Гарри расслабился и в хорошем расположении духа провел остаток дня. Свадебный кортеж, состоящий из "стекляных карет", представляющих собой золоченые, с обилием окон, кареты в стиле ампир, проследовал к отелю "Ратледж", где в банкетном зале был накрыт обильный торжественный завтрак. За окнами столпились зеваки, желая хоть мельком взглянуть на блистательное празднование.

Греческие колонны и арки, располагавшиеся по периметру всего зала, были задрапированы тюлью и украшены множеством цветов.

Целый полк слуг внес серебряные блюда и подносы с шампанским, и гости устроились в креслах, наслаждаясь трапезой. Им подали порции гуся со сливками и травами, покрытого горячей золотой корочкой... блюда с дынями и виноградом, вареные перепелиные яйца, щедро разбросанные на хрустящем зеленом салате, корзины горячих маффинов, тосты и пшеничные лепешки, жареный копченый бекон... тарелки тонко нарезанного бифштекса, розовые полоски, посыпанные ароматной стружкой, трюфелей. Вынесли три свадебных торта, обильно облитые сахарной глазурью и начиненные фруктами.

По традиции Поппи обслужили первой, и Гарри мог только догадываться, каких усилий ей стоило есть и улыбаться. Если бы кто-то и заметил, что невеста подавлена, то решил бы, что сегодняшнее событие слишком взволновало ее или, вероятно, как все невесты, она нервничала в преддверии брачной ночи.

Семья Поппи посматривала на нее с заботливым участием, особенно Амелия, которая, казалось, чувствовала что-то неладное. Гарри же был очарован Хатауэями, странной связью между ними, как будто они обладали общей тайной. Можно было почти физически ощутить молчаливое понимание между ними.

Хотя Гарри знал многое о людях, он не знал ничего о том, что значит быть частью семьи.

После того, как мать Гарри сбежала с одним из своих любовников, его отец постарался избавиться ото всех следов ее существования. И он сделал все, чтобы забыть даже, что у него есть сын, оставив Гарри на попечении гостиничного персонала и непрерывной череды учителей.

У Гарри сохранилось всего несколько воспоминаний о матери, он помнил только, что она была красивой и что у нее были золотые волосы. Казалось, она всегда уходила, покидая его, всегда неуловимая. Он помнил, как когда-то плакал, цепляясь за ее бархатные юбки, а она высвобождала их из его рук, мягко смеясь над его настойчивостью.

После того, как родители его покинули, Гарри стал питаться со служащими отеля. Когда он болел, какая-нибудь из горничных заботилась о нем. Он видел, как семьи приходили и уходили, и научился относиться к ним с той же отстраненностью, как и персонал отеля. Глубоко внутри у Гарри возникло подозрение, что причина, по которой его мать ушла, а отец не хотел иметь с ним ничего общего, заключалась в том, что он был отталкивающим. И поэтому он никогда не хотел быть частью семьи. Даже если или когда Поппи родит ему детей, Гарри не позволит никому приблизиться к нему настолько, чтобы возникла привязанность. Он никогда не позволит себе стать зависимым. И все же иногда он испытывал мимолетное чувство зависти к тем, кто был на такое способен, как Хатауэи.

Завтрак продолжался, бесконечные тосты сменяли друг друга. Когда Гарри увидел предательски поникшие плечи Поппи, то решил, что с нее хватит. Он поднялся и произнес краткую, изящную речь, поблагодарив гостей за оказанную им честь, в столь знаменательный день.

Это было знаком, что невесте с подружками пора удалиться. А за ними вскоре и остальные разбредутся, развлекаясь весь остаток дня. Поппи остановилась перед дверью спальни. Как будто почувствовав на себе взгляд Гарри, она повернулась, чтобы посмотреть через плечо.

В ее глазах мелькнуло предупреждение, и это моментально возбудило Ратледжа. Поппи не станет кроткой невестой, но он этого от нее и не ожидал. Она потребует определенную компенсацию за то, что он совершил, и он станет потакать ей... До определенного момента. Гарри думал о том, как она отреагирует, когда он придет к ней сегодня вечером.

Гарри отвел взгляд от своей невесты, когда к нему подошел Кев Меррипен, зять Поппи, человек, умеющий казаться относительно незаметным, принимая во внимание его размеры и необыкновенную внешность. Он был настоящим цыганом, высоким и черноволосым. Под его строгой внешностью прятались упрямый характер и скрытая сила.

