Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Утром Джиллиана проснулась рано, еще до света. Позавтракав свежим хлебом с густыми сливками, сыром и фруктами, которые подала ей Нетта на золотом блюде, она с помощью служанки начала одеваться.

Нетта оказалась весьма расторопной, однако, когда дело дошло до короны, она смутилась и явно не смела к ней прикоснуться.

Джиллиана невольно улыбнулась.

— Отчего ты ее так боишься, Нетта? В ней нет ничего страшного, как мне кажется.

— Ваше Величество, я не то чтобы боюсь, но она для меня — знак того великого, чему мне выпало служить. Из всех талшамарских женщин именно мне доверили прислуживать Вашему Величеству! Это такое событие для всей моей семьи. А я до сих пор как будто не верю очевидному.

Пожалуй, не так-то легко будет привыкнуть к роли королевы, подумала Джиллиана, сама надевая корону. До сих пор она вела жизнь тихую и скромную, и это неожиданное всеобщее обожание изрядно обескураживало ее.

— Пойдем, — она кивнула служанке и шагнула к выходу. — Я не хочу заставлять людей ждать.

Когда Джиллиана откинула полог, глазам ее открылось внушительное зрелище. Перед ее шатром выстроились рыцари и бароны, числом не менее сотни. Все они восседали на белых конях и сами были в белом с головы до ног, лишь кольчуги отсвечивали золотом в утренних лучах. Единственными украшениями рыцарей были фамильные гербы на щитах да драгоценные камни, сверкающие на шлемах.

Сэр Хэмфри, тоже весь в белом, вышел ей навстречу и помог сесть в седло.

— Как почивали, Ваше Величество?

— Благодарю вас, сэр Хэмфри, я прекрасно выспалась. Сегодня славное утро, не правда ли?

— Да, Ваше Величество.

Она спокойно улыбнулась ему. Кажется, она уже начинала постепенно привыкать к той жизни, для которой была рождена, и обретать положенную величавость.

Неожиданно глаза ее лукаво сверкнули.

— Сэр Хэмфри, вам, верно, немного странно думать обо мне как о своей властительнице вам слишком часто приходилось видеть меня выпачканной в грязи.

Старый рыцарь, однако, глядел на нее без улыбки.

— Я и тогда видел вас с короной Талшамара на голове. Для меня вы всегда были королевой.

Вскоре они выбрались по извилистой тропе обратно на дорогу. Длинная кавалькада белых всадников поражала своим великолепием: золотые кольчуги их горели на солнце, алые знамена трепетали на ветру.

Встречные поневоле таращили глаза на прекрасную молодую королеву с ее необычной свитой. Только теперь Джиллиана вполне смогла оценить мудрость Элинор: их белоснежные одежды производили неизгладимое впечатление на английских крестьян.

Весть о странной процессии с удивительной быстротой перелетала от селения к селению, и везде сотни людей высыпали на дорогу, махали руками и приветствовали талшамарцев радостными криками.

Никто из них не знал, откуда взялась эта прекрасная королева со своими белыми рыцарями, но все с искренним удовольствием восславляли ее и кричали «ура».

6

Запершись у себя в спальне вместе с ближайшими придворными и епископами, Генрих пытался разобраться в странных слухах, уже долетевших до столицы из окрестных деревень.

— Какие нелепые россказни, право, затруднительно верить, — задумчиво произнес Генрих, — говорят, что они с головы до пят в белом, на белых конях, а впереди едет прекрасная дама?

— Да, милорд, истинно так. По нашим сведениям, их уже видно из самого Лондона. Прикажете задержать их у ворот?

— Они вооружены? — Генрих отбросил недоверие и насторожился.

— Да, однако, как нам доложили, они никому не угрожают на своем пути. Напротив, в каждом селе они бросают крестьянам золотые монеты.

Генрих недовольно нахмурился. Подобная щедрость никогда не внушала ему доверия, а крестьянам она может внушить дурные мысли. Весьма неприятно.

— Когда они подъедут к воротам, разрешаем пропустить только женщину и с нею еще двоих. Остальных необходимо разоружить и взять под стражу.

