2) Александр Свечин. Русско-японская война 1904/05 г., 1910 г. Тому же автору принадлежат: «Тактические уроки Русско-японской войны», 1912; «В Восточном отряде», 1908; «Предрассудки и боевая действительность», 1907.

3) Kriegsgeschichtliche Einzelschriften. Herausgegeben vom Grossen Generalstabe, Hefte 37–48, 1909–1912 гг. 12 выпусков военно-исторических монографий, изданных прусским военно-историческим отделением, составляют в общем целое критическое исследование Русско-японской войны. Представляет интерес по широкому использованию японских материалов и по оценке действий японцев и русских с точки зрения учеников Мольтке и Шлиффена.

4) Издания официального австрийского военного журнала Штефлера, представляющие работы австрийского генерального штаба: Einzelschriften über den Russisch-japanischen Krieg (свыше 50 выпусков) и Taktische Detaildarstellungen aus deш Russisch-japanischen Kriege (свыше 12 выпусков). Японские данные использованы еще подробнее; особенно интересны тактические подробные описания; они передают чрезвычайно жизненно, со всеми подробностями, действия мелких частей в бою и являются прекрасным пособием по тактике. Частью переизданы В. Березовским в русском переводе в его сборниках: «Русско-японская война в наблюдениях и суждениях иностранцев». Всего насчитывается свыше 30 таких сборников.

5) Труды военных агентов, присутствовавших на войне: у японцев — англичанина Яна Гамильтона («Из записной книжки штабного офицера»), у русских — пруссака Тетау.

6) Центроархив, Русско-японская война. Из дневников А. Н. Куропаткина и Н. П. Линевича, 1925 г. Это источник, освещающий главным образом трения внутри русского правительства; еще более важными являются мемуары графа С. Ю. Витте и т. IV отчета о войне с Японией Куропаткина, написанный, в отличие от первых трех томов, им лично, и «Вынужденные разъяснения графа С. Ю. Витте по поводу отчета генерала Куропаткина».

7) E. И. Мартынов. Из печального опыта Русско-японской войны, 1907. Труд, ярко характеризующий непосредственную реакцию русской военной мысли на события в Манчжурии и революционизирующее воздействие поражений. Того же автора: «Воспоминания о Русско-японской войне командира пехотного полка», 1910; «Участие зарайцев в бою при Ляньдясане и в сражении на Шахэ».

8) Из ведомственных отчетов лучшим является «Война с Японией 1904/05 г. Санитарно-статистический очерк». 1914 г., изд. Главного военно-санитарного управления. Наиболее карикатурное впечатление представляет «Сборник тактических указаний», данных начальниками в Русско-японскую войну. Он был составлен по прикасанию Куропаткина еще до Мукденской операции. Один из хороших командиров полков, Ласский, узнав, что от него требуют копию объявленных им полку тактических указаний и что в его приказах по полку нет никаких следов тактики, отдал в зиму 1904/05 г. в приказе по 21-му Восточносибирскому стрелковому полку случайно оказавшуюся у него брошюру о ночном штурме Карса в 1877 г. Так этот штурм Карса и попал в сборник, фиксировавший опыт Русско-японской войны.

9) А. М. Зайончковский. Подготовка России к Мировой войне, 1926. Заключает ценные архивные данные. По своему мировоззрению автор принадлежит к школе Леера-Обручева; что в настоящем труде признается белым, то Зайончковский оценивал как черное, и наоборот.

Эпоха Мольтке и эпоха империализма. Войны, которые велись в Европе после свержения Наполеона до 1850 г., преследовали преимущественно цель подавления освободительных движений, вспыхивавших в разных углах Европы. Для этого периода господства реакции типичны кампании Австрии против Неаполя в 1821 г., Франции против Испании — 1823 г., русских против поляков — 1831 г., французская экспедиция в Бельгию — 1831/32 г., борьба с карлистами в Испании — 1834–1840 гг., походы пруссаков в Баден, русских в Венгрию, австрийцев — против Сардинии в 1848/49 г. Политические цели, преследуемые в этих войнах, вырастают в плоскости реставрационной политики Священного союза и определяют их полицейский характер. Это — борьба Интернационала государей со стремящимися сбросить узду народами, борьба вышколенных, постоянных армий против слабо организованного противника, иногда представляющего только неорганизованную милицию. Полицейская роль постоянных армий в этот период, скромный размах борьбы, относительно небольшое ее напряжение, отсутствие крупных следов в истории военного искусства — отодвигают изучение этого периода на второй план. Руководящим в первой половине XIX столетия остается опыт наполеоновских походов.