– Меррипен, – весело сказал Гарри. – Вам понравился завтрак?

Цыган не был настроен на светскую беседу. Он вперился в Гарри взглядом, сулящим смерть.

– Что произошло? – спросил Меррипен. – Если я узнаю что ты сделал что-то, что причинило вред Поппи, я найду тебя и сорву голову с твоих...

– Меррипен! – раздался радостный голос, и рядом с ними неожиданно появился Лео. Гарри отметил, что Лео предупреждающе ткнул Кева локтем в ребра. – Как всегда, само очарование и свет! Тебе бы следовало поздравить жениха, phral. А не угрожать ему расчленением.

– Это не угроза, – пробормотал тот в ответ. – Это предупреждение.

Гарри устремил на Меррипена прямой взгляд:

– Я ценю вашу обеспокоенность за Поппи. И уверяю вас, что приложу все силы, чтобы сделать ее счастливой. У нее будет все, что она пожелает.

– Я полагаю, что развод будет во главе этого списка, – высказал вслух свою мысль Лео.

Гарри холодно посмотрел на виконта:

– Позволю себе заметить, что ваша сестра добровольно вышла за меня замуж. А у Бэйнинга должно было хватить решимости, придя в церковь, при необходимости, собственноручно вынести ее оттуда. Но он этого не сделал. И если он не захотел бороться за Поппи, он ее не заслужил, – заметив, как подмигнул Меррипен, Ратледж понял, что заработал очко в свою пользу. – Более того, приложив столько усилий, чтобы жениться на Поппи, я не стану с ней плохо обращаться.

– Какие усилия? – подозрительно спросил цыган, и Гарри понял, что тому еще не рассказали всей истории.

– Не обращай внимания, – заметил Лео Меррипену. – Если я расскажу тебе сейчас, ты устроишь ужасную сцену на свадьбе Поппи. А этим предположительно занимаюсь я.

Они переглянулись, и Кев что-то пробормотал по-цыгански.

Лео слегка улыбнулся:

– Понятия не имею, что ты только что сказал. Но подозреваю, что-то насчет того, чтобы искрошить новоиспеченного мужа Поппи в лесную мульчу, – и, немного помолчав, добавил, – Позже, старина, – при этом они обменялись мрачными понимающими взглядами.

Меррипен коротко кивнул Лео и отошел, не сказав Гарри ни слова.

– И это он в хорошем настроении, – отметил Лео, глядя вслед зятю с печальной привязанностью. Он снова повернулся к Гарри. Глаза его наполнились вселенской усталостью, которую невозможно было накопить и за несколько жизней. – Боюсь, что беспокойство Меррипена не унять разговорами. Он жил в семье с мальчишеского возраста, и благополучие моих сестер -для него все.

– Я позабочусь о ней, – повторил Гарри.

– Я уверен, что вы попытаетесь. И верите вы мне или нет, я надеюсь, что у вас получится.

– Благодарю.

Лео сосредоточил на нем проницательный взгляд, от которого совестливый человек почувствовал бы себя неуютно.

– Между прочим, я не уезжаю с семьей в Гемпшир завтра утром.

– Дела в Лондоне? – вежливо поинтересовался Гарри.

– Да, обязательства в парламенте. И немного архитектурного баловства – моего хобби. Но, в основном, я остаюсь из-за Поппи. Видите ли, я думаю, что она очень скоро захочет уйти от вас, и намереваюсь сопровождать ее домой.

Гарри презрительно улыбнулся, удивляясь нахальству своего зятя. Да знает ли Лео, сколькими способами Гарри мог бы уничтожить его, и как легко это можно было бы устроить?

– Берегите себя, – мягко предупредил Гарри.

И то, что Лео не дрогнул, было признаком либо наивности, либо смелости. Он даже улыбнулся, хотя веселья в этой улыбке не было.

– Есть кое-что, чего вы, кажется, не понимаете, Ратледж. Вам удалось заполучить Поппи, но у вас нет того, что удержит ее. К тому же, я буду неподалеку. Я буду здесь, когда ей понадоблюсь. И если вы причините сестре боль, ваша жизнь не будет стоить и чертова фартинга. Ни один человек не является неприкосновенным – даже вы.