Любопытно было знать, куда она отправится. Пока я помогал ей затолкать вещи в чемоданы, она сама призналась: с детьми побудет у родственников в Эль-Пасо, покамест мистер Воглин не пришлет за ней; Элой поработает у своего брата, который держит бар и винный магазинчик в Лас-Крусес, всего в двадцати милях от Эль-Пасо. В общем, выкрутятся, устроятся.
Заслышав приближающуюся машину, я, оставив Круситу, выбежал. Это подъезжал Лу в своем большом автомобиле. Фары полоснули по двору, по коралю и горящим глазам лошадей, уткнулись в дедушкин пикап, и машина стала. Фары погасли. Я поспешил приветствовать Лу.
— Надеюсь, Билли, я не очень опоздал, — сказал он, обхватив меня за плечи.
Мы пошли в дом и обнаружили, что дед сидит у камина в гостиной, чистит ружье и карабин при свете керосиновых ламп.
— Похоже, война идет, — устало улыбнулся Лу.
Старик пробурчал что-то в ответ, вытаскивая чистую белую тряпку из дула карабина. При снятом затворе он навел винтовку на свет и вперился в ствол.
— Где был? — спросил он.
— Я-то? Только что узнал, что тут произошло, — объяснил Лу.— Эти вонючки поганые... Джон, хочу тебе сказать, этакого пакостного грязнющего трюка я в жизни не ведал. Подлость и низость. Кое-что в этом роде должно быть напечатано во всех газетах всей страны. Может, так и будет. Может, пресса нас поддержит настолько, что мы отпугнем отсюда ВВС. И поудивительней вещи бывали.
Дед ничего не ответил, лишь согнул углом двустволку.
— Нам пресса не требуется, — влез я заведомо не в свое дело. — Нам требуется оружие. — Я вспомнил о револьвере в пикапе и направился к двери.
— Сиди тут, — сказал старик. — Держи ручонки подальше от револьвера.
Лу, подойдя, хлопнул меня по спине.
— Хороший он парень, Джон. Ты спасибо большое должен сказать, что рядом с тобой такой мальчик.
Сощурясь, старик смотрел на лампу сквозь дула.
— Похоже, самое что надо, — пробормотал он. Но надел новую тряпку на шомпол.
Молча следили мы за его работой. Потом Лу заговорил:
— Вероятно, ты собрался с духом и твердо решил, Я имею в виду — перестрелять их всех из своих ружей.
— Ну... — лукаво ухмыльнулся дед, — по традиции...
— И ты вправду готовишься, вправду ждешь атаки? — Лу кивнул на забаррикадированные окна.
— Скотину мою они повывезли сегодня, очередь за мной. — Дедушка обернулся ко мне.— Крусита готова?
— Да-да. Почти совсем.
Старик обратился к Лу:
— Ты возьмешься немного помочь мне сегодня?
— Для чего же, по-твоему, я здесь? — удивленно воздел руки Лу.
— Я просто спросил. Коль берешься помочь, так не свезешь ли Круситу с ее ребятней в поселок, там надо вызволить из-под ареста Элоя и всех их усадить на автобус до Эль-Пасо. Хотя лучше не так. Свези их всех напрямик в Эль-Пасо. Их — и еще плюс к тому...
Я поднялся во весь рост.
— Сиди, Билли, — сказал дедушка.
Я сел.
— Ясно, — откликнулся Лу. — Все этим вечером?
— Без задержки. Сейчас же.
— А ты остаешься?
— Так точно. Я нынче покидал ранчо в последний раз. Хороший мне урок. Следующий раз я это сделаю в гробу, ногами вперед, ежели только государство не отвяжется.
— Не надейся. — Теперь Лу с неловкостью глянул на меня.— Билли...
— Забирай его, — распоряжался старик. — Усади в поезд и убедись...
— Минуточку, — снова встав, заскулил я.
— Убедись, что он сидит в поезде, когда тот тронется.
— Нет, — плакал я, — нет, не поеду. Я должен остаться. Ну пожалуйста, дедушка.
— Его чемодан в коридоре. Все уложено. Забирай его отсюда, Лу.
— Непременно. Придется тебе ехать домой, Билли.
— Пожалуйста, — кричал я, — пожалуйста, дедушка, не заставляй меня ехать. Не теперь. Я тебе пригожусь. Я хочу помогать. Пожалуйста!
— Бери свой чемодан, Билли.
— Я возьму. — Лу быстро вернулся из коридора с моими вещами в руке. — Там все? — спросил он нас обоих.
— Я чемодан не укладывал, — язвительно отвечал я.
— Все там. Все его добро. Забирай мальчика, Лу. Если нужна тебе веревка, возьми в пикапе.
— Где моя шляпа? — еле выговорил я. Снял свою трепаную и мятую шляпу с оленьих рогов над камином. Но передумал. — Я не еду. Не еду. Ты не заставишь меня, дедушка.
