— Вам придется смириться с последствиями войны, — резко ответила ей его боль. — Ведь сегодняшняя стычка была результатом вашей драгоценной революции!

Он услышал, как у нее перехватило дыхание. Раскаяние пронзило его.

— Я… я сожалею, Кэтрин, — сказал он. — Не к месту сорвалось. Оставляю вас в одиночестве. Но, пожалуйста, возвращайтесь в лагерь.

— Нет. — Впервые ее голос звучал так тихо, что слов почти нельзя было разобрать. — Я хочу сказать… Позвольте мне остаться здесь еще немного. — Она взяла его за руку. — Но хотя бы из вежливости не покидайте меня. Я рада, что вы пришли, Доминик. У вас есть способность понимать.

Неужели…

В небе, казалось, заиграли радуги.

Они стояли, все еще держась за руки, а потом она, неуверенно засмеявшись, сказала:

— На меня опять нашло. Давайте поговорим о чем-нибудь повседневном.

«Ты достаточно смела, чтобы жить со своими невзгодами, — подумал он. — И так сильна и мудра, что можешь повернуться к ним спиной при первом же случае, если надо будет бороться с нашим врагом — Вселенной».

Он ждал чего-то. Ему очень пригодилась бы одна из немногих оставшихся у него сигарет, но он не мог достать портсигар, не потревожив Кэтрин, а тогда она отпустила бы его руку.

— Что ж, — сказал он, чтобы нарушить неловкость молчания, — я думаю, послезавтра мы сможем двинуться в путь. Они составили, когда вы ушли, Молнию, Которая Ударила в Дом — все части этого хииша когда-то комбинировались с теми, которые в свое время входили в состав Открывателя Пещер. Среди прочих причин была и та, что этот хииш сохранил хоть какие-то следы знания пиджина.

Мы обсудили кое-что. Теперь на возвращение ушло бы больше времени, чем на преодоление остатка пути, и те дидонцы, которые лишились своих частей, могут выполнять простейшие обязанности. Что же до наших парней, то они приобрели недурной опыт пешего хождения. Мы учтем сегодняшние события и будем избегать мест, где засаду нельзя обнаружить сверху. Поэтому я думаю, мы сможем оставшийся путь осилить.

— Я сомневаюсь, что нас еще раз потревожат, — сказала Кэтрин, к которой, видимо, начинала возвращаться прежняя энергия. — Слухи разносятся быстро.

— Теперь о том хиише, которого мы взяли в плен.

— Да? А почему бы не отпустить беднягу на свободу?

— Потому что… Ну, Молнии не очень нравится, что мы не можем собрать еще хоть одно полное единство. Есть много работ, например, спуск грузов на крутых склонах, которые куда легче и безопасней производить, если таких единств хотя бы двое, особенно учитывая, что рукасы — это руки. Кроме того, большую часть времени мы можем иметь в воздухе только одного крылоса. Другой же должен все время оставаться в составе троицы, чтобы вести некомплектных куда надо и принимать решения в тех случаях, когда мы находимся в сложных горных условиях. Одна пара глаз в воздухе — это дьявольски мало.

— Верно, — Кэтрин кивнула, и Флэндри показалось, что он слышит слабый шорох ее волос, которые уже сильно отросли. — Я не подумала об этом раньше — уж очень силен был шок, но вы правы. — Она опять сжала его руку. — Доминик, уж не думаете ли вы использовать пленника?

— А почему бы и нет? Молнии мысль понравилась. Хииш говорит, что так иногда делалось.

— В экстремальных ситуациях. Но… конфликт… жестокость…

— Выслушайте меня. Я довольно много думал об этом, — сказал Флэндри. — Проверьте мою логику и самые факты. Мы заставим дикого рукаса войти в контакт с ногасом и крылосом, которые входили в состав Открывателя Пещер — то есть с частями самого сильного и опытного хииша. Под дулом пистолета он согласится. Кроме того, он должен кормиться или же умереть от голода, верно? Один из моих ребят всегда будет сторожить его, чтобы предотвратить нежелательные выходки. Но надо думать, что две трети против одной и так должны пересилить. Мы сделаем этот союз постоянным или почти постоянным — на время путешествия. Таким образом, эмоциональный настрой Ревущего Камня войдет в рукаса быстро и должен держаться крепко. Рискну предположить, что новая личность будет не слишком умна сначала и даже враждебна, но все равно хиишу придется взаимодействовать с нами, пусть даже и без особой охоты.

