— А потом?

— А потом нам придется уносить ноги и поглубже залечь.

Выдалась ужасная ночь: сначала никто не знал, что делать с Тони Моргантини — днем он пытался отравиться и, наконец, справившись с собой, надоедал всем душеспасительными разговорами. Гейл обрадовалась, что удалось отделаться от него, спровадив в психиатрическую палату, но он оттуда сбежал и снова явился к ней. Она еще раз отправила его к психиатру, наконец тот, не долго думая, выпер неугомонного пациента на улицу.

Потом битый час она останавливала кровотечение из ножевой раны, полученной в драке парнем по имени Винни Сензел, которому было безразлично, что он может умереть от потери крови; его волновало одно — трубка, вставленная врачами в нос.

— Дайте мне умереть! — орал он. — Мне на все наплевать! Выньте у меня эту чертову трубку! Хочу домой!

Если дело с Винни не вызывало беспокойства, то By Чанг требовал внимания: при диагнозе — рак поджелудочной железы — кто-то несколько часов назад сделал бедному старику бариевую клизму. Он не имел представления, кто и зачем, тем более не мог об этом сказать, так как не знал ни слова по-английски. От этой процедуры разлилась желчь и, будучи желтолицым от рождения, By Чанг стал желтее желтого. Гейл боялась, что он умрет прямо у нее на глазах, но все обошлось.

Окончательно доконала доктора Джозефина Перес, попытавшаяся отравиться. Когда в нее влили достаточно соляного раствора и напичкали активированным углем, она вдруг пришла в себя, обозвала Гейл сучкой и заявила, что лучше бы ей дали умереть. И это вместо благодарности!

В понедельник в семь тридцать утра Гейл вышла наконец из больницы. Яркий солнечный свет ослепил ее: она остановилась, зажмурила глаза и вдруг услышала свое имя. Повернувшись в сторону голоса, увидела мужчину с вьющимися черными волосами, в майке и джинсах. Прищурившись, чтобы лучше разглядеть, она наконец узнала его. Да ведь это тот парень, который приходил к ней вечером и выспрашивал о деле Фридлэндера. Как его зовут? Вспомнила — Майкл Фридлэндер.

Он подошел к ней:

— Я ждал вас.

— Успела догадаться. Но очень жаль — не нашла того заключения.

На самом деле она забыла о нем.

— Вы говорили, что не знаете, когда вас попросят поработать на Бюро судмедэкспертизы следующий раз.

— Так что вы теперь хотите? — спросила она грубо. Она валилась с ног от усталости, и ей было не до вежливых изъяснений. Потребуется время, чтобы успокоиться после этой безумной ночи, и только тогда она сможет наконец заснуть, а сейчас не до разговоров, тем более с незнакомцем.

— Могли бы мы пойти куда-нибудь и поговорить? — спросил Майкл почти заискивающе.

Она покачала головой и ускорила шаг. Неужели она надеется от него убежать, подумал Майкл.

— Нельзя, что ли, подождать? — Гейл задыхалась от быстрой ходьбы. — Я валюсь с ног от усталости.

— Если бы это было не так важно, я бы вас не побеспокоил, поверьте мне.

— Важно для вас, вы хотите сказать, — Гейл злилась, но она уже поняла, что от Майкла так легко не отделаешься.

— Не только для меня — для многих. Хочу поговорить с вами о Магнусе.

Почему-то последние слова Майкла ее не удивили. Этот Фридлэндер — псих, параноик, каких полно в городе. Если бы он поджидал ее ночью, она бы при виде его запаниковала: кто знает, какими мотивами он руководствуется, что у него на уме? Но сейчас, солнечным утром, он не казался ей таким страшным. Рассеянным и сумбурным — да, но ни в коем случае — опасным.

— Я не могу вам помочь, — сказала она твердо, надеясь, что он от нее наконец-то отстанет. — Я постараюсь отыскать это злосчастное заключение, но на этом все! Надеюсь, тогда вы меня оставите в покое?

— Давайте позавтракаем.

— Я не голодна.

Свернув за угол, она вышла на Двадцать вторую улицу, намереваясь через два квартала распрощаться — не хватало еще, чтобы он преследовал ее до квартиры.

