— Когда вы будете забирать лошадей, — ни минуты не задумавшись, спросил Сидора барон, глядя на него враз загоревшимися от возбуждения глазами.

— А вы деловой человек, однако, — удивлённо посмотрел на него Сидор. — Если вас не затруднит, то пятьдесят лошадей, я бы взял сразу, сегодня же. А остальные, такими же мелкими партиями, по столько же, каждую неделю. Деньги сразу, по доставке и приёмке лошадей. В дальнейшем партии увеличатся до двухсот, трёхсот лошадей. Вас заранее об этом предупредят.

— Нужная партия уже есть, — зачастил герцог. — Можете забирать хоть завтра. Но в дальнейшем, мне нужен аванс, хотя бы пятьсот золотых. Лучше было бы тысячу, но столько не прошу, поскольку мы мало доверяем друг другу, и столько вы не дадите.

— Не дам, — согласился Сидор, внимательно посмотрев ему в глаза, — а вот пятьсот, пожалуйста. — Сегодня же вечером к вам придёт человек, принесёт деньги. Только не забудьте расписочку, господин барон, чтобы потом недоразумений не возникало. И, я вас умоляю, барон, не надо никаких утопленников, или случайных несчастных случаев. Мы ведь с вами можем долго и плодотворно сотрудничать. К обоюдному удовольствию, заметьте. К обоюдному, — тихо подчеркнул он.

— Хорошо, — нетерпеливо согласился барон, — только забирать крупные партии будете в разных местах, чтобы не привлекать излишнего ко мне внимания, а теперь мы должны расстаться. И так слишком много времени я потратил на какого-то купчишку, — не удержался он от мелкой шпильки.

— Конечно, господин герцог, конечно, — рассыпался Сидор в фальшивых извинениях. — Жду от вас вестей. В ближайшие три дня, меня можно найти в лучшей гостинице города. Не ошибётесь. Она ведь у вас, всего-то одна и есть, — насмешливо заметил он недовольно скривившемуся барону. — А человек нужный сегодня вечером будет у вас.

— И ещё одно. После отправки первой партии, дальнейшее дело будете иметь с человеком, что сегодня к вам придёт. Он же и будет с вами расплачиваться.

Склонив голову в подобострастном поклоне, новоявленный барон Сидор де Вехтор, бережно прижимая к груди свёрнутый трубочкой пергамент со свисающей с краю большой баронской печатью, несколько раз низко поклонившись, скрылся в толпе нетерпеливо ждущих своей очереди посетителей.

После его ухода представление новых дворян продолжалось ещё долго. Дело это было доходное и многие на нём зарабатывали. Так что имя новоявленного барона тут же затерялось в длинном списке новичков.

Этим же вечером в двери городского особняка барона фон Гарс постучался невзрачный, внешне ничем не привлекательный горожанин. Впущенный в дом, он провёл там не более десяти минут, а затем, выпущенный через заднюю, садовую калитку, быстро удалился в сгущающихся сумерках. Операция "Бешеные лошади" началась.

Прибытие в столицу Империи Ящеров торгового представительства Подгорного княжества, во главе с самой Наследной княжной Лидией Подгорной, официальной наследницей трона Подгорных князей, прошло для княжны как-то незаметно.

Весь длинный путь своего долгого, невольно затянувшегося посольства она провела в каком-то полузабытьи и всю долгую дорогу от бронства Гарс до столицы Империи, славного имперского города Сайлон она пробыла в страшной депрессии и каком-то эмоциональном ступоре. Не ожидала она, что разрыв с бароном на неё так подействует, так тяжело. Ждала этого, готовилась к тому что так будет, боялась. Но что давно вроде бы произошедший разрыв с Генрихом на неё так тяжело подействует, не ожидала.

Может быть, в какой-то момент ей показалось что прошлое можно изменить и она безумно схватилась за представившуюся возможность. Может быть ей в какой-то миг показалось что новое положение Генриха вернёт всё назад, в то время когда они были совсем молодыми и ни о чём не думали кроме любви?

