Не вполне удовлетворённый ответом, Овчаренко отвернулся к окну:

— Будем молить Бога, — прикоснувшись к оконному стеклу, пробурчал он, одолеваемый сомнениями. А вдруг профессор оказался всё же прав в одном, но при этом ошибся в другом? — Будем молить Бога, чтобы вы оказались правы профессор, — повторил он, провожая глазами звено вертолётов с полным боекомплектом, держащих курс на руины Москвы, добивать недобитков, как грибы, лезущих из-под земли.

Москва — столица нашей Родины!

Город — получив статус дважды героя — посмертно, объявлен президентом страны — «зоной отчуждения». Военные обнесли руины столицы восьмиметровой стеной по периметру и заградительными редутами, с часовыми, сигнальными вышками и пулемётными дзотами, направленные в одну и другую сторону соответственно, дабы не допустить проникновение, как из зоны, мутантов, так и в саму зону всяких там «сталкеров-хапалкеров». А для пущей убедительности, военные, вдобавок к стене, огородили стометровую зону колючей проволокой с электромагнитными, сигнальными маячками и противопехотными заграждениями, предварительно заминировав сами подступы к стене, с внутренней и внешней стороны.

И хоть среди населения и ходили слухи об окончании войны, на самом деле она и не прекращалась, только приобрела уже не масштабный характер бойни, как раньше, а характер этакой рейдовой зачистки. По спутнику передавались вероятные координаты нахождения мутантов и военные лётчики совершали систематические вылеты в зону, где кружили, как коршуны, то и дело расчерчивая воздух дымными росчерками ракетного обстрела, загоняя «мимов» обратно, откуда те пришли.

И наконец, по распоряжению правительства, рядом со стеной, установили мемориальный обелиск, изображавший солдата с автоматом в полный рост, спиной прикрывавшего женщину на коленях защищающую ребёнка. А внизу такая надпись:

А на самой стене, в назидание потомкам, написали огромными буквами: