— Можешь не продолжать. У нас в Майами было то же самое.

— Я, знаешь ли, уже давно сижу на деле Бернарда. И сохранить его за собой могу только в одном случае — если принесу в клюве надежную улику. Как я понимаю, у меня есть два шанса. Первый — добыть какое-нибудь надежное доказательство того, что на борт шестьдесят четвертого попало взрывное устройство Бернарда; второй — связать угрозу в адрес какой-нибудь крупной химической компании с человеком, который, как я понимаю, сейчас находится в Вашингтоне.

— И что поручается мне?

— Второй вариант. — Дэггет повернулся к нему здоровым ухом. Они оба говорили очень тихо, и Дэггет уже устал от напряжения. — Твоя задача — выяснить следующий объект удара.

— И только-то? — насмешливо протянул Левин. Брови его сдвинулись в одну линию. Он перегнулся через стол и стал всматриваться Дэггету в лицо, как близорукий. Глаза горели от возбуждения. — А кто сказал, что будет следующий удар?

— По всем нашим данным, Бернард смастерил два детонатора. Как я понимаю, первый уже использовали для взрыва шестьдесят четвертого, хотя я не уверен, что мы сможем это доказать. Оба детонатора предназначены для самолетов. Но каких? Грузовых, пассажирских? Кто знает. Ты читал дело: наша единственная реальная зацепка — женщина, которая была в машине у дома механика «Эм-Эйр-Экспресс», а потом села в самолет на Вашингтон. Это мы по крайней мере можем доказать хоть сейчас. Дальше. Бернард смастерил детонаторы в Лос-Анджелесе, и шестьдесят четвертый свалился в Лос-Анджелесе; потом он отправился в Вашингтон — мы его схватили в Вашингтоне, — и эта женщина тоже летит в Вашингтон. Простое совпадение или как?

— То есть мы хватаемся за случайные нити, — медленно проговорил Левин.

— А что нам еще остается? Я, честно говоря, не знаю. Конечно, можно было бы опросить крупнейшие химические компании, не получали ли они в последнее время предупреждения с угрозами. Но здесь сложность в том, что они получают их слишком часто, я имею в виду, самые различные угрозы. И они предпочитают обходиться своими силами. Используют свои собственные службы безопасности. Заодно и огласки поменьше. — Дэггет откинулся назад. — Что, чересчур для тебя?

— Да нет, просто пытаюсь охватить различные стороны. В Майами были деньги и наркотики. И все. Здесь сторон гораздо больше. Я не хочу ничего упустить.

— Имей в виду, это все мои предположения. Может, «Дер Грунд» здесь вовсе ни при чем, может, и никакого очередного удара не будет.

— Ладно-ладно, понял. Что дальше?

— Удары «Дер Грунда» направлены против химических компаний. Часто против руководителей этих компаний. В случае с шестьдесят четвертым это сходится. Я думаю, это и есть наша отправная точка. Надо копать везде, где только можно. Раньше они довольно часто убивали руководителей крупных химических компаний, значит, надо достать маршруты всех их поездок и полетов, скажем, от вице-президентов и выше. Посмотреть, кто из них собирается в ближайшее время в Вашингтон. Ну и для очистки совести опросить всех, не получали ли они в последнее время угроз в свой адрес. Если да, их надо сравнить с предыдущими угрозами от «Дер Грунда», посмотреть, нет ли там совпадений.

— А ты уверен, что они так сразу и захотят сообщить нам свои маршруты?

— Вот чем мы отличаемся от всех остальных: стоит только произнести слово «терроризм», и тебе сразу все скажут и предоставят все что нужно.

Через полчаса в комнату на цыпочках вошла Глория, осторожно неся на подносе чашку с чечевичным супом, сандвич с тунцом и апельсиновый сок. Все-таки со мной она обращается лучше, чем с Палмэном, подумал Дэггет.

— Ты что-то не очень хорошо выглядишь, — заметила она и поставила еду прямо перед ним. — Надо тебе жениться на этой твоей подружке, пусть присматривает за тобой. — Она было потянулась прибрать на столе.

Дэггет легонько похлопал ее по руке.

— Эти бумаги мне еще нужны, Глория, не трогай, пожалуйста.

— Дорогуша, но ведь даже ты не можешь читать одновременно шесть дел, — и, не обращая больше на него внимания, она продолжала прибирать на столе, освобождая место для еды. — Ты лучше будь со мной поласковее, Кэм Дэггет, а то я не скажу тебе, что звонили из «Данинга», пока вы там были внизу.

