Стали они жить да поживать, трудились не покладая рук и были счастливы, потому что у них был золотой талер. Ведь известно же: тот, у кого есть золотой талер без единого пятнышка, всегда счастлив.

Герой ещё долго жил у них в сытости да в холе и из клячи превратился в прекрасного, крепкого коня. А когда он умер, похоронили его за домом под яблоней и на надгробном камне выбили такие вот строки:

История про страшных гостей

Жил-был на свете мальчик, которого папа и мама называли Юрком, потому что он очень любил незаметно куда-нибудь юркнуть, спрятаться, затаиться и делал это так ловко, что равных ему тут просто не было. Позовут его, а он — юрк! — и спрячется. Мама, бывало, ищет его, кричит, и, только когда уже совсем голос сорвёт, он вылезает из-под кухонного стола. Вот за это и прозвали его Юрком.

Не было для Юрка большей радости, чем запрятаться, да так, чтобы его никто не мог отыскать. Его и упрашивали, и уговаривали, и бранили, но всё было напрасно: он продолжал прятаться. Раза два даже выпороли, но и это не помогло. Мама приглашает обедать, все идут мыть руки, а Юрка нет; зовут его, а он, затаив дыхание, сидит за плитой в ящике для дров, страшно довольный, что все с ног сбились, разыскивая его.

Уложит его мама в постель и только отойдёт позвать папу, чтобы тот пожелал сыну спокойной ночи, а сын — юрк на шкаф, сидит там и ликует, глядя, как родители бегают, ищут его. А в школе и того хуже было. Вызовет его учитель отвечать, только соберётся задать вопрос, глядь, а Юрка нету: он уже сидит, скрючившись, под последней партой. А то, бывало, учитель пишет на доске, а Юрк юркнет к нему под кафедру и затаится. Да так ловко и неприметно он это проделывал, что никто в классе и заметить не успевал, когда он прошмыгнул. Все только удивлялись: «Куда подевался Юрк?» А уж он-то радовался.

Долго так продолжалось, и ни уговоры, ни наказания не могли отучить Юрка прятаться. Но постепенно стало это случаться всё реже, потому что трудней стало находить новые укромные места. Взрослые уже знали все его тайники — и в доме, и в саду, и в школе. Не было уже куста, под которым бы он хоть раз да не сидел, шкафа, в который бы не залез, двери, за которой бы не затаился. Стоило теперь Юрку спрятаться, как взрослые обходили все его тайники один за другим и в конце концов разыскивали. Разыщут и велят: «А ну, выходи!»

Вылезет он, а ему ещё и уши надерут, приговаривая: «Не смей прятаться! Не смей прятаться!»

Очень Юрк горевал, но не потому, что за уши драли (это не так уж и больно, да притом не слишком часто случалось), а потому, что не осталось у него такого местечка, где бы никто его найти не мог. Выдвинет он ящик из комода и думает: «Вот был бы я маленьким-маленьким — можно было бы сюда спрятаться». А то глянет на печную дверцу и размечтается: мол, хорошо бы стать крохотным, как кусочек угля, можно было бы забраться в печку. Но мечты — это только мечты, и проку от них мало: новых укрытий Юрк не находил. Совсем он от этого загрустил, до того дошёл, что печёные яблоки ел без всякого удовольствия, а однажды, когда лавочник хотел угостить его конфетой, хмуро ответил: «Спасибо, не хочется». Днём и ночью мечтал он только об одном: хоть бы разочек ещё так спрятаться, чтобы никто отыскать не сумел.

Как-то в воскресенье Юрк в одиночестве сидел дома. Мама и папа ушли в гости. Шёл проливной дождь, и играть на улице с ребятами было нельзя. Юрк сидел у окошка и уныло смотрел, как во дворе на лужах вскипают под дождём пузыри. Заодно он рисовал акварельными красками картинку: солнце весело улыбается, а месяц и звёзды ведут вокруг него хоровод. Рисовать звёзды было трудно: уж очень много у них зубчиков-лучей. Поэтому время от времени Юрк устраивал себе отдых, откладывал кисточку и глазел в окно.

