Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Ты подозреваешь, что замок кишит голубоглазыми мальчиками? Возможно ли, чтобы у Ронина были другие сыновья, кроме Гаврэла?

— Мы этого не знаем, — признался Коннор. — Многие годы мы слышим о существовании зала, места языческого поклонения Одину. Он должен находиться прямо в горе.

И его лицо посуровело от злости.

— Проклятые язычники! У нас христианская страна! Мы слышали, что они проводят там языческие обряды. И одна из служанок, которую мы захватили, сообщила — перед смертью, — что в этом зале они увековечивают все свое нечестивое отродье. Ты должен найти этот зал и проверить, что Гаврэл действительно последний.

— Ты ожидаешь, что я проникну в логово этих чудовищ, чтобы шпионить? Сколько, ты сказал, я получу золота? — начал торговаться Рэмси.

Коннор посмотрел на него с фанатизмом пуританина.

— Если докажешь, что он последний, и тебе удастся его убить, можешь сам назвать свою цену.

— Я проберусь в замок и прикончу последнего берсерка, — с наслаждением промолвил Рэмси.

— Как? Трижды тебе это не удалось.

— Не беспокойся. Я не только доберусь до зала, я возьму и его женщину, Джиллиан. Возможно, она беременна…

— Царица небесная! — содрогнулся Коннор от отвращения. — После того как позабавишься с ней, убей ее, — приказал он.

Рэмси поднял руку.

— Нет. Подождем и посмотрим, беременна ли она.

— Но она запятнана…

— Я хочу ее. Она часть моей цень, — настаивал Рэмси. — Если она носит ребенка, я приставлю к ней охрану, пока она не родит.

— Если это будет сын, ты убьешь его, и я буду при этом присутствовать. Ты говоришь, что ненавидишь берсерков, но если бы тебе пришла в голову мысль вырастить их в своем клане, ты мог бы изменить свое мнение.

— Гаврэл Макиллих убил моих братьев, — сурово промолвил Рэмси. — Чему бы ни учила нас наша религия, у меня не дрогнет рука убить его сына. Или дочь.

— Хорошо.

Коннор Маккейн смотрел на спящую в долине деревню Тулут.

— Селение теперь стало намного больше. Какой у тебя план?

— Ты упоминал о пещерах в горе. Как только я захвачу женщину, я дам тебе какую-нибудь ее одежду. Ты возьмешь ее и покажешь старику и Гаврэлу. Они не полезут в драку, если будут знать, что Джиллиан у меня. Пошлешь их в пещеры, и там я о них позабочусь.

— Как?

— Я же сказал, что позабочусь о них! — зарычал Рэмси.

— Я хочу своими глазами увидеть его мертвое тело.

— Увидишь.

Рэмси подошел к Коннору, стоявшему за скалой, и оба устремили взгляды вниз, на замок Мальдебанн.

— Такая пустая трата красоты и силы на язычников. Когда они будут разбиты, Маккейны возьмут Мальдебанн себе.

— После того как я сделаю то, что обещал, Мальдебанн достанется Логанам, — промолвил Рэмси с таким ледяным взглядом, что Коннор не посмел возразить.

Глава 31

Проснувшись на следующее утро, Джиллиан сразу же поняла две вещи: она ужасно скучает по Гримму, и у нее начались так называемые «женские неприятности». Свернувшись калачиком на боку и обхватив руками живот, она с удивлением подумала, что не распознала недуг предыдущим утром. Хотя у нее и были подозрения, что она беременна, ее, должно быть, настолько отвлекли хлопоты о том, как привести Гримма в Мальдебанн, что она не сопоставила факты и не поняла, что у нее именно та утренняя тошнота, на которую часто жаловались служанки в Кейтнессе. Мысль о том, что она будет страдать от нее каждое утро, угнетала ее, но когда она подумала, что носит ребенка Гримма, ее огорчение быстро сменилось радостью. Она не могла дождаться минуты, когда поделится с ним этой удивительной новостью.

Внезапная тупая боль в животе встревожила ее и почти отняла у нее эту радость, и она громко, жалобно застонала. Она свернулась калачиком, и ей стало легче. Утешало ее также то, что, как она слышала, такое недомогание обычно длится недолго.

