— Это, конечно, хорошо, что Бусыгин промахнулся! — последовала пауза. — Но ведь с трёх метров промахнулся! Это что за боевая подготовка такая? Что это за стрелок такой?

И никто из сотрудников не знал: радоваться или огорчаться такому исходу ЧП…

Выводы не стали откладываться в долгий ящик: на «оперативке» было решено усилить боевую подготовку милиционеров…

В семидесятые — восьмидесятые годы ушедшего столетия были популярны оперативные отряды. Однажды они проводили проверку паспортного режима в одном из общежитий МГУ.

Ранним воскресным утром здание было оцеплено, одновременно перекрыты все выходы, лестницы, лифты и переходы, и началась проверка всех комнат, санузлов, шкафов и прочих укромных мест, где могли бы притаиться нарушители — всё по отработанной много раз схеме.

А в одной из комнат на семнадцатом этаже жила студентка геологического факультета. Её соседка была в отъезде, поэтому у ней ночевал молодой человек. И вот утром раздаётся стук в дверь. Неприятностей им обоим не хотелось. Но что делать? Если не открывать, то у проверяющих всё равно есть ключи от всех комнат. Прятаться под кроватью или в шкафу — бесполезно. И тогда парень открыл окно, выбрался на карниз и замер — перед ним зияла пропасть метров в шестьдесят…

Дружинники сразу почувствовали, что что-то не так, но в комнате никого лишних не оказалось. Тогда старший наряда приказал коллеге:

— Открой окно, посмотри, нет ли кого на карнизе.

Тот высунулся, смотрит — парень стоит: ни жив, ни мёртв от страха. Оперативник на минуту забыл о своём «долге» и пожалел парня. Он закрыл окно и сказал:

— Никого нет.

— Как нет?! — пролепетала девушка и упала в обморок.

В каждом отделе милиции существуют камеры вещественных доказательств. И вот как-то один опер принёс туда человеческую голову и предложил кладовщице расписаться в получении. Та переспросила:

— Какую ещё голову?

Опер спокойно вынул её из сумки. Сотрудница мухой вылетела из помещения, а у второй случилась истерика. Через несколько минут в КВД сбежались находившиеся неподалёку сотрудники, в том числе и начальник ГОВД. Поднялся страшный шум:

— Ты что, с ума сошёл?

— А куда же её девать? Это же вещдок.

— Ты что, так и тащил её по городу?

— А как же ещё?

— Ну-ка забирай её немедленно и неси в морг!

— В морге её тоже не принимают, это же не тело.

Тащить куда-то голову оперу очень не хотелось. Но никому из присутствующих не хотелось, чтобы «вещдок» оставалась в КВД — поэтому человека с головой всё-таки выпроводили.

Как-то на Центральном рынке города Чебоксары к мужчине средних лет подошёл парень и тихо предложил купить новенькую порнокассету. Мужчина вроде бы заинтересовался, и продавец предложил:

— Хотите посмотреть сюжетик прямо здесь?

Покупатель кивнул. «Нелегал» договорился с отделом видеотехники Дома торговли и вставил кассету в магнитофон, а минут через десять спросил:

— Ну что, берёшь?

— Беру! — ответил «покупатель и схватил продавца за рукав. Свободной рукой достал из внутреннего кармана удостоверение, в котором чёрным по белому было написано, что Вадим Валентинович Антонов является… министром внутренних дел Республики Чувашия.

От шока продавец даже не пробовал бежать.

У старожилов белорусской станции Барановичи до сих пор ходит легенда про великого русского писателя Льва Николаевича Толстого, который, будучи старцем, побывал в Белоруссии. Курьёзный случай произошёл по вине станционного жандарма.

…Подошедший поезд стоял на путях, а блюститель порядка всё время с подозрением приглядывался к благообразному старику с окладистой бородкой в подпоясанной холщовой рубашке, по виду крестьянину, не понимая, что ему нужно на перроне среди «чистой публики». Но старик вёл себя смирно, ничего не позволял ничего лишнего, и жандарм, скрипя сердце, смирился.

