Он выслушал это известие с нескрываемым облегчением.

— Замечательно! Я думаю дать старшему год на год. Устроит?

— Думаю, вполне, — ответила я.

Хулиганство является тяжким преступлением, поэтому годовой испытательный срок — это самое минимальное наказание.

Оставалось только сообщить об этом Шемитту.

— Спасибо, — негромко сказал он. От нежности, прозвучавшей в этом коротком слове, сердце на мгновение сладко замерло.

Как будто не было последних горьких дней…

Разумеется, независимо от личных переживаний, о клиенте я не забывала. Тем более что он отчаянно подавал мне знаки из-за спины Шемитта (кажется, крайне недовольный моим общением с противоположной стороной).

— Еще одно, — сказала я, стараясь держаться официально. — Я уже говорила Шегирру, что лучше добровольно возместить ущерб, это учтут как смягчающее вину обстоятельство.

Шемитт только кивнул. Посмотрел мне в глаза, отрыл рот, собираясь что-то сказать… Проглотив рвущиеся слова, резко отвернулся и отправился к своим.

Сглотнув комок в горле, я подозвала клиента.

— Госпожа Анна, что вы вытворяете? — он тут же принялся мне выговаривать. — Вы…

— Не кричите, — я резко оборвала поток возмущения. — Я договорилась, вам сегодня же все выплатят. Так что успокойтесь и слушайте…

Остаток перерыва пришлось потратить на объяснения.

Когда нас снова позвали в зал, ситуация кардинально изменилась: подсудимые полностью признали вину и заявили, что раскаиваются в содеянном.

Судья благожелательно внимал извинениям перед потерпевшим (один из дракончиков даже заплакал!).

В полном соответствии с уголовным процессом, по очереди допросили подсудимых, их родителей и службу по делам несовершеннолетних, далее возможность выступить предоставили мне.

— Уважаемый суд, легко представить все потрясение моего клиента, на глазах которого хулиганы сожгли его поля. Вследствие уничтожения его имущества он понес не только материальный ущерб, но и значительный моральный вред. Представьте, как тяжело смотреть на бессмысленную гибель льна и конопли! — Я сделала паузу, пережидая смешки в зале, и продолжила: — Вследствие этого мой клиент испытал шок, состояние его здоровья резко ухудшилось, о чем свидетельствуют медицинские справки. Расчет суммы материального ущерба приведен в исковом заявлении и обоснован квитанциями лечебного учреждения, справками о стоимости конопляного и льняного масла, контракт на поставку которых мой клиент не смог выполнить из-за действий подсудимых. Поэтому мы просим суд взыскать компенсацию причиненного вреда.

Как только я закончила, со своего места поднялся Шемитт, и с разрешения судьи вручил гному чек на сумму, ровно в два раза превышающую запрошенную. Разумеется, после этого потерпевший резко подобрел и теперь просил строго не наказывать подсудимых…

Остаток заседания прошел как по маслу, а приговор вполне удовлетворил все стороны.

Доволен был и судья, который открыто мне улыбался. Перехватив хмурый взгляд Шемитта, я улыбнулась в ответ и заглянула к Сергею поболтать. Конечно, это была сугубо дружеская беседа, но мне понравилась идея немного подразнить Шемитта.

Поджидающий в коридоре господин Дроггсон премию пожалел, вместо этого долго и многословно меня благодарил…

Вечер я провела с Инной, которая демонстрировала округлившийся животик и без умолку болтала о токсикозе и методах обезболивания при родах. Я терпеливо слушала ее, пытаясь вникнуть в проблемы беременных, хотя у меня это не слишком хорошо получалось. Мои мысли занимал Шемитт, но говорить о нем с Инной не хотелось. У нас и без того хватало тем для обсуждения…

На следующий день я отправилась на дежурство. Настроение было под стать сияющему на дворе солнцу. На сей раз время пролетело легко, как снежинка.

Я неторопливо собралась домой, подкрасила губы, взяла сумку…

Закрыв за собой дверь, я вдруг поняла, что в коридоре кто-то есть.

