Глаза виконта расширились, когда он увидел ошеломляющую картину.

Поппи, сжатая в объятиях высокого черноволосого мужчины... и наблюдающая за ними небольшая группа людей, вышедших на балкон через другие двери. Одним из этих людей был Майкл Бэйнинг, бледный от ревности и дерзого посягательства на его территорию.

Мужчина с черными волосами поднял голову, пробормотал что-то Поппи, и бросил невозмутимый взгляд на Майкла Бэйнинга.

Триумфальный взгляд.

Это длилось всего одно мгновение, но Лео увидел и понял все, как надо.

– Черт, – прошептал Лео.

Его сестра попала в большую передрягу.

Если Хатауэи вызывали скандал, они никогда не делали этого на половину.

К тому времени, когда Лео привел Поппи обратно в бальный зал и забрал мисс Маркс и Беатрис, сплетни уже начали распространятся. В мгновение ока их нашли Кэм и Амелия, и семья дружно сплотилась вокруг Поппи.

– Что случилось? – спросил Кэм, как обычно выглядя обманчиво расслабленным, но его ореховые глаза выражали тревогу.

– Гарри Ратледж, – пробормотал Лео. – Я объясню все коротко. Пока, давайте, уедем отсюда поскорее и встретимся с Ратледжем в гостинице.

Амелия наклонилась, чтобы прошептать в ярко-красное ухо Поппи:

– Все в порядке, дорогая. Чтобы там ни было, мы со всем разберемся.

– Вы не сможете, – прошептала Поппи. – Никто не сможет.

Лео смотрел поверх голов своих сестер и видел приглушенно-перешептывающуюся толпу. Все уставились на них.

– Такое чувство, будто наблюдаешь за волнующимся океаном, – заметил он. – Можно буквально лицезреть зарождение скандала через всю комнату.

Кэм выглядел ироничным и покорным.

– Gadjos! – пробомотал он. – Лео, почему бы вам не проводить сестру и мисс Маркс к своему экипажу? А мы с Амелией попрощаемся с Норбури.

Ошеломленная, Поппи позволила Лео вывести ее на улицу и усадить в экипаж. Все они молчали, пока экипаж, резко накренившись, не отъехал от особняка.

Беатрис заговорила первой.

– Тебя скомпрометировали, Поппи? – спросила она обеспокоенно. – Как Уин в прошлом году?

– Да, – ответил Лео, в то время как Поппи испустила тихий стон. – Это плохая привычка, которую подхватила наша семья. Маркс, вы должны написать поэму об этом.

– Этой катастрофы можно было бы избежать, – коротко ответила ему компаньонка, – если бы вы нашли ее раньше.

– Этого, может быть, можно было избежать, если бы вы изначально не потеряли ее, – парировал Лео.

– Это моя вина, – вступила в разговор Поппи, ее голос приглушенно звучал в плечо Лео. – Я ушла с мистером Ратледжем. Я увидела Бэйнинга в зале, и словно обезумела, а мистер Ратледж попросил меня танцевать, но мне был нужен свежий воздух, поэтому мы вышли на балкон...

– Нет, я виновата, – перебила мисс Маркс, выглядя жутко подавленной. – Я позволила вам танцевать с ним.

– Так мы не найдем виноватого, – сказал Лео. – Что сделано, то сделано. Но если кто и ответственен за все, то это – Ратледж, который, очевидно, приехал на бал с определенной целью.

– Что? – Поппи подняла голову и посмотрела на него в замешательстве. – Вы думаете, он... нет, это была случайность, Лео. Мистер Ратледж не намеревался скомпрометировать меня.

– Все произошло преднамеренно, – сказала мисс Маркс. – Иначе Гарри Ратледж никогда бы не попался. Если он был замечен в компрометирующей ситуации, то лишь потому, что хотел быть замеченным.

Лео подозрительно посмотрел на компаньонку:

– Откуда вы столько знаете о Ратледже?

Компаньонка вспыхнула. Казалось, даже для нее нелегко было выдержать его пристальный взгляд.

– Наслышана о его репутации, конечно же.

Внимание Лео было отвлечено, потому что Поппи уткнулась ему в плечо:

– Я умру от унижения, – сказала она.

– Не умрешь, – ответил Лео. – Я – эксперт по оскорблениям, и если бы это было фатально, я бы уже давно умер с десяток раз.

– Нельзя умереть десяток раз.

