– Карг, – позвал Дирок. Его собеседник вновь оторвался от забитой коноплёй трубки. – Я надеюсь, твоя разбитая морда – будет не единственным увечьем в предстоящем бою.

Карг какое-то время молча глядел на Дирока, прикидывая, как воспринимать эти слова: как шутку, или как злую шпильку. Наконец-то он заговорил:

– А я надеюссссь, что твой сссссломанный носсссс покажетссссся мелкой царапиной, по ссссссравнению ссссссссс предсссстоящщщщщими ранами.

Вновь воцарившееся молчание нарушил Дирок. Он засмеялся так, как давно уже не смеялся: звонко и от души. Карг присоединился к нему, если те квакающе-хрюкающие звуки можно было назвать смехом.

Что-то случилось.

Присосавшуюся в Мире Вечных Грёз к астральной копии души Дирока проекцию Мора словно током прошибло! Нет, даже сильнее. Это скорее было похоже на взрыв. Вот, Мор копается себе в бочке с взрывоопасным порошком, поскольку знает, что этот порошок не способен взорваться без искры. А этой искры нет. Не было и вряд ли будет. И вдруг, ни с того, ни с сего: БАБАХ! Что-то мелькнуло, что-то пронеслось, что-то вспыхнуло, и ослепительная вспышка сверкнула, прогремел оглушающий взрыв. Из образовавшейся дыры посыпались гробы похороненных, не пережитых воспоминаний. Стенки и крышки гробов крошились костлявыми руками мертвецов. Уродливые, полуразложившиеся трупы вырывались наружу. Чтобы причинить боль, которую не удалось причинить раньше. Они долго ждали этого часа...

Мор просто не верил своему счастью. Источник срыва захороненных переживаний был так очевиден. Он исходил из подземных пещер, что на юго-востоке от Мистора.

Это просто великолепно!

Мор перестал разделывать тушку брина (которому как-то довелось побывать стервозным нанимателем Дирока), расправил углепластиковые крылья, подал магоний на стартовые сопла, и взмыл в сереющее небо.

«Чикакор миртак филистиций» – в который раз мысленно повторила Миррил.

– Я просто не понимаю, как ты подговорила меня на это... – сквозь зубы сетовал на судьбу Вито.

– Молчи. И веди, – отрезала Миррил.

Они шли по убогой улочке Южного района. Одноэтажные захудалые коттеджики, грязные тротуары, бордюры с выщерблинами, запыленные деревца и пожелтевшая трава в овалах давно позабывших об уходе клумб. Было попросту дико лицезреть такую запущенность в одном из самых богатых городов Планеты.

По дороге встречались бродячие животные, роющиеся в переполненных мусорных баках, и редкие прохожие – в основном бомжи. Встречные выпячивали глаза на странную парочку: худощавого, невысокого аметистоглазого мужчину в сером костюме с затёртыми локтями, ведущего стройную девушку с по-мальчишечьи стриженными светлыми волосами, одетую в голубое платье с выцветшими вязаными розами на плечах. Исходя из рук, перевязанных бечёвкой за спиной, девушка была пленницей мужчины.

Особенно уставились на парочку два ханыги жупата. Барон помнил эти опухшие рожи: время от времени они шныряли по округе в поисках лёгкого заработка на самогон. Ничего о жупатах он сказать не мог, так как они его не сильно-то и интересовали. Алкаши себе и всё, что на них внимание обращать?

А тем временем один жупат подался было вперёд, но второй его одёрнул за руку, мол, не надо. Не наше это уже дело.

Вито вёл пленницу в ближайший полицейский участок. Миррил вертела по сторонам головой и узнавала части пейзажа. Вот, трещина в стене дома с просевшей крышей, вот перевёрнутый мусорный бак, вот всё те же ханыги жупаты... У Миррил сжалось сердце от их зловещих взглядов. Она отвела глаза.

