Корр.: Поясните, что такое пагубная привычка и чем она отличается от хорошей?

А. Ш.: Пагубная привычка отвлекает от необходимых для нормального развития видов деятельности – учёбы, домашнего труда, общения со сверстниками…

Корр.: Но любая игра, те же шахматы или тот же футбол, отвлекают от других полезных видов деятельности, прежде всего от учёбы.

А. Ш.: Вы меня не дослушали. Дело в том, что игры, как настольные, так и дворовые, как спортивно-состязательные, так и ролевые, тоже являются совершенно необходимым условием для нормального развития ребёнка. Они ведь, кстати, неотделимы от общения со сверстниками, предполагают труд и преодоление, служат своего рода гимнастикой, как для тела, так и для ума, воли и чувств взрослеющего человека. Пагубная привычка, расширяя свои полномочия в жизни ребёнка, вытесняет в том числе и здоровые игры. Постепенно она начинает доминировать настолько, что препятствует даже жизненно необходимым потребностям ребёнка – таким, как сон, еда, прогулки на свежем воздухе. Что, в свою очередь, подтачивает здоровье.

Корр.: С пагубной привычкой мы разобрались…

А. Ш.: Я-то на самом деле уже приступил к разбору болезненных состояний. Пагубная привычка ограничивает возможности ребёнка в развитии и занимает промежуточное положение между здоровьем и болезнью. Да разве можно провести чёткую грань между пагубной привычкой и психологическим недугом?!

Корр.: Хотелось бы услышать от Вас что-то о конкретных проявлениях компьютерной зависимости в поведении детей. Каковы они?

А. Ш.: Это падение познавательных и социальных интересов, снижение учебной мотивации и, как следствие, резкий обвал школьной успеваемости, сворачивание дружеских контактов. Ребёнок готов день и ночь сидеть за компьютером и бурно протестует против любых попыток хоть как-то его в этом ограничить.

Корр.: Значит, он становится ещё и агрессивным?

А. Ш.: Точнее сказать, он становится крайне раздражительным вплоть до агрессивности. Всё это негативно сказывается на его функциональном состоянии.

Корр.: Если можно, конкретизируйте.

А. Ш.: Работоспособность – и интеллектуальная, и физическая, – резко снижается, потому что длительное сосредоточение на плоскости компьютерного экрана сильно перегружает зрительные анализаторы, а через них оказывает угнетающее воздействие на нервную систему в целом, отнимая у ребёнка ресурсы, необходимые для умственных занятий и общения, для решения задач развития. Хочу подчеркнуть, что у детей, увлечённых агрессивными играми-«стрелялками», наблюдается девальвация ценности всего живого.

Корр.: А как Вы это видите?

А. Ш.: По рисункам, по суждениям, по свидетельствам родителей. Вот свежий пример. Несколько дней назад к нам на приём пришла женщина, восьмилетний сын которой успел пристраститься к электронным играм, в том числе к игре, где предлагается уничтожать разнообразных насекомых. Мама заволновалась только сейчас, когда наступило лето, и семья переехала на дачу, потому что там, на природе, мальчик с азартом убивает насекомых – уже не виртуальных, а реальных жучков и паучков. Число такого рода примеров, увы, растёт с пугающей быстротой, и есть все основания утверждать, что «кибермания» приобретает характер своего рода эпидемии.

Корр.: Каковы наиболее распространённые ошибки родителей в подобных ситуациях?

А. Ш.: В консультативной практике мы сталкиваемся с двумя типами ситуаций. Сначала это попустительское отношение со стороны родителей, когда они не придают значения страстному увлечению ребёнка или, более того, используют компьютерные игры в качестве поощрения, например, за хорошие оценки в школе. Позднее, когда незаметно утрачивается контроль над ситуацией, растерянные родители признаются в своём бессилии перед зависимым поведением ребёнка. Надо понимать, что предупредить проблему легче, чем её преодолеть. Для этого родителям нужно своевременно проявить здравый смысл, терпение и волю. Преодоление зависимости – это болезненный кризис и испытание не только для ребёнка, но и для всей семьи.

Корр.: А существуют ли некие индикаторы или нормы, ориентируясь на которые Вы оцениваете проявления патологии у киберзависимых детей? У Вас ведь, насколько я знаю, есть исследования, посвящённые критериям психологического здоровья детей. Кажется, они основаны на представлении, что любовь – это универсальный способ реализации человеком своей сути. Правильно?

