Вероятно, с тех самых пор ассоциации, связанные с цветом просыпающейся природы, уже никогда не покидали жителей этого приморского пригорода Петербурга. По воспоминаниям старожилов, в 1930-х годах утопающий в кустах сирени Ораниенбаум был таким ухоженным и красивым, что в народе его называли «Сиреневым городом». Впрочем, еще в XVIII веке предпринимались попытки русифицировать труднопроизносимое немецкое слово «Ораниенбаум», сделать его по возможности простым в произношении. Вначале его называли «Аренбог», а затем еще более упростили. Так появился «Рамбов».

Первоначально в обязанности первых жителей этого прибрежного города вменялся «надзор за казенными прудами и рыболовными снастями». Это отразилось на их собирательном прозвище. Долгое время ораниенбаумцев называли «Сурками», по имени небольших животных из породы беличьих, которые живут активной жизнью только летом, а зимой впадают в беспробудную спячку. «Спит как сурок», – говорят в народе. Примерно так же существовали и первые жители Ораниенбаума: летом работали не покладая рук, а зимой, когда залив сковывал толстый слой льда, маялись от безделья.

В конце XVIII века часть земель в Ораниенбауме принадлежала видному государственному деятелю адмиралу Н. С. Мордвинову. От тех времен в современном Ораниенбауме сохранился микротопоним «Мордвиновка». Так современные ораниенбаумцы называют свой городской парк.

В годы Великой Отечественной войны Ораниенбаум оккупирован фашистами не был. Эта так называемая Малая земля, или «Ораниенбаумский пятачок», прочно удерживалась нашими войсками.

1948. В 1948 году в Советском Союзе началась спровоцированная Сталиным беспрецедентная непримиримая борьба советской власти с космополитизмом и низкопоклонством перед Западом. Одной из первых пострадала топонимика. Началось безжалостное искоренение всех названий, имевших иностранные корни. Город Ораниенбаум был переименован в город Ломоносов. Нашелся и достаточно удобный повод. В 1753 году по проекту М. В. Ломоносова в Усть-Рудице вблизи Ораниенбаума была создана фабрика по производству мозаичных смальт и цветного стекла. Впрочем, фольклор по-своему откликнулся на эти нововведения. «Вы слышали, что Ломоносов был евреем?» – «Да что вы? Откуда вы взяли?» – «Оказывается, это его псевдоним, а настоящая фамилия – Ораниенбаум».

…1703. На самых ранних страницах истории Павловска сохранилась память о старинной деревянной крепости, известной из Новгородских писцовых книг как Городок на Славянке. В ряду других крепостей и селений он входил в Водскую пятину Великого Новгорода. Крепость служила защитой новгородским купцам, перевозившим по Славянке лес и пушнину. В XVII веке эта территория была оккупирована шведами, которые на высоких берегах Славянки возвели крепостные сооружения, окружив их земляными валами и рвами с водой. Остатки одного из них, построенного шведским генералом Крониортом и в 1702 году отвоеванного русским отрядом под командованием стольника Петра Апраксина, можно обнаружить и сегодня в районе крепости Бип.

К середине XVIII века в долине реки Славянки возникли две окруженные дремучими лесами и непроходимыми болотами деревни: Линна и Кузнецы.

1777. 12 декабря 1777 года 101 пушечный выстрел возвестил петербуржцам о благополучном рождении сына у наследника престола Павла Петровича и Марии Федоровны – Александра. И без того трудные отношения Павла со своей матерью Екатериной II еще более осложнились. Подозрительный Павел не без основания увидел в собственном сыне серьезного конкурента на пути к престолу, а Екатерина, в свою очередь, расценила рождение внука чуть ли не как компенсацию, ниспосланную Богом за нелюбимого сына. Однако внешне все выглядело пристойно. Растроганная бабушка в ознаменование столь радостного события подарила Павлу Петровичу и Марии Федоровне огромную территорию вдоль древней реки Славянки с двумя деревушками, насчитывавшими «117 лиц обоего пола». Обе деревни, Линна и Кузнецы, объединяются общим названием – Село Павловское.

