Когда Кейт Филд, жена Германа, прибыла в лондонский аэропорт, чтобы встретить мужа, возвращавшегося из Праги, и обнаружила, что его не только не было в самолете, но он никак даже этого не оговорил, она сделала то, что, возможно, должно было быть сделано еще несколько месяцев назад: она пошла в американское посольство в Лондоне и сообщила, что Герман и Ноэль исчезли за «железным занавесом».

Одновременно и Герта наконец решила, что американское посольство в Праге – это последняя надежда. И 25 августа она сообщила туда обо всем. В посольстве обещали навести справки. 26 августа сотрудник посольства позвонил Герте в отель «Палас», ему было сказано, что она выписалась. Герта Филд исчезла.

Ровно год спустя красивая немецкая девушка 28 лет, Эрика Глазер-Уоллах, которую Ноэль и Герта разыскивали всю войну и о которой в прессе писали как об их приемной дочери (Ноэль сам называл ее «моя маленькая девочка»), приехала из Западной Германии в Восточный Берлин в надежде разыскать Ноэля, Германа и Герту. С любой точки зрения это казалось безнадежным делом, но Эрика Уоллах была необычной девушкой…

Эрика Глазер родилась в Шлаве, Померания, в северо-восточной части Германии, 19 февраля 1922 года. Ее отец, наполовину еврей, был доктором и активным антинацистом. У нее был брат – старше на три года, который отказался вступить в «гитлерюгенд» и был вынужден уехать в Англию для завершения образования. Позднее он вступил в английскую армию, где дослужился до чина капитана и был убит в 1945 году.

В декабре 1935 года ее отец и мать бежали из Германии в Испанию. Эрике тогда было 13 лет. В Испании ее отец, знавший местный язык и имевший лицензию на занятия медицинской практикой, начал новую жизнь. В период гражданской войны в Испании д-р Глазер, придерживавшийся левых убеждений, работал врачом первоначально в республиканской, а затем в коммунистической Интернациональной бригаде, в которой он служил в чине капитана до конца войны в 1939 году. Эрика и ее мать работали во время войны в Испании как медицинские сестры в госпитале Интернациональной бригады.

Д-р Глазер не был коммунистом, из-за чего имел неприятности. Позднее Эрика показывала в комиссии Конгресса:

«Он испытал в Испании много трудностей… потому что он не был коммунистом и никогда не мог держать язык за зубами: он говорил то, что думал. Трижды его снимали с поста начальника госпиталя по политическим причинам. Однажды его чуть было не расстреляли по обвинению в антикоммунизме, шпионаже против левых и т. п.».

Когда в 1939 году война в Испании подошла к концу, положение Глазеров стало поистине ужасным. Эрика, которой было 17 лет, болела тифом и подлежала эвакуации к французской границе. Неожиданно кто-то посетил ее и сказал, что супруги Филды, знавшие ее родителей, с которыми познакомились при посещении госпиталя в Испании, хотели бы удочерить ее и увезти в США.

Удивленная и пораженная этим предложением, Эрика пошла повидаться со своими родителями. Вот как она описывает это:

«Это было самое ужасное место, которое я когда-либо видела. Вы знаете, большой лагерь, люди лежат прямо на улице, в грязи, раненые… В конце концов я нашла свою мать в театре. В той деревне был маленький театр, и на сцене, в кровати, лежала моя полумертвая мать».

И вновь Эрика потеряла своих родителей во время Второй мировой войны. В течение шести лет Филды разыскивали ее. Она была ребенком, которого они никогда не имели.

Эрика сама была жертвой фашизма, к тому же ее приемным отцом был человек, являвшийся коммунистом, проявлявший заботу о ней и делавший много добра (она сама видела это) для тысяч людей. Поэтому вполне естественно, что она смотрела на коммунизм как на некое решение всех проблем мира, столь тяжело отразившихся на судьбе людей.