А. Ш.: Ну, в общем, да… На саму эту идею меня навели работы крупнейшего современного психолога, моего дорогого учителя Виктора Ивановича Слободчикова. Опуская научно-методологические подробности вопроса, можно утверждать, что психологию здорового ребёнка (да и взрослого!) отличают: жизнелюбие, трудолюбие, любознательность и человеколюбие (или, если более широко, миролюбие).

Оценивая состояние и поведение киберзависимого ребёнка, мы вынуждены констатировать поражённость по всем четырём параметрам.

Корр.: Пожалуйста, прокомментируйте каждый из четырёх.

А. Ш.: Так мы же только что об этом говорили! На смену четырём базовым критериям нормы приходит: обесценивание всего живого, включая себя самого вплоть до потребностей своего организма; атрофия привычки трудиться и находить в этом удовлетворение; падение познавательных интересов и саботаж учебной деятельности; замкнутость на себе, равнодушие и холодность к людям.

Если подвести итог, то ребёнок, срастаясь с компьютером, постепенно превращается в безвольную биологическую машину, по существу – в придаток к компьютеру.

Корр.: Вспомним слова апостола Иоанна Богослова «Бог есть любовь». Значит, кибермания, лишая ребёнка способности к разнообразным проявлениям любви, не только делает его психологически неполноценным, но и отчуждает от Бога? А если так, то к кому природняет?

А. Ш.: Понятное дело к кому… Не хочется называть…

Корр.: Не хочется и заканчивать беседу на такой инфернальной ноте. Поэтому задаю Вам следующий вопрос: можно ли детей, повреждённых киберзависимостью, реабилитировать? Вернее сказать – спасти?

А. Ш.: Что значит «можно»? Необходимо! Без этого наш разговор лишается смысла. Эта сложная задача требует сложения усилий. Усилий всех взрослых – родителей, педагогов, психологов, врачей. И даже… производителей и распространителей компьютерных игр.

Корр.: А что они должны делать? Не производить и не распространять?

А. Ш.: Сомневаюсь, что они прислушаются к такому призыву, но, может быть, кто-то из них призадумается. На их благосклонность нам, пожалуй, не стоит рассчитывать.

Корр.: То есть игры никуда не денутся. И что же тогда? Может, строго запрещать?

А. Ш.: Каждый родитель должен сам определить свою позицию: запрещать или «дозировать». Главное – понимать, что чем меньше времени ребёнок проводит за компьютерными играми, тем лучше и для его здоровья, и для его личности. Справедливости ради замечу: детские души калечатся, прежде всего, уродливыми человеческими отношениями. Испытывая недостаток заботы и воспитательной мудрости со стороны старших, младшие находят утешение в пагубном, в том числе и в компьютерных играх. Поэтому одними только запретами проблему мы не решим.

Беседу вела И. Я. Медведева

Несколько лет назад в Москве и в других городах появилось очень много игровых автоматов. И как-то довольно быстро пошли разговоры о том, что люди впадают от них в зависимость, просаживают там огромные деньги. Причём часто люди немолодые и даже пожилые. По телевизору рассказывали про одного известного писателя, который на старости лет так увлёкся игрой на автоматах, что влез в страшные долги. У меня уже тогда, когда я об этом услышала, закралось подозрение, что тут дело нечисто. Ведь автоматы были и раньше. В достаточно большом количестве они появились в перестройку как развлечение для детей. Но такого, чтобы взрослые мужчины и женщины вдруг массово ринулись в них играть, а другие взрослые часами стояли за их спиной, напряжённо вглядываясь в мелькающие изображения, – ничего подобного не было и в помине! И о наркотической зависимости взрослых людей от игровых автоматов тогда тоже не было слышно. Это появилось лишь пару лет назад. Я пыталась найти какие-то сведения о том, в чём же тут фокус, нигде ничего вразумительного не находила. Журналисты рассуждали о чём угодно, но вопрос, что именно заставляет людей так быстро впасть в рабскую зависимость от примитивной игрушки, аккуратно обходили стороной. И вот, наконец, удалось узнать об интересных исследованиях, которые проводятся в Москве, в душепопечительском центре святого праведного Иоанна Кронштадтского. Привожу свою беседу с заведующим миссионерским отделом, психологом Изяславом Александровичем Адливанкиным.