Было много разговоров, некоторые велись прямо на месте, другие у шерифа. С моей поддержкой и с помощью лейтенанта Бастиана да еще имея такое свидетельство в свою пользу, как громадная рваная рана на голове, Бену удалось убедить людей из уголовной полиции и службу шерифа, что убийство было непреднамеренное. Но это принесло им немного радости. Да и мне тоже. Я позволил убить своего единственного свидетеля.

Правда, еще один человек мог бы стать моим свидетелем, если бы только он захотел говорить.

В середине дня я опять стоял у дверей квартиры Сюзанны Дрю. Стелла спросила, не открывая:

— Кто там?

— Лью Арчер.

Она впустила меня. Выглядела она очень неважно: под глазами синие тени, да и все лицо синеватого оттенка.

— Ты как будто испугана? — спросил я. — Что-то случилось?

— Нет. Меня угнетает только одно: надо звонить родителям, я не хочу. Они заставят возвратиться домой.

— Тебе придется вернуться.

— Нет.

— Подумай немного и о них. Ты заставила их провести пренеприятную ночь, не имея на то основательной причины.

— Нет, такая причина есть. Я хочу еще раз встретиться с Томом сегодня вечером. Он ведь сказал, что, если ему не удастся сделать это прошлым вечером, он будет на автобусной станции сегодня.

— В котором часу?

— В то же самое время, в девять вечера.

— Я встречу его вместо тебя.

Стелла не стала спорить, но было видно, что я ее не убедил.

— Где мисс Дрю, Стелла?

— Она вышла позавтракать. Я была еще в постели, и она оставила мне записку. Написала, что скоро вернется, но ее нет уже почти два часа. — Стелла сжала пальцы в кулак и стала постукивать костяшками одной руки о другую. — Я очень беспокоюсь.

— О Сюзанне?

— Обо всем. О себе. Все становится хуже. Я жду, когда все это закончится. И я сама изменилась. Меня теперь, наверное, не узнать.

— Все кончится, Стелла, и ты вновь станешь прежней.

— Я? Но я не чувствую, что это возможно. Как мы с Томми можем быть опять счастливыми? Я не знаю!

— Главное не это... — Я старался подобрать нужные слова, чтобы утешить девочку, но это едва ли было возможно. — Счастье приходит ненадолго, урывками. Чем старше я становлюсь, тем больше его у меня. А твой возраст был для меня самым тяжелым.

От удивления она подняла брови.

— Действительно? Мистер Арчер, что вы подумаете, если я задам вам один личный вопрос?

— Итак?

— Вы интересуетесь мисс Дрю? Вы понимаете, что я имею в виду? Серьезно.

— Думаю, что да. А что?

— Я не знаю, должна ли я вам это говорить... Она ушла завтракать с другим мужчиной...

— Это ее право.

— Я не знаю. На самом деле я даже не видела его, но хорошо слышала его голос, а на голоса у меня отличная память. Я думаю, что это женатый мужчина.

— Как ты можешь судить об этом только по голосу?

— Это был отец Томми, мистер Хиллман.

Я сел и с минуту не мог ничего выговорить. Африканские маски на освещенной солнцем стене строили мне рожи.

Стелла со встревоженным лицом подошла ко мне.

— Мне не надо было говорить? Вообще-то я не сплетница. Только я чувствую себя в ее доме, как шпионка.

— Ты поступила правильно, но не говори больше никому.

— Ни за что. — Выложив все начистоту, она успокоилась.

— Они по-дружески разговаривали, Стелла?

— Не совсем. Я не видела их самих, потому что осталась в комнате, чтобы они не увидели меня. Она не была довольна, что он пришел сюда, это я точно могу сказать, но они разговаривали интимно.

— Что ты имеешь в виду под этим словом?

Прежде чем ответить, она подумала.

— Ну, так, будто понимают друг друга с полуслова. И не было такой, знаете, формальной вежливости.

— Что же они говорили?

— Вы хотите, чтобы я пересказала их разговор слово в слово?

— Да, с того момента, как он вошел.

— Я не слышала всего. Во всяком случае, когда он вошел, она сказала: «Я думала, у тебя больше благоразумия, Ралф». Она называла его на «ты» и по имени. Он ответил: «Мне не до благоразумия. Положение совершенно отчаянное». Я не знаю, что мистер Хиллман хотел сказать.

