки свидетельствуют в пользу того, что Химэгими не в своем уме. Интересно было бы узнать, как живется нашим товаркам у соседки, что увлекается бабочками”.

И тогда Хёэ сложила:

И как так случилось,
Что прибрела я сюда
Столь бездумно —
Гляжу и гляжу
На гусениц волосатых!

Кодаю со смехом отвечала:

Другие глядят
На бабочек и цветы...
И только я смотрю
На гусениц вонючих.
Завидно мне!

Окружающие засмеялись. Кто-то сказал: “Противно-то как! Брови у Химэгими — точь-в-точь, как у гусеницы”. — “Да-да, а зубы белые — словно у гусеницы, с которой кожу содрали!”.

Сакон же сложила:

Но вот зима придет,
И холода настанут.
Одежды теплой нет,
Но не беда — гусениц
Шкуры спасут от простуды.

“В общем, Химэгими не пропадет”, — добавила Сакон.

Вот так они и болтали, пока какая-то противная дама не услышала их. “Вы, молодежь, несете какую-то чушь! А вот мне как раз кажется, что в вашем преклонении перед бабочками нет ровным образом ничего хорошего. Мне это кажется просто отвратительным. Из вас никто не признает, что бабочка — гусенице родня. Ведь гусеница сбрасывает свой кокон и становится бабочкой. Химэгими хочет сказать только это. И потому ей нравятся гусеницы. Ее строй мыслей следует признать по-настоящему глубоким. Учтите к тому же, что когда бабочка оказывается в ваших руках, на пальцах остается пыльца, а это весьма неприятно. К тому же от прикосновения бабочки можно, говорят, подхватить лихорадку. Что ж в бабочках хорошего?”

Это высказывание вызвало еще больший шум, споры стали еще жарче.

3

Мальчишки, которые смотрели за гусеницами, приносили Химэгими самых отвратительных насекомых, каких только могли сыскать. Она же дарила им разные безделушки, которые им очень нравились. Что до волосатых гусениц, то Химэгими находила их весьма привлекательными, но все-таки ей очень не хватало того, что она не знала про них никаких стихов и преданий. Поэтому она пополняла свое собрание богомолами, улитками и прочим, заставляя мальчишек громко возглашать сложенные про них старинные стихи. Да и сама она была не прочь прочесть какое-нибудь китайское стихотворение, вроде: “На какого врага рога свои точишь, улитка?”1

Химэгими находила, что настоящие имена мальчишек звучат непривлекательно. А потому она нарекала кого Медведкой, кого Кузнечиком... Давая задание, так к ним и обращалась.

4

Слухи о Химэгими множились, люди говорили о ней речи презлые. И вот сыскался человек по имени Уманосукэ, который был приемным сыном некоего высокопоставленного лица. Сам же Уманосукэ был заместителем управителя правым конюшенным двором государя, он отличался смелостью, бесстрашием и красотой. Прослышав про Химэгими, он сказал: “Пусть она говорит про то, как она любит этих тварей, но я все равно устрою так, что она испугается”, И вот Уманосукэ изловчился сделать из роскошного пояса змею, да так сумел, что она у него извивалась. Он положил змею в сумку, которая была расписана под чешую, и отослал Химэгими с такими стихами:

21
{"b":"180615","o":1}