— Что ж…

— Нам необходим еще один полностью укомплектованный хииш, Кэтрин! И я вовсе не предлагаю рабства. Рукаса не поглотят. Он будет отдавать, но будет и получать… Он научится чему-то, что принесет в свою общину. Возможно, это будет призыв к дружбе, предложение установить постоянные связи… и дары, когда мы отпустим его здесь же — на обратном пути к Ревущему Камню.

Она молчала до тех пор, пока у нее не вырвалось:

— Хитроумен, но честен. В этом вы весь, Доминик! Вы гораздо больше заслуживаете рыцарского титула, чем все, кого я знаю, ставящие словечко «сэр» перед своим именем.

— О, Кэтрин!

И вдруг Флэндри обнаружил, что обнимает ее, что целует, что она отвечает на его поцелуи, что небо горит фейерверками, и трубы победно поют, и карусели кружатся, и на всем лежит благодать.

— Я люблю тебя, Кэтрин! О Боже, как я люблю тебя! Она вырвалась из его рук и отскочила назад.

— Нет! — А когда он снова протянул к ней руки, Кэтрин оттолкнула его. — Нет, пожалуйста… Не надо! Остановись. Я не знаю, что на меня нашло…

— Но я же люблю тебя! — вскричал Флэндри.

— Доминик, нет, мы слишком долго были рядом в этом безумном походе! Я отношусь к вам куда серьезнее, чем думала… Но я принадлежу Хью.

Он опустил руки. Возбуждение уходило от него, пока он молча смотрел на нее.

— Кэтрин, — сказал он, — ради тебя я мог бы перейти на вашу сторону.

— Ради меня? — Она снова придвинулась ближе, положила руки ему на плечи и полуплача, полусмеясь прошептала: — Ты и представить себе не можешь, как я счастлива.

Он стоял, вдыхая ее аромат и сжимая кулаки. Потом ответил:

— Нет, не ради тебя. За тебя.

— Как ты сказал? — прошептала она и отпустила Флэндри.

— Ты назвала меня рыцарем. Ошиблась. Я никогда не смогу играть роль друга дома, отвергнутого поклонника. Не мой это стиль. Я хочу быть твоим мужчиной во всех смыслах, которые подобают мужчине.

Выл ветер, грохотала река.

— Ладно, — мрачно сказал Флэндри, обращаясь к тени Кэтрин. — Пусть так будет до тех пор, пока мы не достигнем Порт-Фредериксена. Пусть не дольше. Он ни о чем не узнает. Я буду служить его делу и жить воспоминаниями.

Она села на землю и разрыдалась. Когда он попытался успокоить ее, Кэтрин снова оттолкнула его — не сильно, но и не шутливо. Он отошел на несколько метров и одну за другой выкурил три сигареты.

Наконец она произнесла:

— Я понимаю, о чем ты думаешь, Доминик. Если Снелунду можно, то почему же нельзя тебе. Но разве ты не видишь разницы? Начать хотя бы с того, что ты мне очень нравишься.

Он ответил, с трудом приводя в порядок голосовые связки:

— Я вижу, ты верна идеалу, который выбрала для себя в условиях, больше не существующих.

Она снова заплакала. Это был плач без слез; их она уже, видимо, успела выплакать.

— Прости меня, — сказал Флэндри. — Я не хотел причинить тебе боль. Скорее откусил бы себе язык. Не будем больше говорить об этом, разве что ты сама захочешь. Если ты передумаешь, завтра или через сто лет, если я все еще буду жив, то буду ждать.

«И это святая истина, — усмехнулась какая-то часть его эго. — Хотя и признаю, что речь была состряпана неплохо, я до сих пор питаю надежду, что мое благородство перевесит ее тягу к этому пустоголовому массовому убийце — Хью Мак-Кормаку».

Он вытащил бластер и сунул его в холодную безвольную руку Кэтрин.

— Можете оставаться тут, — сказал он. — А это держите. Вернете мне, когда придете в лагерь. Спокойной ночи.

Он повернулся и ушел. А в голове звучало: «Отлично! Если у меня нет причин отрекаться от его величества Джосипа II, то мне предстоит выполнить план, который я разработал, чтобы доставить некоторым из его мерзких подданных побольше неудобств».

Весь следующий день и ночь отряд провел, отсыпаясь. Затем Флэндри объявил, что есть необходимость идти быстрее и дольше, чем раньше. Оставшийся дидонец (дидонцы?) последовательно образовал несколько неполных хиишей, согласно обычаю, соблюдавшемуся в тех случаях, когда надо было принимать важные решения. Он согласился с Флэндри. Для них в горах было слишком холодно и тут им грозил голод. А впереди лежали самые тяжелые переходы, особенно если принять во внимание раны и потери. Лучше уж как можно скорее пройти через горы и побыстрее спуститься на приморскую равнину.