— А как насчет кофе, доктор Айвз?

— Я не на работе, зовите меня Гейл.

— Послушайте, Гейл, дайте мне пять минут, нет, десять…

— И вы обещаете потом исчезнуть? — Гейл была уже вне себя от злости, поняв, что иначе от него не отвяжешься.

— Тогда — да, обещаю, — улыбнулся он, потом добавил: — На время.

— Хорошо, давайте найдем какое-нибудь кафе. Там и поговорим.

Он — сумасшедший, нет сомнений. Конечно, не такой, как например, Рауль де Лео, страдающий от эпилептических припадков, и не как тот идиот, который выпил бутылку йода и потом отказался принимать крахмальный раствор на том основании, что это противоречило догматам его иудейской веры. Нет, он определенно сумасшедший, но болезнь его еще не описана в психиатрических учебниках. У него есть цель, и она завладела всем его существом и не оставила в его душе места ни для чего другого. Она даже восхищалась им, хотя знать он этого не должен.

Отупевшая после тридцати семи часов пребывания в темной яме, именуемой отделением скорой помощи, Гейл едва ли понимала, чего добивался от нее Майкл. Ее внимание целиком сосредоточилось на нем самом: как он жестикулирует руками, двигает губами и вращает для пущей убедительности глазами — непоколебимая страстная убежденность восхищала ее. Но о чем он толкует? Она заказала еще одну чашку кофе, две предыдущие ее не взбодрили, может быть, третья выведет ее из состояния отупения, и она станет понимать, о чем говорит этот человек.

— Три дела, даже четыре, если считать и дело моего брата. А кто знает, сколько их было раньше? Если бы вам удалось просмотреть медицинские заключения, вы бы оказали мне неоценимую услугу.

— Это незаконно, не могу этого сделать, — не было уверенности, что это действительно так, но в этот момент ей так казалось. Следует быть предельно осторожной, чтобы этот парень не втянул ее в какую-нибудь грязную аферу.

— Заключения о вскрытии доступны для всех, — запротестовал Майкл. — Если нельзя вынести их, можно просмотреть на месте или сделать копии.

— Но какая от всего этого польза? — может, он уже говорил о том, что собирается делать с копиями, но она прослушала?

— Пока не посмотрю этого, я не знаю.

— Мне показалось, вы говорили о каком-то детективе, работающем на вас? Зачем тогда я?

— Вы работаете с Магнусом и имеете доступ в святая святых. Вам гораздо легче добыть копии документов, чем любому детективу, — он вдруг весь поник. — Но я чувствую, что вы хотите мне отказать.

Именно это она и собиралась сделать. Она, конечно, допускала мысль, что Бюро судмедэкспертизы иногда давало некомпетентное или ошибочное заключение о причинах смерти того или иного человека, но ей казалось совершенно непостижимым, что под этой вывеской скрывается обыкновенная уголовщина.

С другой стороны, она не любила делать то, что от нее задали другие.

— Я пока ничего не говорила и не сказала ни «да», ни «нет». Дайте названия дел, о которых идет речь, может быть, найду что-то для вас полезное, но никаких гарантий. Договорились? — сказав все это, она сразу поняла, что сама же копает для себя яму, почувствовав, что ее участие в этом деле сулит только неприятности.

— Мне не нужны гарантии, — обрадовался Майкл. — Я ни от кого их не требую. Если у вас с этим не получится, ни в чем не упрекну! Уже хорошо, что вы согласились хоть попытаться.

Он протянул ей листок бумаги с именами. Лукас Като. Тино Охьеда, Кэсси Эпштейн и Алан Фридлэндер.

В конце концов она капитулировала и позволила Майклу проводить себя до дома. Пришла она как раз вовремя. Как только открыла дверь своей квартиры, зазвонил телефон — как будто кто-то знал с точностью до секунды, когда она вернется домой. Подняв трубку, сначала не поняла, удивляться ей или радоваться — на другом конце провода находился Курт Магнус.

Неопознанные останки, найденные в южной части Риверсайдского парка, Магнус стал вскрывать через три часа после того, как их привезли. Ассистировали неизменные Фрэнсис Холмс и Гейл Айвз.