Литмир - Электронная Библиотека

«СОЛОВЬИ» ДАЛЬНЕГО ДЕЙСТВИЯ

Много пастырей божьих выпустил на стезю духовную митрополит Андрей Шептицкий за долгие годы пребывания главой униатской церкви.

Неподалёку от капитула, по улице Коперника, рядом с почтамтом, находилась главная кузница духовных кадров униатской церкви — Львовская духовная семинария. Некогда её заложил один из Габсбургов. Не только в сёла и города Галицин, Волыни, Закарпатья уезжали благословлённые митрополитом её выпускники-богословы, но и за океан, в далёкую Канаду, в Бразилию, в Аргентину, в Соединённые Штаты Америки— повсюду, куда нужда и безземелье загнали тысячи украинских эмигрантов. И там, за океаном, их настигала чёрная тень крыльев питомцев Шептицкого.

Апологеты митрополита в предисловии к «Альманаху украинских католических богословов», выпущенному ещё в 1934 году, писали: «Львовская духовная семинария — это орлиное гнездо…»

Красиво сказано, не правда ли? Мы же скажем, что из этого, как назвали его богословы, орлиного гнезда вылетали, скорее, чёрные вороны мракобесия и модернизированные гитлеровские «соловьи». Читатель, пожалуй, может усомниться в таком определении. Проследив жизненный путь одного из воспитанников Львовской семинарии, хотелось бы показать, кого на самом деле готовили в её стенах. Итак, познакомимся с одним из любимцев Шептицкого, Иваном Гриньохом.

В 1928 году двадцатилетний уроженец Радеховского района на Львовщине появляется в семинарии, прилежно изучает богословие, это идеологическое обоснование поповщины и мракобесия, изо всех сил старается выслужиться перед духовным начальством и добивается своего. Вскоре Гриньох становится председателем закрытой религиозной читальни, затем членом наблюдательного совета семинарского кооператива, снабжающего студентов канцелярскими принадлежностями, галантереей и пр. Начальство замечает молодого служителя божьего и после окончания семинарии посылает на «доквалификацию» в австрийский город Инсбрук, где в так называемом канизнануме, за которым присматривает фашиствующий кардинал Инницер, Иван Гриньох обучается иезуитской премудрости искусного проникновения в души верующих и одновременно защищает докторскую диссертацию.

В 1935–1936 годах молодой доктор богословия Иван Гриньох уже занимает приход в Галиче. Он полновластный хозяин древней постройки XIII века — церкви Рождества Христова и двух дочерних церквей: деревянной — святого Николая и каменной — святого Дмитрия. Гриньох правит службы, читает проповеди. В его заведении не только 2274 посещающих эти три церкви; Грниньох пытается обратить в греко-католическую веру даже 15 караимов Галича.

Патроном всех трёх церквей, отданных под начальство Ивану Гриньоху в древнем Галиче, является сам митрополит Андрей Шептицкий. Чтобы оправдать его доверие, молодой служитель церкви усердно ведёт сыск в душах верующих, особое внимание в этом смысле уделяет исповедям. Такой сыск был очень нужен Шептицкому и тогдашним властям буржуазной Польши.

…Ранним утром 30 июня 1941 года ударные части немецкого вермахта врываются на окраины Львова. Загудели, встречая их, колокола многих униатских церквей. Никто уже не спит и в митрополичьем капитуле: все черноризники готовятся встречать желанных гостей с Запада, которые идут на Восток — очищать новые территории для себя и, как они рассчитывали, для религиозной экспансии униатской церкви.

Со стороны Яновской Рогатки во Львов врывается легион Степана Бандеры — «Нахтигаль». «Соловьёв» ведут по улицам Львова представитель немецкой военной разведки доктор Теодор Оберлендер, старший лейтенант Альфред Херцнер, террорист-националист Роман Шухевич и — кто бы мог подумать?! — доктор-богослов Иван Гриньох.

Переодетый в мундир немецкого вермахта, капеллан Иван Гриньох бойко печатал шаг рядом с легионом по мостовым Львова. На его плече — жёлто-голубая ленточка, на кокарде — герб националистов — трезубец, на петлицах — крестик, а у пояса, на пряжке которого выбиты слова «Готт мит унс!»[11], висит в кобуре чёрный вальтер № 3, стреляющий теми же самыми патронами, что и немецкие автоматы…

Одна сотня «Нахтигаля» бросается на Замарстиновскую улицу и к Газовому заводу, но основные силы «соловьёв», ведомые командирами и капелланом Гриньохом, проходят под аркой стиля барокко прямо к собору святого Юра.