Но вдруг заметил, что старик бодро направился к поезду. Да не куда-нибудь, а к вагонам первого класса.

— Мужик, а туда же. Так дело не пойдёт! — возмутился жандарм и бросился следом, догнал, когда тот по ступенькам поднимался в вагон. — Куда прёшь, борода? Осади назад!

Произошло бурное объяснение. Лев Николаевич был настолько возмущён действиями жандарма, что направился в здание вокзала, потребовал у дежурного книгу и изложил в ней свою жалобу-протест. А дальше поехал… в вагоне первого класса.

По улице идёт бабушка с большой картонной коробкой. Устав, присела на лавочку, положив свой груз рядышком. Тут появились двое мальчишек и, схватив коробку, убежали. Бабулька — в слёзы. Прохожие стали успокаивать, а она ещё больше завывает. Тогда одна женщина спросила:

— А что в коробке-то было, бабуль?

— Да вот кот у меня сдох, везла его в садике похоронить…

Вёл как-то следователь уголовное дело о крупных хищениях. И приходит однажды к нему баба, проходившая как свидетель, хотя ей впору быть обвиняемой. Но самое интересное — пришла без вызова и несла какую-то чушь — ничего существенного, поэтому следователь заподозрил что-то неладное. После ухода незваной гостьи осмотрел кабинет, а в углу неприметно стоит бутылка шикарного французского коньяка, этикетка вся в золоте.

Благо следователь в органах работал пятнадцать лет и знал, как делаются подставы. Необходимо было срочно избавиться от «подарка». Но куда? В кабинете нигде не спрячешь, в сейф — бесполезно, а в коридоре уже шаги. Милиционер вовремя сообразил: открыл окно и швырнул бутылку в сугроб.

Через полчаса безуспешных поисков комитетчики извинились и исчезли. А за причинённый моральный ущерб, следователь вышел во двор, подобрал бутылку и выпил за своё здоровье — не пропадать же добру!!!

В одном отделении милиции отличились сотрудники уголовного розыска: задержали с поличным на колхозном рынке мелкого воришку. Его усадили в патрульную машину. Но так как он вёл себя слишком буйно, возмущался, что взяли его ни за что, доказывая свою невиновность слишком агрессивно, то пришлось на него одеть наручники.

Перед допросом, в кабинете опера, попытались с задержанного снять «браслетики». Однако ключ в замке застрял — не поворачивается ни в одну и не в другую сторону. Спецтехника-то старая: давно бы списать надо было бы. Однако с финансированием милиции дела обстоят неблагоприятно — приходится пользоваться давно списанной техникой.

Минут двадцать промучились милиционеры: то один попробует открыть, то другой — ничего не получается. Один опер не выдержал, плюнул и вышел из кабинета, а вернулся с огромным топором, заявив с порога:

— Будем рубить!

— Как рубить? — округлил глаза вор.

— Как, как… С руками, конечно. Потом кисти твои в пакетик и на помойку. Главное — наручники не попортить, а то мне попадёт за них: всё-таки казённые.

И так это было убедительно сказано, что задержанный соскочил со стула и давай упрашивать:

— Не надо, начальник. Не калечь! Я тебе все твои дела расскажу…

— А как же наручники? — не унимался опер.

А тем временем преступник уже поднимал «глухари», над которыми долго бились опера. Были задержаны ещё двое подельников.

А наручники потом слесарь снял.

Вот так списанное имущество всё-таки помогло повышению раскрываемости.

В милиции оперуполномоченных уголовного розыска и участковых инспекторов очень сильно ругают, если на их участке появляется нераскрытое преступление, так называемый «глухарь» или «висяк». Поэтому сотрудники стараются если не скрыть, то любыми способами избавиться от него.