Дэггет протянул руку к розовым листочкам.

— Пятый снизу, — сказала Глория, помогая ему достать нужный листок, а остальные убирая подальше от него. — Если бы ты не забыл сообщить добавочный на свой автоответчик, пожилым дамам не пришлось бы отвечать на твои звонки.

Он пробежал глазами листок и потянулся к телефонной трубке.

— Нет, сэр, — твердо проговорила она. — Сначала поесть. А я пока постою здесь.

— Гло!

— Все. Ешь. Это то, что доктор прописал.

Он покорился. Она в это время продолжала уборку стола, создавая порядок на месте хаоса. Не умолкая ни на минуту. Так умела только она одна. Лекции на самые разные темы, в основном личные типа: «Кэри не будет вечно около тебя крутиться» или «Работа, работа, вечно работа и никаких развлечений, да рядом с тобой кто хочешь умрет со скуки». Наконец она замолчала и ушла. Дэггет взялся за трубку, и в этот момент в комнату вернулся Левин, полный энтузиазма и нетерпения. Не желая его расхолаживать, Дэггет положил трубку на место.

Левин пододвинул стул к столу и с большим удовольствием согласился взять предложенную ему половину сандвича.

— Единственный случай, — торжествующе проговорил Левин, — когда ты можешь извлечь пользу из того, что у тебя сотрудник — сын зубного врача-гигиениста.

Дэггет вскинул голову.

— Вот, — сказал Левин, — я наткнулся на это, просматривая лабораторный отчет. — Он протянул Дэггету фотографию, которую тот предпочел бы не видеть. Уж во всяком случае не за едой.

— Видишь, вот здесь, — показал Левин, — вот здесь он раскололся. Часть корня наверняка осталась в десне. А если так, у него начнется воспаление и ему срочно понадобится врач.

Дэггет ощутил привычное возбуждение.

— Насколько это реально? — спросил он.

— Да почти наверняка. Если часть корня осталась внутри, самому ему с этим не справиться. Так что, наверное, нам стоит поднять на ноги всех дантистов и в Лос-Анджелесе, и в Вашингтоне. Пусть следят, не появится ли иногородний житель вот с этим самым зубом. Номер семнадцатый.

— Арестовать мы его за это, конечно, не можем. Но можем удержать на крючке. Может, даже зубному врачу удастся взять анализ крови.

— Два больших столичных города, — задумчиво проговорил Левин. — Работы навалом.

— Нет, это все делается с помощью компьютера. И у нас есть с ним телефонная связь. Ты записываешь словесный запрос, потом списываешь номера из телефонной книги, остальное делает компьютер. Он набирает каждый номер из списка до тех пор, пока не получит ответ. Запрос может быть любой формы, от самого сложного до самого простого. Поговори с ребятами из техотдела, они тебе все сделают.

Левин почти выбежал из комнаты, захватив с собой снимок зуба.

Дэггет перезвонил в «Данинг». Трубку сняла женщина по фамилии Федорко, говорила она с легким акцентом, тщательно подбирая слова.

— У нас в «Данинге» работают очень добросовестные люди, мистер Дэггет. Я уверена, что вы со мной согласитесь, особенно после беседы с доктором Барнесом, нашим инженером. Он может встретиться с вами завтра.

— Завтра?

— Да, он как раз сейчас летит в Вашингтон и попросил меня договориться с вами о встрече. С вами или с кем-нибудь из ваших сотрудников. В любое удобное для вас время. Насколько я поняла, дело не терпит отлагательства. Те полчаса на тренажере с доктором Вардом записаны у нас на диске. В общем, доктор Барнес вам все объяснит при встрече.

Воображение Дэггета лихорадочно заработало. Двенадцать часов до назначенной встречи с Барнесом тянулись страшно медленно.

Они встретились ровно в три в присутствии Брэда Левина. Барнес разрешил записать разговор на пленку.

У него было худощавое лицо, всклокоченные волосы и усики щеточкой. Дэггету он очень напоминал университетского профессора времен шестидесятых. Дело свое он, по-видимому, знал, тренажеры и компьютеры — это была его стихия. Но общаться не умел совершенно. К тому же говорил с сильным акцентом, то ли с немецким, то ли со шведским. Каждый раз после его объяснений Дэггету хотелось все повторить, чтобы убедиться, что он правильно понял. Это создавало страшное напряжение и отнимало уйму времени. После двухчасовой беседы Дэггет весь взмок.