И действительно — примерно через тридцать минут все прошло так же внезапно, как и началось. И Джиллиан с удивлением обнаружила, что чувствует себя здоровой и бодрой, словно никакой тошноты и не было. Расчесав длинные волосы и завязав их сзади лентой, она села и с грустью посмотрела на остатки своего подвенечного платья. Из Кейтнесса она уехала в чем была. Единственными предметами одежды в ее покоях было это платье и плед с узором клана Дугласов, в который Гримм завернул ее. Что ж, она не собирается лишаться завтрака из-за отсутствия одежды, быстро решила она. Тем более после того, как желудок стал таким капризным.

Через несколько секунд, завязав в «стратегических местах» несколько узлов, Джиллиан посмотрела на себя в зеркало и обнаружила, что завернута по-шотландски в плед и готова отправиться в Большой зал замка.

Ронин, Бальдур и Гримм уже сидели за столом и в напряженном молчании завтракали. Джиллиан прощебетала веселое «доброе утро» — этому угрюмому обществу явно недоставало хорошей дозы веселости.

Трое мужчин вскочили и, отталкивая друг друга, бросились усаживать ее. Джиллиан с лучезарной улыбкой удостоила этой чести Гримма.

— Доброе утро, — промурлыкала она, жадно пожирая его глазами. И подумала, что, быть может, это новое знание о том, что внутри у нее растет их ребенок, заблестело в ее глазах. Ей просто необходимо как можно скорее остаться с Гриммом наедине.

Гримм застыл, и ее стул остался выдвинутым лишь наполовину.

— Доброе, — с глупым видом хрипло прошептал он, ослепленный ее сиянием. — Ох, Джиллиан, у тебя нет другой одежды, да?

И, окинув взглядом плед, он нежно улыбнулся.

— Припоминаю, как ты одевалась точно так же, когда была маленькой. Тебе так хотелось во всем походить на своего отца!

Гримм усадил ее, задержав руки у нее на плечах.

— Бальдур, можешь распорядиться, чтобы служанки нашли что-нибудь для Джиллиан?

Ответил Ронин.

— Уверен, что можно было бы перешить некоторые платья Джолин. Я их хранил под замком…

И глаза его затуманились печалью. Джиллиан изумилась тому, как напряглась челюсть Гримма. Он опустился на свое место и так сжал кубок, что костяшки пальцев побелели. Хотя Гримм рассказывал ей кое-что о своей семье, ни слова о том, как умерла Джолин, в этих рассказах не было. Не рассказывал он ей и о том, что такого сделал Ронин, что между ними возникла такая пропасть. Насколько можно было судить, в его отце не было ничего даже отдаленно странного или безумного. Мягкий человек, сожалеющий о чем-то и страстно желающий лучшего будущего для своего сына. Джиллиан заметила, что Бальдур наблюдает за Гриммом так же внимательно, как и она.

— Ты когда-нибудь слышал басню о волке в овечьей шкуре, парень? — спросил Бальдур, недовольно поглядывая на Гримма.

— Да, — рыкнул тот. — Я хорошо познакомился с этой моралью в раннем возрасте.

И он снова свирепо глянул на Ронина.

— Тогда ты должен понимать, что иногда бывает и наоборот, — есть такое понятие, как овца в шкуре волка. Иногда внешность может быть обманчивой. Иногда необходимо переоценить факты зрелыми глазами.

Джиллиан взирала на них с любопытством. В этой беседе присутствовала мораль, которой она не понимала.

— Джиллиан любит басни, — пробормотал Гримм, направляя разговор в другом направлении.

— Ну что ж, расскажи нам какую-нибудь, девочка, — попросил Ронин.

Джиллиан покраснела.

— Нет, право, я не могу. Это детям нравятся басни.

— Ба, она говорит «детям»! — воскликнул Ронин. — Моя Джолин любила басни и часто рассказывала их нам. Ну же, девочка, расскажи нам что-нибудь.

— Ну… — замялась она.

— Расскажи. Пожалуйста, — подзадоривали ее братья.

Сидевший рядом с ней Гримм отпил большой глоток из своей кружки и со стуком опустил ее на стол.

Джиллиан содрогнулась в душе, но не показала виду. Гримм громыхал и хмурился с тех пор, как они сюда приехали, и она никак не могла понять, в чем дело. Подыскивая способ снять напряжение, становившееся уже осязаемым, Джиллиан порылась в своем запасе басен и, поддавшись озорному порыву, выбрала одну глубокомысленную притчу.

63
{"b":"19970","o":1}