— Слушаюсь, милорд. — С этими словами один из приближенных спешно направился исполнять королевский приказ.

Как ни занимала Генриха тайна неведомых белых всадников, сейчас ему некогда было над нею долго раздумывать. Он медленно встал и отправился из спальни в тронную залу. Там его ждало малоприятное, но неизбежное дело суд над принцем Райеном и его сестрой, принцессой Кассандрой.

Пэры, пожелавшие самолично услышать высочайшее решение короля Генриха, уже собрались и теперь оживленно перешептывались между собой. По поводу королевского вердикта строились самые разные догадки и даже заключались пари. Большинство, однако, склонялось к тому, что преступников, несомненно, ждет смертный приговор.

Войдя, король Генрих не удостоил взглядом никого из своих придворных. Вместо этого он мрачно уставился в пол, на разноцветные пятна света, падающие из высоких витражных окон. Сейчас он в последний раз обдумывал свое окончательное решение. Когда он его произнесет, оно придется не по вкусу многим его подданным. Все равно он не намерен прощать тех самонадеянных, которые смеют поддерживать его обнаглевших сыновей. Пусть печальный пример принца Райена послужит тем, кто сочувствует Ричарду, хорошим уроком. К тому же Фалькон-Бруин почти полностью в лапах у Британского льва, дело за немногим — смертью наследников трона. И все — по закону!

Генрих, в молодости имевший больше сходства со львом, чем все прочие Плантагенеты, был еще не стар, но его коротко остриженные волосы давно уже поседели, щеки обрели нездоровую бледность, а глаза заметно потускнели, утратив живой блеск. Вдобавок в последние годы он чрезмерно располнел.

Судьба посылала ему удар за ударом — самые близкие один за другим предавали его. Однако он и теперь держал голову как подобает королю. Подданные, а более всего особо приближенные, весьма опасались вызвать неудовольствие Генриха, ибо власть его была велика, а память цепка и надежна. Рано или поздно кара настигала тех, кого он считал врагами.

Он потерял уже почти все в своей жизни — все, кроме Англии. Сейчас ему вспомнились его жена Элинор, заключенная в Солсбери за коварный заговор против него, и два его сына, Ричард и Джон, вечно воюющие то против него, то друг против друга. После смерти все его обширные завоевания наверняка пойдут прахом едва ли буйные отпрыски сумеют удержать их в руках. Но, пока он жив, он не поступится ничем.

— Введите заключенных, — приказал Генрих своему гофмейстеру.

Поступь принца Райена была, как и прежде, тверда. Хотя его руки были закованы в кандалы, он старался заботливо поддерживать сестру, сильно ослабевшую в заключении. Войдя, он вызывающе вскинул голову и вперил взгляд в того, в чьих руках находились сейчас судьбы его и принцессы.

При виде надменного молодого принца — Золотого Сокола, как многие его называли, — король Генрих нахмурился. Что ж, Сокол попался в западню. В темных глазах принца горел дерзкий огонь, но Генрих знал, что уже очень скоро ему суждено погаснуть. По правде сказать, принц Райен внушал ему невольное восхищение: он был достойным противником и отважным воином. Интересно, вдруг подумал Генрих, знает ли принц, что в западню его привело предательство родной матери? Король вновь взглянул на пленника — да, скован, но горд и неукротим.

Совсем иное дело принцесса Кассандра. По всему было видно, что она очень больна, и Генрих даже великодушно велел подать ей скамейку, но она покачала головой — предпочла стоять рядом с братом. Ей было всего четырнадцать, как доложили Генриху, и в ней уже можно было угадать черты будущей красавицы. Было время, когда при одном взгляде на такой полураспустившийся цветок кровь начинала быстрее бежать по его жилам, но время это прошло. Теперь он был слишком стар для плотских утех.

Генрих, задумавшись, снова перевел взгляд на принца, глаза которого светились все тем же дерзким, упрямым огнем. Генрих прекрасно понимал его чувства: такой же огонь пылал когда-то и в его душе.

15
{"b":"21047","o":1}