Фотография Луны, сделанная советской автоматической станцией «Зонд-6» с расстояния 11 тысяч километров. Цифрами на фотографии обозначены:

1. Океан Бурь. 2. Аристарх. 3. Кеплер. 4. Коперник. 5. Гримальди. 6. Риччиоли. 7. Море Влажности. 8. Бюрги. 9. Море Восточное. 10. Море Весны. 11. Море Осени. 12. Горы Рук. 13. Кордильеры. 14. Бюффон. 15. Штернберг. 16. Кондратюк. 17. Кибальчич. 18. Ланжевен.

Система лунных кратеров (южная сторона).

Лунные моря (северная сторона).

Фаза Луны на 21-й день лунного месяца.

Андре Лори — Изгнанники Земли[17]

Ночью перед заходом Луны, в два часа девятнадцать минут Моони произвел вторичное измерение лунного диска, обнаружившее увеличение диаметра приблизительно на одну восьмую-десятую градуса горизонта.

Он несколько раз самым тщательным образом проверил свои измерения и, убедившись в их безошибочности, страшно обрадовался. Если он до последнего момента еще немного сомневался в скорости действия «великого магнита», то теперь уже не оставалось никаких сомнений в идеальной правильности этих вычислений. Диск

Луны увеличивался как раз настолько, насколько это предусматривал расчет Моони.

Еще не прошло и одиннадцати часов с момента начала опыта, а Луна уже значительно приблизилась к земному шару. Правда, это приближение еще не могло быть замечено невооруженным глазом, но телескоп точно и безошибочно подтвердил осуществление надежд молодого астронома.

Убедившись в этом, Моони в волнении принялся ходить взад и вперед по обсерватории, громко разговаривая сам с собой от сильнейшей радости, охватившей все его существо. Потом он от усталости прилег на диван и задумался о том, что осуществление его смелого проекта в этой обсерватории, заброшенной в пески беспредельной пустыни, является великим историческим событием, открывающим совершенно новые перспективы для изучения мирового пространства и установления связи с ближайшими, а быть может, и отдаленными планетами.

Погруженный в эти мысли, Моони незаметно для себя уснул и проснулся лишь после восхода солнца.

Он чувствовал сильную тяжесть в голове и совершенную разбитость во всем теле, но, несмотря на это, сейчас же бросился к магнитометру. Стрелка, указывавшая напряжение магнита, по-прежнему стояла на максимуме. Солнце уже поднялось над горизонтом, и инсоляторы начали работать. Моони с болезненно-тревожным нетерпением ожидал появления Луны. В этот день она всходила в четыре часа тридцать шесть минут пополудни, но уже задолго до этого момента он был у телескопа и, не сводя глаз с горизонта, готовился к новому измерению.

Когда Луна наконец поднялась над горизонтом, Моони убедился, что увеличение ее диска может быть обнаружено даже невооруженным глазом. Как он и рассчитывал, по мере приближения к Земле сила притяжения прогрессивно увеличивалась, и с каждым часом Луна должна была ускорять свое движение по направлению к земному шару.

При встрече с ним Когхилль спросил, иронически улыбаясь:

— Ну, как поживает Луна? Я уже влюблен в нее и с нетерпением жду обещанного вами свидания с ней!

— Имейте терпение, друг мой, — в тон ему ответил Моони. — К вечеру, когда зайдет солнце, вы будете иметь случай убедиться в том, что она с не меньшим нетерпением ожидает этого свидания.

И действительно, к вечеру все обитатели пика Тэбали с величайшим удивлением обнаружили значительное увеличение лунного диска. Теперь Когхилль уже больше не иронизировал над Моони, а, подойдя к нему, пожал ему руку и поздравил с решительной победой.

В три часа утра, незадолго до захода Луны, Моони еще раз произвел измерения лунного диска. Привыкнув к мысли об успешном разрешении стоявшей перед ним задачи, Моони на этот раз спокойнее отнесся к своим наблюдениям и, записав их в дневник, лег спать.

На третьи сутки, поднявшись рано утром на верхнюю галерею, Моони с тревогой обнаружил, что за два дня армия инсургентов успела значительно приблизиться к пику Тэбали и находилась на расстоянии одного пути от него. Теперь уже ясно можно было различить отдельные отряды вооруженных арабов, в стройном порядке раскинувших свой лагерь в Байудской пустыне.

Судя по царившему в лагере порядку, можно было сказать, что арабы еще не успели заметить необычайного увеличения Луны или, если и обратили на него внимание, то увидели в этом благоприятное предзнаменование для себя.

Во всяком случае, на следующий день должна была решиться судьба Моони и всего его предприятия. Если арабы не испугаются огромного диска Луны, то все труды Моони пропали даром в самый момент блестящего осуществления его дела.

Для этого, впрочем, даже не нужно было ждать наступления следующего дня: сегодняшний вечер после захода солнца должен был решить судьбу Моони, и поэтому неудивительно, что он весь день волновался и нервничал, с нетерпением ожидая наступления сумерек.

Около семи часов вечера солнце скрылось за горизонтом, и на небе появился громадный полукруг Луны.

С верхней террасы при мертвенно-призрачном и фантастическом сиянии чудовищной Луны, свет которой почти не уступал дневному, можно было видеть, как арабы в долине в страхе падали на землю, молитвенно простирая руки вперед. До вершины Тэбали доносились звуки тамтама, созывавшие правоверных к молитве, и протяжные завывания имамов, призывавших милосердие аллаха на детей пророка. Всю ночь продолжались эти завывания и заклинания. Утихли они лишь около четырех часов утра, когда Луна скрылась за горизонтом, что арабы, очевидно, приписали результату своих усердных молений и приветствовали торжественными криками.

Таким образом, надежды Моони на устрашение мусульман необычайной переменой в лунном диске не вполне оправдались. Правда, они были смущены и даже, пожалуй, испуганы этим явлением, но, по-видимому, не отказались от наступления на Тэбали.

В величайшем волнении ожидал Моони наступления следующего дня. Почти всю ночь бродил он по своему кабинету, обдумывая, каким способом договориться с инсургентами, убедить их в том, что он не является их врагом, и заставить их отказаться от разрушения обсерватории на пике Тэбали.

Как только взошло солнце, молодой ученый стрелой поднялся на верхнюю галерею, чтобы посмотреть, как ведут себя арабы. К его величайшей и совершенно неожиданной радости, лагерь инсургентов остался на том же месте, где он был вчера: очевидно, арабы не решались двинуться вперед и ожидали наступления вечера, чтобы снова посмотреть на Луну.

В шесть часов сорок пять минут вечера Луна вновь появилась на небе, занимая теперь уже восьмую часть всей окружности горизонта.

Поднявшись высоко над горизонтом, Луна повисла на небе огромным молочно-белым, почти уже полным шаром, на котором довольно ясно обрисовались цепи гор и равнины, усеянные отдельными скалистыми пиками и кратерами; между ними видны были громадные голубоватые пустыни, окаймленные по краям утесами и угрюмыми скалами.

В телескоп поверхность Луны была так же отчетливо видна, как поверхность Земли с воздушного шара, парящего на высоте двух или трех тысяч метров.

Отличительной и характерной чертой лунного пейзажа по сравнению с обычным земным являлось полнейшее отсутствие не только океанов, но и морей, озер и рек. Громадные пустынные пространства только в немногих местах были покрыты какой-то странной темно-бурой растительностью, напоминавшей по цвету осеннюю окраску кленов и каштанов; не было видно не только каких-либо селений, но и вообще незаметно было никаких признаков присутствия живых существ.[18]