— Который бросит тебя, как только ты ему наскучишь! — с силой проговорил Лоуренс. В его голосе на этот раз слышалась настоящая боль.
— А это уж моя забота! Я знаю, чем можно привлечь и чем удержать мужчину — настоящего мужчину. Ричард...
— Довольно! — взорвался Лоуренс. Видимо, имя удачливого соперника доставляло ему боль. — Я выслушал весь твой бред и могу сказать тебе все то же, что говорил вначале: мне тебя жаль. Можешь отправляться со своим счастливо найденным мужчиной на все четыре стороны.
Хлопнула дверь — это Лоуренс вышел из комнаты. Женевьева сжалась от ужаса, представив, что Жоржетта сейчас поспешит в ванную и они столкнутся лицом к лицу. Однако та выскочила в коридор вслед за Брэндшоу.
— Ну да, тебе необходимо самому поставить точку, — услышала Женевьева ее голос, звучавший уже глуше — видимо, Лоуренс уходил, а Жоржетта шла за ним. — Надо, чтобы последнее слово осталось за тобой. Так знай...
Голос зазвучал совсем неразборчиво — Женевьева поняла, что уходившие свернули на лестницу. Тогда она опрометью выскочила из ванной, затем в коридор и помчалась к другой лестнице, ведущей в подвал. Как она ни спешила, краем глаза она заметила одну поразившую ее вещь: таблички “Идет уборка” на двери уже не было. Поэтому бывшие возлюбленные и не подозревали о присутствии невольного свидетеля.
Вначале Женевьева бросилась к себе в комнату, словно за ней кто-то гнался, а комната, к которой она за месяц успела привыкнуть, была надежным укрытием. Потом в ее мозгу вспыхнула мысль — вернее, одно имя: Фуллер! Лоуренс кинулся искать Фуллера! Имя писателя вывело его из равновесия, и он постарается отомстить человеку, за его спиной соблазнившему его невесту, разрушившему его счастье. А ведь Брэндшоу владеет всеми приемами восточной борьбы! Женевьева вспомнила поляну и человека, совершавшего завораживающе плавные движения, которые завершались мощным ударом. Надо предупредить Фуллера! Хотя он и виноват, но она по-прежнему хорошо к нему относилась и не хотела, чтобы с ним что-то случилось. Кстати, интересно, откуда Лоуренс узнал об измене Жоржетты? Не сама же она ему сказала!
Женевьева выбежала в парк. Где искать Лоуренса? Может быть, возле бассейна? Она поспешила туда, но там никого не было. Где же еще? На поляне для гимнастики, вот где!
Подбежав к поляне, Женевьева поняла, что на этот раз она не ошиблась: Фуллер и Брэндшоу находились здесь. Видимо, объяснение уже произошло, все слова были сказаны, наступил черед действий. Американец, держа руки у груди и приплясывая, как боксер, надвигался на кладоискателя, а тот, не вступая в бой, плавно отодвигался в сторону.
— Деритесь же! — прокричал Фуллер. — Зачем мы сюда пришли, если не для хорошей драки?
С этими словами он ринулся на англичанина, нанеся ему неотразимый, казалось, удар в челюсть. Женевьева даже вскрикнула, уверенная, что сейчас раздастся звук удара и события после этого примут опасный оборот. Однако удар писателя не достиг цели — Лоуренс неуловимым движением отклонился и скользнул в сторону.
— Вы мне слишком много наговорили, господин монах, чтобы это осталось просто словами! — закричал американец. — Вы должны за это заплатить!
Нанося удары, то прямые, то боковые, он вновь двинулся на противника. И тут англичанин сменил тактику. Резким движением выбросив вперед руку, он отбил один удар, затем второй... Видимо, ответные удары Брэндшоу были чрезвычайно сильными, потому что американец охнул от боли, руки у него опустились. Картина изменилась. Теперь уже кладоискатель наступал, нанося попеременно удары то ногами, то руками. После первого же такого удара Женевьева готова была броситься на помощь Фуллеру, потому что была уверена, что Лоуренс сломает ему ребра. Однако американец, пятившийся от своего противника, оставался невредим. Женевьева поняла: Лоуренс лишь имитировал удары, наносил их в воздух, хотя и в опасной близости от противника.