Старик положил двустволку на стол. Упершись руками в подбородок, оглядел меня пристально. Окурок сигары торчал у него во рту.
— Что ты сказал, Билли? Может, сегодня под вечер я стал хуже слышать?
— Айда, Билли, — посоветовал Лу, когда я пялился на дедушку и сочинял в уме защитительную речь. Бог мой, что придумаешь? Я онемел от неожиданности, от расстройства и от беспомощности. — Ты арестован, Билли, — Лу слегка сжал мне локоть. — Айда.
— Жаль, не посидеть нам с тобой вечерок, Лу, — рассуждал дед, — неплохо бы, да надо поскорее эту мамашу и всю ребятню отсюда взять и Элоя из кутузки.
— Он попадал туда сколько уж раз...
— Знаем.
— Что ты подразумеваешь под ребятней? — вспыхнул я. — Я не ребенок. Не называй меня так.
— Он этого не имел в виду, Билли.
— Я подразумевал: мамашу, ребятню и Билли Воглина Старра, — сказал дедушка. — Прости меня.
Лу посильнее сдавил мне локоть и подтолкнул к двери. Я стал клониться вперед, ноги не слушались.
— Хочешь на ручки? — спросил он.
Ноги мои вернулись к жизни.
— Я сам пойду. Давай чемодан. — Взявши у Лу тяжелый свой чемодан, нахлобучив шляпу, побрел я к выходу. Прежде чем распахнуть сетчатую дверь, застыл, чтобы обратиться с последним призывом к старику. Он сидел спиной ко мне, грузный как медведь.— Дедушка... — начал я.
— До свиданья, Билли. — Он и не взглянул на меня.
Тут я выронил чемодан, подбежал, обхватил деда за спину и заскулил. Старик сгреб меня за плечо, поцеловал в лоб и отпихнул к Лу.
— Отправь его домой. Прошу, увези отсюда.
Лу подхватил меня, подхватил мой чемодан, и мы неверными шагами вышли из дома в ночь. Ощупью достигли большого автомобиля, стоявшего под деревьями. Над их листвой висело мерцающее море звезд. Лу втолкнул меня в машину и хлопнул дверцей, Поехали к домику Круситы.
6
Пока вызволяли мы Элоя из-под ареста и проделывали шестьдесят миль до Эль-Пасо, не осталось времени поспеть к ночному поезду. Лу и я через пограничный мост над Рио-Гранде прогулялись в Хуарес, краем глаза проверили его ночную жизнь, вернулись в Эль-Пасо и разместились в гостиничном номере. Мой поезд должен был прибыть в девять двадцать утра.
Не спалось. Несколько раз семенил я в ванную и назад в постель. И подмечал, что Лу непременно следит за мной зорким глазом.
Позавтракали кое-как в кафетерии гостиницы и поехали на Южно-Тихоокеанский вокзал ждать поезда. Сказать друг другу было вроде как нечего. В молчании мы кружили по залу, изучая публику, журналы в киоске и расписание поездов над окошками касс. Вот бы поезд никогда не пришел. Вот бы сошел с рельсов в Тусконе или Деминге, упал бы в реку в Лас-Крусес. Но он прибыл.
В людской гуще Лу повел меня на перрон, вдоль строя вагонов — к тому, в котором мне ехать. Проводник в синей тужурке поджидал на ступеньках тамбура. Лу предъявил мой билет, мы вошли в вагон, я стал на полку и пристроил чемодан в багажной сетке. Обживая купе, заметил, что Лу беседует с проводником и сует ему деньги — несколько зеленых бумажек.
На перроне кондуктор сверился со своим золотым «гамильтоном» на золотой цепочке и завопил:
— Все по местам!
Лу подошел ко мне.
— Пока, Билли. Давай прощаться — до будущего года. — Он улыбнулся мне той теплой милой улыбкой, от которой всегда делалось легко на сердце. Пожали друг другу руки, он шлепнул меня по плечу, удалился по коридору, исчез из поля зрения.
Я стал у окна. Поезд дернулся. Лу стоял на платформе в толпе техасцев и мексиканцев и махал мне шляпой. Вокзал уплывал в невозвратное прошлое. Невозвратное? Как бы не так. Это не для меня.
Кондуктор и проводник беседовали меж собой в дальнем конце коридора. Обо мне, наверное, поскольку поглядывали в мою сторону. Невзирая на это, я поднялся со своего места и пошел в другой конец вагона. Чувствуя, что проводник не сводит с меня глаз, распахнул дверь в мужской туалет. Там, в одиночестве, я выглянул из окошка на чумазые трущобы и пакгаузы Эль-Пасо, остающегося позади. Мы катили все быстрей, на восток, и мне было ясно, что надо скорее спрыгивать с поезда, если я не желаю оказаться в пустынях Западного Техаса.