1796. Первоначально Павловск развивался как богатая загородная усадьба, основная территория которой была отведена под парковые, охотничьи и лесные угодья. Собственно город представлял собой немногочисленные дома и дачи строителей и обслуживающего персонала, которые тянулись вдоль единственной дороги из Петербурга к Павловскому дворцу. Однако постепенно город расширялся, обрастая, говоря сегодняшним языком, инфраструктурой. Благодаря благотворительной и подвижнической деятельности супруги Павла Петровича Марии Федоровны, в Павловском появились русская православная церковь и лютеранская немецкая кирха, госпиталь для инвалидов и больница для бедных, другие общественные здания.

В 1796 году, сразу после восшествия Павла I на престол, село Павловское получило статус города с соответствующим названием Павловск.

С этого времени Павловск приобретает черты известного дуализма. С одной стороны, с воцарением Павла I на престоле он становится официальной загородной резиденцией российского императора. С другой – остается в личной собственности императорской семьи. И в этой второй своей ипостаси он сохранил все патриархальные приметы частной жизни. Это было имение, но… царское. Усадьба, но… дворцовая. Дом, но гипертрофированный до размеров гигантского парка. Здесь принимали личных гостей во дворце, завтракали в Вольере, музицировали в Круглом зале, отдыхали в Молочне. Здесь были площади для парадов, но одновременно были и алтари скорби, и уголки памяти.

Один из таких уголков был создан на живописном мысу Славянки вблизи дворца. Однажды супруге Павла I Марии Федоровне пришла в голову мысль посадить на этом месте березки в честь каждого из ее детей, которых к тому времени было уже шестеро. Родоначальником этой Семейной рощи считается могучий кедр, перевезенный сюда из Петергофа. Он был посажен в день рождения долгожданного наследника престола Павла Петровича. Среди павловчан живет предание, что этот кедр был некогда расколот молнией во время ночной грозы. На него уже будто бы махнули рукой и собирались заменить новым, но стараниями местного садовника, «искусно сложившего расколотые половинки дерева, он снова ожил и разросся». Кедр символизировал судьбу самого Павла, не раз терявшего надежду взойти на русский престол, сначала из-за ненависти к нему собственной матери, а затем из-за рождения сына, на которого царствующая императрица-бабушка возлагала определенные надежды. К деревцам прикрепили дощечки с именами малолетних князей и княжон, и счастливая мать могла наблюдать одновременно за ростом как собственных чад, так и посвященных им березок. Так появилась Семейная роща.

К концу жизни Марии Федоровны таких деревьев было уже сорок четыре, и каждое из них напоминало о новом члене царской семьи. Это были ее собственные внуки и дети, мужья и жены детей, и так далее, и так далее. В центре этой идиллической Семейной рощи дворцовый архитектор Чарлз Камерон установил так называемую символическую «Урну судьбы», выполненную из алтайской яшмы.

Элегический настрой этого романтического уголка парка подчеркнут внезапным контрастом между ироническим весельем молодого и сдержанной мудростью старого кентавров, попарно установленных на мосту через Славянку. Их близкое соседство с оригинальным зеленым мемориалом, так безошибочно угаданное Камероном, не лишая Семейную рощу интимного характера, придает ей глубокий философский смысл.

С Павлом I связано и другое сооружение Павловска – крепость Бип, построенная в 1795–1797 годах архитектором Винченцо Бренной на крутом берегу Славянки, там, где в нее впадает речка Тызва. Это одно из самых впечатляющих сооружений Павловска. Крепость возведена на развалинах старинного шведского крепостного сооружения, под стенами которого, если верить легендам, произошла одна из битв русских со шведами. Легенда это или исторический факт, до сих пор неизвестно. Историки говорят по этому поводу разное. На въездных воротах крепости Бип в свое время была укреплена памятная доска с героическим мемориальным текстом: «Вал сей остаток укрепления, сделанного шведским генералом Крониортом в 1702 году, когда он, будучи разбит окольничим Апраксиным, ретировался через сей пост к Дудоровой горе». Для Павла I этот текст имел исключительно важное значение. Видимо, это каким-то образом связывало его с великим прадедом – Петром Первым.