– Можно, если ты – буддист, – вмешалась Беатрис.

Лео пригладил волосы Поппи.

– Я надеюсь, что Гарри Ратледж им является.

– Почему? – спросила Беатрис.

– Потому что мне больше ничего так не хочется, как прикончить его несколько раз кряду.

Гарри принял Лео и Кэма Роана у себя в библиотеке.

Любая другая семья в подобной ситуации была бы предсказуема... они потребовали бы, чтобы он поступил по правилам, были бы обговорены сроки и сделаны все необходимые приготовления. Из-за огромного состояния Гарри большинство семей приняло бы такое положение вещей охотно. Он не был пэром, но обладал большими средствами и был влиятельным человеком.

Однако, Гарри знал, что от Кэма и Лео не следует ожидать предсказуемой реакции. Общими мерками их мерить не следует, поэтому вести с ними дело следовало более осторожно. Но Гарри совершенно не беспокоился. У него бывали переговоры и гораздо более трудные, влекущие более серьезные последствия, чем честь женщины.

Обдумывая события ночи, Гарри был преисполнен безнравственным чувством триумфа. Нет, не триумфа... эйфории. Все оказалось намного проще, чем он предполагал, особенно с непредвиденным появлением Майкла Бэйнинга на балу у Норбури. Этот идиот фактически вручил ему Поппи на серебряном блюде. И когда возможность предоставилась, он ею воспользовался.

Кроме того, он чувствовал, что заслужил Поппи. Любой мужчина, который позволил сомнениям помешать обладанию такой женщиной, как она, был дураком. Он вспомнил, какой она была в бальном зале: бледная, хрупкая, сломленная. Когда Гарри к ней приблизился, он ни на минуту не усомнился в том, что она испытала облегчение. Девушка доверилась ему и позволила себя увести.

А когда Гарри вывел ее на террасу, его удовлетворение быстро сменилось новым ощущением... желанием облегчить ее боль. Тот факт, что он может принести ей новое горе, был прискорбен, но цель оправдывает средства. И как только Поппи станет его, он окружит ее всем самым лучшим, станет заботиться о ней так, как никогда не смог бы Майкл Бэйнинг.

Сейчас же ему необходимо уладить дело с семьей Поппи. Они, естественно, оскорблены тем, что он скомпрометировал ее. Что нисколько его не волновало. Он не сомневался, что сможет убедить Поппи выйти за него замуж. И не зависимо от того, сколько Хатауэи будут возмущаться, в конечном итоге они все равно достигнут соглашения.

Бракосочетание с ним будет единственной возможностью восстановить честь Поппи. Все это понимают.

С невозмутимым выражением лица, Гарри предложил вина Лео и Кэму, когда они вошли в библиотеку, но те отказались. Лео подошел к каминной полке и оперся о нее, скрестив руки на груди. Кэм уселся на обитый кожей стул, вытянув перед собой ноги.

Гарри не обманул их небрежный вид. Гнев, мужская агрессивность так и витали в воздухе. Сохраняя спокойствие, Гарри ждал, пока один из них начнет разговор.

– Вы должны знать, Ратледж, – сказал Лео вкрадчивым тоном, – что я собирался убить вас сразу же, но Роан говорит, что для начала нам нужно поговорить хотя бы несколько минут. Я думаю, он хочет остановить меня, чтобы получить удовольствие убив вас самолично. И даже если я или Роан не убьем вас, то вряд ли мы будем препятствовать нашему шурину Меррипену осуществить это.

Гарри полусидел на краю письменного стола из красного дерева.

– Я предлагаю вам подождать, пока мы с Поппи поженимся, таким образом, она, хотя бы, станет почтенной вдовой.

– И с чего это вы взяли, – спросил Кэм, – что мы позволим вам жениться на Поппи?

– Если она не выйдет замуж за меня, то потом на ней уже никто не женится. А посему, сомневаюсь, что кто-то из вашей семьи будет желанным гостем в любой лондонской гостиной.

– Не думаю, что сейчас мы там слишком уж желанны, – ответил Кэм, сузив ореховые глаза.

– Ратледж, – начал Лео с обманчивой небрежностью, – до того, как я унаследовал титул, Хатауэи так долго жили вне лондонского общества, что нам ровным счетом наплевать – будут нас принимать или нет... Поппи не должна выходить замуж по какой-либо другой причине, кроме как ее собственного на то желания. И, по мнению самой Поппи, вы с ней друг другу не подходите.