«Шемитт», — обрадовалась я. Забавно, почему-то мне даже не пришло в голову, что это кто-то чужой.

Это действительно оказался он: мгновенно приблизился и легко подхватил меня на руки.

Я тут же обняла его за шею. Полагалось принять обиженный вид и отомстить за волнения последних дней, но на это совсем не было сил.

Улыбнувшись, Шемитт прижал меня к себе покрепче, скользнул губами по виску…

— Я соскучился! Анна, я так соскучился! — прошептал он, покрывая поцелуями мое лицо.

— Я тоже, — задыхаясь, прошептала я…

Отдышаться получилось только через несколько минут, когда он поставил меня на твердую землю (хм, кажется, не такую уж твердую, или это у меня кружится голова?).

Шагнул в сторону… Несколько мгновений спустя на меня смотрел уже дракон в истинном облике.

— Садись, — строго приказал он, подставляя крыло вместо лесенки. — Можешь работать, если хочешь. Но после работы ты моя!

— Согласна! — заявила я, счастливо улыбаясь. — Куда мы полетим?

— На остров. Помнишь?

Еще бы я не помнила! Столько всего произошло на этом самом острове… Память услужливо подсовывала романтические картинки. Впереди два выходных, и никого, кроме нас двоих, на многие километры вокруг.

Я решительно взобралась на спину дракона. Фрейя, я готова лететь с ним хоть на край света!

События последних дней развеялись, превратившись в страшный сон. Как будто не было ни обиды, ни непонимания.

Остались только мужчина и женщина, которые не в силах оторваться друг от друга…

Я отчаянно мерзла. На улице уже вторую неделю подмораживало по ночам, но центральное отопление все еще не включили. Сидеть в консультации в пальто неприлично, а электрокамин сломался — по закону подлости, в самый неподходящий момент. Энергичная ходьба из угла в угол помогала мало, после пятой чашки горячего чая пить уже совершенно не хотелось. Медитация на огненную руну совуло тоже не оказала заметного действия. Даже хваленая магия не помеха холоду!

Оставалось тереть синеющие от холода руки и считать минуты до окончания рабочего дня. Дома меня ожидали согревающие средства на выбор: горячий душ, горячий чай и не менее горячий дракон (еще бы, огненный!). А лучше подходить к вопросу комплексно: залпом выпить чая и в обнимку с Шемиттом отправиться в ванную…

Увлекшись фантазиями, я даже подзабыла, что нахожусь в офисе. Ввалившиеся без стука клиенты ошалело уставились на адвоката, который встретил их мечтательной улыбкой.

— Госпожа Анна? — с явным сомнением уточнил один из них.

— Собственной персоной! — подтвердила я, разглядывая двух мужчин.

Их родство бросалось в глаза: оба рослые, поджарые, желтоглазые и пепельноволосые. Правда, лицо старшего обезображено шрамами, причудливо исчеркавшими правильные черты.

— Пожалуйста, присаживайтесь.

— Благодарю! — церемонно ответил старший, как бы невзначай распахнув полы куртки.

Меховой пояс с пряжкой в виде оскаленной волчьей морды. Следовательно, они ульвсерки.[49]

Я откинулась на спинку кресла и приподняла брови, показывая, что оценила зрелище.

Любопытно, зачем они столь откровенно демонстрируют свою принадлежность к оборотням? Ведь для них не составляло труда это скрывать (в отличие от тех же драконов, которым никак не удавалось спрятать принадлежность стихии). А многие до сих пор относятся к двуликим весьма неприязненно, хотя урожденные оборотни — всего лишь люди с особыми способностями.

Они в ответ столь же прямо рассматривали меня.

— Итак, чем могу помочь? — поинтересовалась я, прекращая игру в гляделки.

— Госпожа Анна, у нас проблема, — медленно заговорил старший, выделив голосом мое имя.

Я кивком поощрила его к дальнейшему рассказу.

— Меня зовут Лейдольв. Мой сын, Кведульв, — он указал на младшего, — что означает «Вечерний волк».