Всё может быть…

Всё таки это была её первая любовь, самая первая и самая чистая, как ни крути. И сама себе она признавалась что хотела бы многое вернуть, но…

Но есть вещи, которые при всём желании ни вернуть, ни изменить нельзя. И теперь, став чуточку взрослее, она отчётливо понимала, как можно было бы поступить тогда, в тот день, когда казалось весь мир перевернулся и не хотелось больше жить. И совсем не так, как сделала она в тот проклятый весенний день, с которого пошла череда тяжёлых, неисправимых ошибок.

Следовало хотя бы самой себе признаться, что, когда она из уст отца услышала окончательный смертный приговор своим надеждам выйти замуж за Генриха, отдаться в тот же день, с отчаяния первому попавшемуся конюху, была не самая лучшая мысль. Но! Сделаного не вернёшь.

И винить в этом кроме самой себя было некого. И исправить, как она окончательно за это долгое путешествие поняла, уже ничего нельзя было. Оставалось только принять это как данность и дальше жить.

Только жить — не хотелось. И ещё хотелось кого-нибудь убить.

На этой оптимистической, жизнеутверждающей ноте поток её сумбурных мыслей был прерван чудовищным грохотом.

— Что за…., - внезапно очнулась княжна.

Недоумённо повернув голову в сторону непонятного шума, она была просто потрясена видом поднявшегося высоко над лабазами городского порта огромного, грибовидного облака чернильно чёрного дыма.

— Что-то взорвали.

Флегматичный голос капитана её личной охраны, раздавшийся из-за спины, вдруг заставил её вздрогнуть и напомнил княжне зачем они сдесь.

— Что это? — негромким, чётко акцентированным голосом, словно не она только что пребывала в грёзах разбитой на мелкие осколки прошлой любви, холодно поинтересовалась княжна. — Что это за…, - оборвала она готовое сорваться с языка бранное слово, — мусор на посольской пристани и вообще… Что здесь происходит?

— Обычное дело.

Флегматичный голос капитана ни на йоту не изменился, как будто он не услашал металлических ноток, звякнувших в холодном голосе княжны.

— Самое обычное дело для данного народа и для данных мест, — снова повторил он столь же флегматично. Видимо нутром старого, опытного слуги почувствовав что перегибает палку, тут же сухо и по деловому уточнил:

— Разгромленные старые кланы спешат убраться из столицы куда-нибудь на периферию. Это их единственная возможность спастись и выжить. Пытаются вывезти изз столицы и своё имущество. Победители же, новые кланы с окраины, не хотят чтобы они с собой забрали своё прежнее имущество. Это теперь вроде бы как их будущая собственность, будущая добыча. Кто из них лопухнётся, тот останется ни с чем.

— Натуральная война, — флегматично заметил капитан.

— Отсюда и пожары, и взрывы.

— Топят корабли кланов конкурентов, чтоб не вывезли добро.

— Ну а тем, естественно, это не нравится. Сопротивляются, — с ехидной ухмылкой на лице прожженного интригана, добавил он. — То пакгаузы взорвут в порту со своим прежним добром, которое уже не могут вывезти, то оставляемые заводские цеха подрывают, чтоб не досталось врагу…. Круговорот зверей и вещей в природе, — с откровенно довольным видом хмыкнул он.

— Но нас не тронут, — снова напустив на лицо маску пофигиста и флегматика, тут же уточнил. — Это их сугубо внутренние разборки и никого постороннего они в свои дела стараются не вмешивать, чего бы это им не стоило. Так что на наш счёт беспокоиться не стоит.

— Какие это нам сейчас открывает перспективы?

За всем внешним равнодушием, с каким княжной был задан вопрос, капитан отчётливо услышал вдруг проявившийся интерес.

— Старые разбитые, богатые прежде кланы — ныне новые нищие, зависимые от нас ящеры на наших границах, — тихо проговорил он, оборачиваясь. — И не страшные имперские легионы, сметающие всё на своём пути, а рабы, согласные на всё, на любую самую трудную и сложную работу за самую низкую оплату.

— Новые рабы — новые проблемы, — также тихо, с задумчивым видом проговорила княжна. — Что же тогда может быть для нас здесь интересно?