Существенное содержание новейшей эволюции военного искусства составляют два крупных этапа. Первый из них — это период, когда промышленный капитал скинул с себя оковы реакции и когда начались войны за национальное объединение немцев и итальянцев, характеризующиеся новым словом, которое сказал в военном искусстве Мольтке. В предшествующих главах мы стремились возможно резче подчеркнуть те новые материальные условия, которые Мольтке сумел гениально учесть — телеграф, железные дороги, увеличившуюся длину походных колонн, дальнобойное оружие; военное искусство Мольтке исходило из организованной мобилизации, представлявшей единовременный акт, из жесткого плана перевозок по сосредоточению и стремилось вести операцию раздельными массами, действующими по скрещивающимся направлениям; предварительное построение резервного порядка отпало, войска непосредственно из походных колонн стали вступать в бой. Второй этап эволюции военного искусства вытекает из политического напряжения Европы, создание которого началось в результате аннексии Германией в 1871 г. Эльзаса и Лотарингии. Оно еще увеличилось после берлинского конгресса 1879 г., когда Бисмарк, которого с 1870 г. мучил «кошмар коалиций», решил взять инициативу на себя и связал Германию «с живым трупом», который представлял политический организм Австро-Венгрии. Формальное заключение Тройственного союза (1883 г.), естественно, вызвало образование в Европе враждебного лагеря; пока Бисмарк находился у власти (до 1890 г.), ему удавалось заключать с Россией перестраховочное соглашение; в 1890 г. Россия отказалась продолжить срок связывавших ее соглашений с Германией и вступила на путь союза с Францией. В 1893 г. продолжавшиеся уже два года переговоры привели к заключению формальной военной конвенции с Францией[118]. История всех государств вступила в последней четверти XIX века в полосу империализма, и в Европе создались предпосылки для ведения борьбы, превосходящей на много по размаху и углублению даже ту кульминационную точку, которая была достигнута при Наполеоне I, и развивающейся в настоящем мировом масштабе. Характеристикой эволюции военного искусства на этом этапе восходящего развития империализма мы и заканчиваем настоящий труд. Изучение заката империализма в военном искусстве той эпохи, в которую историческая жизнь вступила на развалинах, оставленных Мировой войной, выходит уже из рамок настоящего труда.

Для строительства вооруженных сил эпохи империализма чрезвычайно важны устойчивость и уверенность в себе государственной власти в важнейших странах в конце XIX века. Капиталистическое устройство общества, казалось, стабилизовалось. Рост общего благосостояния, колоссально увеличившаяся производительность труда, эксплуатация колоний и еще нетронутых сырьевых ресурсов позволяли буржуазии увеличивать заработную плату, в особенности для квалифицированных рабочих, и материально заинтересовывать их в судьбе своего государства; голод и нужда, так обостряющие классовые противоречия, казалось, должны были исчезнуть из обихода цивилизованных государств и при господстве буржуазии. Руководители буржуазного общества должны были преодолевать страх перед массами, явившийся в результате Великой революции конца XVIII века и вновь обострившийся вследствие массовых выступлений 1848 г. Полицейская роль вооруженной силы, вследствие кажущегося умаления значения внутреннего классового фронта, отодвигалась на второй план: уверенный в своей внутренней силе, империализм нуждался в широком напряжении всего того, что могли дать ему массы; при увеличивавшемся напряжении внешних противоречий между государствами, при нарастающем темпе конкуренции между ними, при методах решения экономических вопросов путем апелляции к силе — в эпоху империализма ни одно государство не могло рассчитывать сохранить свое место под солнцем, сохраняя те феодальные предрассудки по отношению к вооружению масс, которые еще ограничивали размер армий в эпоху Мольтке. Но, конечно, ни в одном государстве эта тенденция империализма не могла быть удовлетворена полностью.