Площадь перед капитулом у собора святого Юра уже заполнена монахами, монахинями, богомольцами. Они уступают место легионерам «Нахтигаля», и те выстраиваются, устремив взгляды на палату митрополита, куда ушли их командиры и прибывший во Львов представитель абвера — доктор богословия, профессор Кенигсбергского университета и капитан разведки Ганс Кох.

Шептицкий принимает вожаков «Нахтигаля», по-отечески целует своего любимого воспитанника Ивана Гриньоха, и его эксцеленции никак не мешает при этом болтающийся на поясе капеллана тяжёлый немецкий «вальтер».

После того как всё уже обговорено конфиденциально и решено, что Ганс Кох «для лучшей координации действий армии и церкви» остаётся жить в палатах митрополита, гости и хозяин поднимают ещё по одной рюмке зелёного шартреза и привратник Арсений выкатывает тяжёлое кресло, в котором восседает «князь церкви», на балкон капитула.

С этого невысокого балкона под выкрики «соловьёв» «Хай живе владыка!» митрополит Шептицкий благословляет легионеров и собравшихся, приветствуя в древнем граде Льва «доблестную гитлеровскую армию».

Гудит древний колокол «Дмитро»; падают ниц монахи; усердно крестятся завтрашние убийцы львовской профессуры — «соловьи», их духовный наставник Иван Гриньох; и даже бывалый шпион Теодор Оберлендер осеняет свой мундир крёстным знамением: один ведь святой отец у них, тот самый Пий XII, что молится на Латеранском холме за дарование победы фашистскому оружию.

Правда, торжественная церемония благословения «Нахтигаля» Шептицким несколько омрачается тем, что ровно в семь утра над соседней Святоюрской площадью появляются в небе два советских краснозвёздных штурмовика и дают пулемётные очереди по расположившимся на площади гитлеровцам. С воплями и криками прячутся монахи и монахини в подземельях собора, прижимаются к стенам капитула легионеры из «Нахтигаля» и сам Теодор Оберлендер. Дюжий келейник Арсений укатывает в палаты кресло Шептицкого. Но никому из них ещё не приходит в голову оценить появление советских самолётов как вестник неизбежного возмездия.

Вечером того же памятного дня старожилы Львова, по выбору приглашённые на торжественное собрание в здание «Просветы», получили возможность вторично лицезреть доктора богословия Ивана Гриньоха. В полутёмных комнатах со скрипучими полами, тускло освещаемых свечами, бродили приглашённые, не зная вначале, для чего их собрали. Инициаторы собрания, вожаки украинских националистов, опаздывали. Наконец в зале появился первый оруженосец Степана Бандеры, Ярослав Стецько, и тихим, перепуганным голосом, то и дело заикаясь, зачитал акт о создании «украинского государства», провозгласив себя его премьер-министром. Смешон был этот недоучившийся гимназист из Тернополя, неизвестно для чего напяливший в жаркий вечер военный дождевик с поднятым воротником, нелепо звучали в его устах слова, произносимые от имени украинского народа…

Оратором, выступившим вслед за новоявленным премьером «самостийной Украины», был Иван Гриньох.

Каким же образом очутился он снова во Львове?

Перед нападением Гитлера на Польшу в 1939 году Иван Гриньох был уже в составе ближайшего окружения Шептицкого. Выражаясь языком святоюрских старожилов, Гриньоха «перенесли» из Галича во Львов.

Он поселился под боком у Шептицкого, на площади Святого Юра, в доме № 5, где проживало всё епархиальное духовенство, обслуживавшее храм святого Юра.

Иван Гриньох являлся одной из самых значительных фигур среди приближённых митрополита. Когда в апреле 1941 года главарь ОУН Бандера по поручению абвера-ІІ приступил в Кракове к созданию диверсионно-террористического легиона «Нахтигаль», националист Роман Шухеппч через своих родственников, проживавших тогда во Львове, сообщил об этом «князю церкви» и попросил его откомандировать в легион одного из самых надёжных своих воспитанников. На такое дело, решил митрополит, надо послать кого-либо побойчее и посмекалистее из приближённых к нему лиц. Выбор пал на референта консистории Ивана Гриньоха.

вернуться

11

«Готт мит унс!» — «С нами бог!» (нем.).

12
{"b":"200028","o":1}