Вскоре это понял и Фуллер и остановился: ведь защититься от этих неожиданных разящих ударов он все равно не мог. Движения англичанина становились все резче, удары все сильнее, но его противник не получил никакого вреда.
Наконец с резким криком Лоуренс прыгнул, перевернувшись через голову. Видно было, что на этот раз он метит во что-то реальное, что удар наносится всерьез. Американец отпрыгнул и, зацепившись ногой за камень, упал. Рядом с ним упал толстый сук платана, сломанный сильнейшим ударом. Несколько секунд противники смотрели друг на друга. Затем Лоуренс, скрестив на груди руки, поклонился и направился прочь. Фуллер в бессильной злости стукнул кулаком по земле и встал. Поднял сломанный кладоискателем сук, прикинул его вес, покачал головой — и, волоча ноги, тоже покинул поляну.
Глава шестая
Женевьева была уверена, что после сцены, свидетельницей которой она была накануне, поход, задуманный Хагеном, не состоится. А если и состоится, то писатель не примет в нем участия. Однако оба ее предположения не оправдались. Когда на следующее утро Хаген, обвешанный снаряжением, вышел во двор, где путешественников ожидал полностью подготовленный Марселем “бьюик”, Фуллер уже был там. Писатель был одет в свои обычные шорты и майку, и на вопрос о походной одежде кивнул на сумку — он не раз ходил в горы и знает, что нужно, а без чего можно обойтись.
Вскоре во двор вышли Лоуренс, затем Шарлотта, а за ней и все остальные обитатели замка — всем хотелось проводить уезжавших. Мужчины загрузили снаряжение в багажник. Настала пора прощаться. Камилла шутливо стукнула кулачком по широкой груди Роберта:
— Смотри, слишком там не задерживайся! А то я тебя знаю — стоит тебе добраться до гор, ты можешь забыть обо всем на свете, и обо мне в том числе!
Женевьева заметила, как Жоржетта тоже шагнула вперед — и остановилась. “Интересно, с кем из двоих она хотела попрощаться? — подумала она. — Скорее всего, с Ричардом. Но вряд ли это ему понравится”. Видимо, девушка тоже это поняла, потому что, помявшись, она так и не подошла к машине.
— Ждите нас послезавтра к вечеру! — объявил Роберт, уже сев в машину. — В крайнем случае — в субботу утром.
Мотор заурчал, машина тронулась с места, в последний раз мелькнуло лицо сидевшей возле окошка Шарлотты — и “бьюик” скрылся из глаз. Оставшиеся обитатели замка разбрелись кто куда.
Женевьева отправилась выполнять свою работу — убирать комнаты. Прошло уже больше месяца, как она жила в замке, и эта несложная, но не слишком приятная работа ей порядком надоела. Накануне ей звонил Марсель — ее лицейский товарищ, подвозивший ее в замок. Он рассказал, как проводит лето сам, что поделывают ее подруги и парни из их компании. Женевьева поняла, что соскучилась по сверстникам, что ей хочется увидеться с ними. Слов нет — общаться со знаменитостями, с людьми гораздо опытнее и умнее тебя очень интересно и лестно. Потом об этом можно долго рассказывать друзьям... Но жить среди знаменитостей постоянно... Нет, этого она не хочет. Теперь она это знает точно. Она поняла одну вещь: любые знакомства, экзотические приключения имеют смысл, если о них есть кому рассказать, если у тебя есть друзья, которым твоя жизнь интересна. Здесь, в замке, она обрела подругу — Шарлотту, кажется, наладились отношения с Домеником, и они станут друзьями. И все же ей не хватало общения со сверстниками. В первые дни после приезда в замок, захваченная новыми ощущениями, она рассчитывала остаться здесь вплоть до самого отъезда в Париж. Теперь она решила иначе — она уедет из замка в середине августа, оставив две недели на то, чтобы побыть дома, повидаться с родными, с друзьями. Решено — так она и сделает!
Размышляя об этом, она убирала одну комнату за другой — благо, ей никто не мешал: пожалуй, впервые все комнаты были пусты, все обитатели разбрелись. Покончив с уборкой, Женевьева взялась за учебники и направилась в свой “кабинет” на старом платане. И здесь ей никто не мешал, никто не отвлекал от занятий: Фуллер уехал (к тому же в последние дни он и не приходил к ней — видимо, ему было неудобно), Доменик после ссоры тоже не решался...