И вот поднял он в очередной раз голову и видит: калитка открылась, как будто кто-то вошёл, но во дворе пусто. Собака рвётся с цепи, заливается лаем, словно во дворе чужие, и вдруг как завизжит, будто её ударили, и кинулась в будку.

Всё это показалось Юрку очень странным, он быстро юркнул за гардину и затаился, но так, чтобы можно было видеть всё, что происходит во дворе, а его нельзя было бы заметить. Но сколько он ни смотрел, видел только собаку, которая, скуля, опасливо выглядывала из будки, да дождевые пузыри на лужах. И всё-таки, несмотря ни на что, у Юрка было чувство, что во дворе кто-то есть.

Чуть погодя Юрку почудилось, будто в окошко кто-то заглядывает. Но как он ни всматривался, ничего, кроме прозрачных стёкол и дождевых капель, не увидел. «Интересно, — подумал Юрк. — Кто-то там есть, а кто — не видать. Похоже, он умеет прятаться ещё лучше, чем я».

И тут дверь, ведущая со двора в кухню, отворилась. Юрк так вытаращился, что даже слёзы на глаза навернулись, но вошедшего не увидел. Юрк решил: «В дом кто-то вошёл, хоть я никого не заметил. Ну, раз он прячется, спрячусь и я». И Юрк быстренько юркнул в шкаф и притворил за собой дверцу. Он знал, что через замочную скважину будет видно всё, что происходит в комнате.

Некоторое время ничего не происходило. Потом дверь, ведущая из кухни в комнату, медленно, осторожно раскрылась. Дверная ручка была опущена, но того, кто нажимал на ручку, мальчик не увидел. Всё это выглядело так удивительно и непонятно, что от волнения Юрк даже дыхание затаил.

Таинственный гость, вероятно, вошёл в комнату, потому что дверь закрылась, но продолжал оставаться невидимым. И тут Юрк услышал, как кто-то хриплым басом произнёс:

— Ух ты, как хорошо в человеческом доме! Тепло, сухо. Не сравнить даже с самой лучшей берлогой в лесу.

Ему ответил голос потоньше и повизгливей:

— А что я тебе говорила? Ты только посмотри, какая тебе на диване постель приготовлена! Сколько подушек!

«Вот это да! — подумал, сидя в шкафу, Юрк. — Оказывается, в дом пробралось целых двое! Вот ловкачи! Да к тому же их и не видно. Интересно: как это у них получается?»

— Да, хорошая у меня будет берлога, тёплая, — снова раздался хриплый бас. — Не придётся мёрзнуть зимой. Но сперва надо будет избавиться от людишек, которые тут живут.

— Ну, это проще простого, — ответил голос потоньше. — Когда вернутся хозяева со своим мальчишкой, ты их пришибёшь, и дом достанется нам. А хозяев мы закопаем в саду.

Ох и испугался Юрк, услышав, что задумали незваные и невидимые гости. Хотел он выскочить из шкафа и помчаться предупредить папу с мамой, но понял, что делать этого нельзя. Эти невидимки не выпустят его из дома — сразу схватят и прикончат. Стоит ему открыть дверцу шкафа, они его мигом увидят, а он даже не знает, кто они и как выглядят. Поэтому он решил тихо сидеть в шкафу и ждать: может, удастся незаметно выскользнуть и предостеречь родителей.

— Тебе легко говорить, — отозвался бас. — У тебя всё просто: «пришибёшь»… А кто пришибать-то будет? Ты, что ли? Вдруг у хозяина в кармане пистолет и он меня насмерть застрелит?

— Ты и впрямь не слишком умён, — насмешливо произнёс визгливый голос. — Ну как он тебя застрелит? Он же тебя не увидит. Ты что, забыл про наши шапки-невидимки? А ведь это мне, умнице, пришла мысль украсть их у гномов.

— Да будь ты семи пядей во лбу, — обиженно пробурчал бас, — без меня всё равно ничего не сможешь. Главное-то придётся делать мне. А эта твоя шапка-невидимка — вещь, конечно, полезная, но уж больно в ней жарко. Башка так и зудит, прямо мочи нет, как охота почесаться. Сниму-ка я её!