Нелегка была жизнь Александры Николаевны. Родить, вырастить и воспитать пятерых сыновей и дочь — сам по себе подвиг для женщины. А потом потерять двух из них, трагически погибших, — надо было это потрясение пережить и сохранить после этого жизненную силу для воспитания внуков и внучек.

К нам, друзьям её сыновей, Александра Николаевна относилась просто, по-матерински. Она, наверное, нас по-своему жалела. Её сыновья всё же были при ней или неподалеку, а у наших матерей сыновья находились Бог знает где, за тридевять земель. И видели нас наши матери неделю-две в году, а то и реже. Но она никогда не выказывала жалости вслух, хотя изредка и деликатно интересовалась, как там наши матери живут.

У всех её сыновей был отличный музыкальный слух. Старший, Костя, очень любил песни и душевно их исполнял. О среднем, Гоше, говорить не приходится: он признанный музыкальный талант, известный всей геологической общественности Якутии. Младший сын, Руслан, тоже имел очень тонкий музыкальный слух. Перешёл ли им музыкальный дар от матери или от отца, трудно сказать, но, определенно, мать немало сделала, чтобы привить сыновьям любовь к музыке, к песне.

И еще один бесценный дар своим детям, который определенно привит им матерью, — это терпимость к окружающим людям. Я не помню случая, чтобы в разговорах о совместных знакомых Александра Николаевна сказала что-нибудь плохое о ком-либо из них, о соседях, возмутилась какой-либо несправедливостью с их стороны. Хотя обиды у неё, несомненно, были, не могло их не быть. Поэтому она, как мне кажется, не имела врагов. Про таких, как она, в наших краях, на севере Вологодской области, говорят: «Святая женщина»!

Много доброго она сделала окружающим людям.

О КНИГЕ «ИСТОРИЯ АЛМАЗА»[13]

В газете «Мирнинский рабочий», № 107 от 20 июля 1999 года помещена рецензия на названную книгу, написанная А. А. Маракушевым и В. И. Фельдманом. Рецензия хвалебная. Но у старых геологов Амакинской и Ботуобинской экспедиций есть и другое мнение об этой работе, не столь лестное. Этим мнением мы и считали целесообразным поделиться с читателями МР (№ 57 от 11 апреля 2000 года).

Безусловно, «История алмаза» — труд объёмистый, насыщенный самой разнообразной информацией. Жанр его очень трудно определить. Как серьёзное научное исследование об алмазах оно не смотрится, ибо в нём слишком много довольно мелочных «лирических» отступлений, к науке ни с какого боку не относящихся. К разряду научно-популяризаторских сочинений его тоже трудно отнести, ибо некоторые сведения об алмазах и спутниках (к примеру, изотопный состав углерода в минералах) интересны только узкому кругу специалистов. Историко-познавательной книга тоже не является, поскольку из обширной и многогранной картины поисков алмазов в Якутии выхвачены лишь мелкие и далеко не самые существенные эпизоды, касающиеся главным образом личного участия авторов в тех или иных событиях, для широкой публики, да и для будущих исследователей истории поисков алмазных месторождений мало интересных. Но некоторые эпизоды из книги надо прокомментировать, ибо они или неверно освещают прошлое, или преувеличивают роль авторов книги в описываемых событиях.

История открытия трубки Интернациональная и трубки им. XXIII съезда КПСС излагается авторами (в данном случае первым автором — А. Д. Харькивым) в таком аспекте, что читатель может понять: если бы не диагностика пиропов в ореолах рассеяния с этих трубок, сделанная А. Д. Харькивым, то трубки, возможно, не были бы открыты и по сей день. Что-то, помнится, это было не совсем так или, точнее, совсем не так. В Ботуобинской экспедиции имелись и другие минералоги, которые с таким же успехом могли определить «дальний» или «ближний» перенос спутников. О своих коллегах по такой диагностике А. Д. Харькив предпочитает не упоминать. В то же время нелишне отметить, что в числе первооткрывателей упомянутых трубок А. Д. Харькив не числится.