— А что предполагаешь?

— Томми и вообще все. Но тут было что-то большее. Он сказал: «Я думал, ты сможешь уделить мне немного внимания». Она ответила, что она вся — внимание, а он сказал, что она тяжелая женщина, и затем что-то сделал, я думаю, попытался ее поцеловать, а она сказала: «Не надо этого».

— Она сказала это сердито?

Стелла посмотрела на потолок и, казалось, вся обратилась в слух.

— Нет, не очень. Только не заинтересованно. Он сказал: «Кажется, я тебе совсем не нравлюсь». Она ответила, что этот вопрос уже давно исчерпан и она не думает, что сейчас время возвращаться к нему, тем более что у нее гость. Он сказал: «Почему ты сразу не сказала об этом? Там мужчина?» Потом они стали говорить тише и через некоторое время ушли завтракать.

— У тебя хорошая память...

Она без всякой гордости согласилась.

— Это помогает мне в школе, но не всегда удобно. Я ведь помню не только хорошее, но и дурное.

— А разговор, который ты слышала утром, тебе показался дурным?

— Да. Не знаю почему, но он напугал меня.

Он напугал и меня. Хорошее дело — узнать, что именно Хиллман, возможно, и был тем близким мужчиной с двадцатилетней Сюзанной. В разной степени, но они оба беспокоили меня. Особенно Сюзанна, так как именно через нее я собирался продолжить свое расследование. На данном этапе все стало зависеть от нее. Сейчас расследование представляло собой запущенную в ход машину, и никто не знал, как ее остановить. И надо признать, что я не стал бы ее останавливать, даже если бы знал как. Это уже было выше моих сил.

— Покажи записку, которую оставила тебе мисс Дрю.

Стелла принесла из кухни записку, нацарапанную карандашом на фирменном бланке: «Дорогая Стелла, я вышла позавтракать и скоро вернусь. Содержимое холодильника в твоем распоряжении. С. Дрю».

— Ты что-нибудь ела? — спросил я Стеллу.

— Выпила стакан молока.

— И еще съела вчера вечером шницель. Ничего удивительного, что ты так выглядишь. Сейчас пойдем завтракать. Это как раз то, что тебе нужно.

— Хорошо, спасибо. А потом?

— Я отвезу тебя домой.

Она повернулась и пошла к стеклянной двери, которая выходила во внутренний дворик. Наверное, ей надо было побыть одной и о чем-то подумать. На улице небольшой ветерок шелестел в кронах растущих во дворике миниатюрных пальм. Вернулась Стелла какая-то обновленная, словно на нее подействовали солнечные лучи и ветер.

— Я согласна, что мне надо ехать домой. Я не могу волновать маму.

— Ты добрая девочка. Позвони ей и скажи, что уже едешь.

— Я позвоню, если вы не станете слушать, — ответила она, обдумав мое предложение.

— Как я узнаю, что ты говоришь?

— Я никогда еще не лгала вам, — сказала она с чувством, — потому что и вы ни разу не обманули меня даже для моей же пользы.

В первый раз за все утро она улыбнулась. Думаю, и мне стоило улыбнуться, хотя утро было из рук вон плохим.

Я отправился в большую изысканную ванную комнату с синими ковриками на полу и с удовольствием принял душ. Затем, разыскав в шкафчике среди косметики лезвие, побрился. На день у меня была запланирована целая серия важных встреч, но их еще надо было добиться.

Стеллу я застал в комнате, на щеках ее гулял румянец.

— Я позвонила домой. Думаю, нам не стоит завтракать, поедем прямо туда.

— Мама очень волновалась?

— Я разговаривала с папой. Он обвиняет вас. Извините меня.

— Он прав, я виноват. Я должен был отправить тебя домой еще вчера ночью. Но мне необходимо было кое-что сделать.

«Получить еще одного мертвеца», — с горечью подумал я.

— Нет, это я виновата, — заговорила она. — Но я хотела наказать их за обман насчет Томми, меня и машины.

— Я рад, что ты понимаешь это. Отец очень расстроен?