Сон вероятногфо хода событий повторялся. Поменялись действующие фигуры, но смысл сохранился: Миррил вели в полицейский участок. Да, именно в тот, в котором она провела столько ужасных дней, может, недель или даже месяцев заточения в «кабинете для допросов». Холодный пот прошиб спину, потёк из подмышек – страх отбивал свою жуткую трель. Всё могло повториться – и голова Миррил вновь бы рассталась с телом под неумолимым лазерным резаком гильотины. На потеху толпы. Но на этот раз – всё бы произошло по-настоящему. Девушка бы не проснулась после ночного кошмара, затянувшегося в её предвидящем сознании на недели. Наступила бы полная темнота. Или нет, куда хуже – душа бы отправилась к Святым Уродцам или Святой Ненависти на растерзание. Ну, если бы эта религия была единственно верной, конечно же...

А так... Кто знает, что нас ждёт после смерти? Холод и мрак, как сказал один писатель, имя которого она забыла?..

«Чикакор миртак филистиций» – мысленно произнесла Миррил и её это немного успокоило.

До самого участка не встретилось ни одного полицейского отряда. Это, по меньшей мере, странно – к ним в лапы ведут опасную преступницу, а они не встречают!

Но вот, Вито потянул на себя массивную дубовую дверь с металлическими набойками...

И открылся вход в неизбежность!

Все, кто были на проходной, сбежались к Вито и его пленнице. Миррил, оказывается, пользовалась в полицейских кругах уж слишком большой популярностью. Один здоровенный человек с болезненно отливающей зелёным кожей протянул было руки к бывшей магине, но Барон поднял скандал, что и на шаг не отойдёт от своей заключённой, пока не получит полагающееся ему по закону вознаграждение!

Так они, всей толпой, горячо переругиваясь, что торговцы рыбой на центральном рынке, перекочевали в основной зал. Там какая-то пожилая бринша с бородавкой на лбу и фурункулами на щеках и шее уже принялась отсчитывать купюры для сознательного гражданина Вито Шипнара. Несколько полицейских взяли Миррил на мушки болтострелов – на всякий случай, наверное...

Этот гам и шум был оборван в одночасье. Одним простым выкриком:

– Заткнулись все!

Смешавшиеся полицейские, Миррил и Вито обернулись на выкрикнувшего.

Это был низкорослый темнокожий человек в форме патрульного с серебряным жетоном власти на груди. Вито так и оцепенел от страха. Именно этот патрульный с двумя другими, которых сейчас в участке не наблюдалось, (высоким темнокожим мужчиной и толстяком брином по имени Тася) обчистили кошелёк Вито и заставили его сочинить про них стих. А ведь тогда Барон волок за собой находящуюся в прострации смертельно-опасную преступницу, которую некоторым временем ранее вытянул из канализации. Ох, и благодарил тогда Вито судьбу за то, что удалось избежать страшной участи и скрыть от патрульных лицо девушки. И вообще, за то, что столкновение с полицейскими прошло невероятно безболезненно. Видимо, судьба решила свести счёты...

– Я знаю этого типа, – заговорил темнокожий. Никто не смел его перебивать. Видимо, в участке он пользовался большим авторитетом. – Недавно мы с Тасей и Гарком делали ему «предупреждение за анти-социальное поведение». С ним была пещатня, чьё лицо мы так и не рассмотрели. От них ужасно воняло канализацией. Я бы и не вспомнил о них...

– Но позвольте, какое это имеет отношение к делу? – набрался смелости Барон Отрицательный. – Да, я тогда немного пошалил с проституткой, мы набрались. За это, кажется, я понёс перед вами наказание. Вы забрали у меня все деньги и заставили сочинять стих.

– Заткнись, шут, – оборвал его темнокожий. – Я сейчас вспомнил отчёт Трипарона. Там вот эта пещатня, – он ткнул пухлым коротким пальцем в сторону Миррил, – скрылась в канализации. А от этого идиота и его ябранки – смердело хуже, чем из дрота слона. Сечёте мою мысль?

Все полицейские понимающе кивнули, мол, да, сечём. Некоторые из них действительно усекли...

– Это клевета! Клевета! – завопил Барон (поскольку Вито чуть было не обделал себе штаны от страха).

– Забей рот, пока я его не заткнул дубинкой, – посоветовал фарк, что стоял совсем рядом и вертел в руке дубинку.