Говоря по-немецки и являясь членом семьи Филда, она познакомилась с руководящими немецкими коммунистами, ждавшими окончания войны в Швейцарии. Из-за этих контактов она непроизвольно стала участницей проводимой Филдом операции по тайной переброске коммунистов на оккупированные территории – главным образом немцев обратно в Германию. Многие из этих людей, к огорчению Даллеса, заняли в дальнейшем высокие посты в Восточногерманской коммунистической партии. Так что Даллес имел персональную причину, чтобы и на нее точить зубы.

Поскольку в конце войны Даллес все еще верил, что Ноэль Филд является уважаемым патриотом, Эрика получила работу в качестве секретаря одного из сотрудников даллесовского штаба – оперативного работника Управления стратегических служб по имени Герхард ван Аркель. Вместе с ним она выехала из Швейцарии в штаб-квартиру Управления стратегических служб в Висбаденe (Германия). Позже она вместе с ван Аркелем переехала в Берлин, где тот занимался вопросами, связанными с германским рабочим движением, а она носила американскую военную форму и жила в штаб-квартире управления.

Связавшись с немецкими коммунистами, Эрика сообщила им о своей готовности следить за американцем, у которого работала. По непонятным бюрократическим мотивам, столь характерным для партийного аппарата, ей было сказано, что она должна оставить работу в Управлении стратегических служб, прежде чем станет членом партии. В результате Эрика ушла из управления и стала секретарем коммунистической фракции в парламенте одной из немецких земель, а в январе 1947 года она стала редактором немецкого коммунистического журнала «Виссен унд тат», и ее имя появилось на обложке.

Даллес, который активно использовал ее в Швейцарии во время войны, давно уже подозревал, что она является коммунистическим агентом. Но публичное признание ею своей коммунистической веры было для него плевком в лицо, последним унизительным ударом в «саге о Филдах», начавшейся после войны.

Что касается Эрики, то она обладала слишком независимым характером, чтобы смиренно носить ту тесную одежду, которую норовила напялить на нее коммунистическая организация. И она быстро начала ссориться со своими хозяевами. Дело усугубилось тем, что она влюбилась и решила выйти замуж за молодого американского капитана Боба Уоллаха и в 1948 году написала в германский ЦК о выходе из партии.

Из-за ее коммунистических настроений и несомненной враждебности Даллеса к ней Эрике отказали в разрешении на въезд в США, несмотря на то, что Боб был военнослужащим и американским гражданином. Для него оказалось невозможным даже получить работу в какой-нибудь из американских организаций в Европе. Причиной стала политическая ориентация его жены. В конце концов в соответствии с Биллем о правах военнослужащих он поступил в качестве студента в Сорбонну.

Весной 1950 года Эрика решила, что настало время сделать что-нибудь для Ноэля и Герты, которых она любила и перед которыми чувствовала себя в долгу. Она связалась со своим старым другом Лео Бауэром (потом он был членом политбюро) в Восточной Германии и попросила его прибыть во Франкфурт-на-Майне для встречи с ней. Скоро от Бауэра пришел ответ, где говорилось, что их встреча «очень важна», но он не может прибыть во Франкфурт.

Эрика немедленно пошла в американское консульство в Женеве, заявив, что она едет в Берлин, чтобы получить информацию о Ноэле. Консульство согласилось с ее планом. Ей было сказано, что ввиду важности выяснения деталей случившегося с этой семьей американское посольство готово оплатить проезд и расходы. Она отказалась от этого, поскольку принятие подобного предложения могло скомпрометировать ее. Поэтому же она решила уехать, не поставив консульство в известность о своих планах.

Но во время всей поездки ЦРУ сопутствовало ей, потому что и она была задействована в операции «Раскол» как человек, которого коммунисты должны посчитать за крупного агента.

Эрика попыталась связаться с Бауэром по телефону из Западного Берлина, но секретарь ответила ей, что он отсутствует. Она позвонила женщине, занимавшей высокий партийный пост. Та ответила, что не знает адреса Бауэра, который можно получить, лишь приехав в ЦК компартии в Восточном Берлине.