Память авторов весьма и весьма избирательна. К примеру, А. Д. Харькив, описывая алмазоносные эклогиты (лакомый кусочек для многих исследователей!), вспоминает, что к одной находке он «имел отношение». Какое отношение, в тексте не расшифровывается. А напрасно! Коллекцию алмазоносных эклогитов мог собрать в те годы и собрал её Анатолий Иванович Боткунов, главный геолог ПНО «Якуталмаз». Она была единственной и в своём роде уникальной. Боткунов показывал её научным работникам и кое-кому давал образцы для исследований. В том числе, по всей видимости, и А. Д. Харькиву. Вот и всё «отношение».

Но на фамилию Боткунова в тексте книги наложено табу. Он нигде не упоминается. Даже при описании классификации кимберлитов трубки Мир. Хотя именно на основе классификации А.И. Боткунова эта трубка отрабатывалась и отрабатывается до сих пор. Все прочие исследователи трубки Мир, даже второстепенные и незначащие, перечисляются, а Боткунова в перечне нет. Несмотря на то, что отработку «Мира» Боткунов вёл тридцать лет. Изучив тысячи и тысячи алмазов из этой трубки, он пришёл к выводу, что определённые классы кристаллов на фабрике № 3 недоизвлекаются. Именно он настоял на совершенствовании обогатительного процесса, в результате чего извлечение алмазов из трубки Мир повысилось более чем на 20 процентов. Его заслуга в этом была признана руководством ПНО «Якуталмаз», есть соответствующие документы. О докторской диссертации А. И. Боткунова на эту тему авторы книги не могут не знать, но упоминания о ней и ссылок на неё нигде в книге нет.

То же самое касается трубки Зарница. Авторы книги довольно пространно пишут о том, как была проведена доразведка трубки, после чего она вошла в разряд промышленных месторождений. Но фамилия Боткунова снова не упоминается. А ведь именно он взял первую крупнообъемную пробу на этой трубке (около 100 тысяч кубов) и повысил содержание алмазов за счет крупных классов. И лишь по его инициативе была проведена доразведка трубки бурением. Если бы не его настойчивость, трубка Зарница, возможно, до сих пор считалась бы непромышленной. О таких вещах «историкам» алмазов забывать непростительно. Если, конечно, не делать этого сознательно.

Умолчание роли других исследователей ещё в какой-то мере можно извинить. Забыли и забыли, к старости память слабеет, какой тут разговор. Но если заслуги других исследователей приписываются себе, то это уже говорит не о забывчивости, а, наоборот, об очень цепкой памяти. К примеру, рассматривая тектонику кимберлитовых трубок и околотрубочного пространства, авторы пишут: «Нами ... были разработаны критерии, которые позволяют определить, от какой трубки отторгнут блок кимберлита...». Но фамилия исследователя, который первый изучил явление отрыва и переноса верхних частей трубок под воздействием трапповых интрузий, опять же не упоминается. Хотя есть на эту тему статья И. Я. Богатых, опубликованная еще в 80-е годы, в которой таковые критерии в достаточной мере освещены.

Авторы хорошо помнят сведения о физических свойствах кимберлитов и приводят их в изрядном количестве по целому ряду объектов. Но начисто забыли о первоисточнике этих сведений. Хотя упоминать первоисточники принято не только по соображениям научной этики, но и с той целью, чтобы читатель мог оценить достоверность приводимых данных (не все источники заслуживают доверия).

То же самое касается геологических разрезов, планов, объёмных моделей кимберлитовых трубок. Они помещены в книге без ссылок на первоисточники, или с примечанием: «По материалам Амакинской или Ботуобинской экспедиций». То есть дается понять, что авторы используют материалы, но вносят в них что-то дополнительное, своё, новое. А когда же берётся готовый разрез из геологического отчета, и у этого отчёта есть автор, то о корректности заимствований с такими ссылками нет и речи.

Описывая историю поисков месторождений алмазов, авторы с большим удовольствием смакуют ошибки и заблуждения предшественников. Не пощадили даже старика Файнштейна, которому вменяется в вину, что он неправильно ориентировал в свое время поиски коренных месторождений. Критикуют сотрудников НИИГА, которые не диагностировали когда-то кимберлит трубки Ленинград и проворонили Эбелях и Попигай. Все это верно, но есть один нюанс.