Джей оставил свой 'почетный' пост на плечах Элегора, соскочил вниз и первым ринулся навстречу неизвестности, ясное дело, герцог рванул за вором, а следом, кое-как отряхнувшись, потянулись и все остальные, несомненно любопытные, но в большей степени умеющие сдерживать сиюминутные порывы и куда более осмотрительные. Если впереди и ждали какие-то ловушки или неприятности, то первыми в них неизбежно должны были угодить принц-вор и герцог. Они же и обладали самыми большими шансами выбраться оттуда живыми и невредимыми, Джей в силу божественной изворотливости, а Лиенский благодаря сверхъестественной живучести.

Однако недлинный коридор явно не природного (слишком гладкими оказались стены) происхождения пришельцы миновали без проблем, Джей даже умудрился приметить в нише каменную чашу-лампу с остатками темного масла и запалить ее зажигалкой. Почти одновременно с первым вспыхнули светильники и в просторном зале, куда вывел исследователей проход.

Стены из такого же, сглаженного, как в коридоре, красновато-серого, отливающего сталью камня освещались укрытыми в нишах лампами. Освещенные участки зала чередовались с иными, казавшимися темными провалами, куда не достигал свет, а в центре находилось возвышение из камня шероховатого, с черными и белыми вкраплениями слюды. На нем торжественно возлежал облаченный в золотой, расшитый россыпью драгоценных камней халат мумифицированный труп мужчины ростом около трех с лишком метров. Длинные совершенно седые волосы аккуратно обрамляли пергаментное лицо, одна рука лежала на груди, вторая покоилась вдоль тела.

— Как там твое чутье, Ральд? — все еще сохраняя крохи упрямой, как владелец, и столь же живучей вопреки обстоятельствам надежды, спросил Элегор.

Разрушитель молча ткнул пальцем в сторону великанской мумии, лицо мужчины было воплощением разочарования и гневного недоумения. Столько таскаться вокруг горы, искать путь — и для чего? Чтобы обнаружить не живую редкость, а ее мумифицированные останки.

— Н-да, сдается мне, мы немного, на тысчонку-другую лет, опоздали, — резюмировал Джей.

— А если Эйрана кликнуть. Он, кажется, в некромантии крупный спец, — неуверенно, скорее перебирая идеи, нежели настаивая на своем, предложил герцог.

— Какая некромантия, Элегор? Если это Плетущий, то он — Служитель Творца, соответственно, его посмертие защищено силами, в сравнении с коими вся мощь Эйрана — что комариный чих, к тому же наш брат достаточно разумен, чтоб не рисковать попросту, — покачала головой Элия. — Все, что нам остается, это вернуться к перебору карт других миров.

— И не пошарить тут? — искренне изумился Джей. — Или имущество Плетущих тоже защищено какими-то вселенскими законами?

— Насчет имущества ничего сказать не могу, — честно призналась в своей неосведомленности принцесса, никогда не грабившая и не обворовывавшая Слуг Творца.

— Тогда непременно нужно все осмотреть! — настоятельно заявил принц. — И не ухмыляйся, — Джей дал тычка заулыбавшемуся Элегору, — вдруг мы отыщем какой-нибудь след или указание, где и как искать других Плетущих Мироздание!

— Ищите, с твоими навыками много времени это не займет, — разрешил Лейм, не слишком веря в подобную удачу, но понимая: если не дать брату порыться в гробнице, удовлетворив не столько даже жажду наживы, сколько любопытство, тот в силу мстительности натуры и вовсе может отказаться от продолжения поисков. — Мы подождем вас в Лоуленде.

Компания разделилась. Элегор подошел ближе к мумии, раздумывая о том, кем был этот великан при жизни, насколько нелепые сказочки урбо-мира соответствуют реальности, а Джей сунул нос в ближайшую нишу, прошуршал там чем-то, затем изучил содержимое другой, чихнул и разочарованно подвел итог:

— Бр-р-р, здешний мусор только Элтона или Ментора соблазнит… Философ-фи-я-я-я! Может, прихватить им в подарок вот хоть трактат 'О престранной природе душ человеческих' или не стоит труху по мирам таскать? Ф-р-р! Если наш покойничек имел что-то ценное, кроме своего парадного балахона и шлепанец, в которых помер, то либо распродал перед смертью, либо хорошенько припрятал. Как думаешь, в постаменте потайного сейфа нет?

— Вряд ли, — не имевший богатого опыта разграбления захоронений, но обладающий в достатке знаниями о природе камня, Элегор постучал ногой по боку каменной глыбы и кулаком по верху. Глухой звук вышел ничуть не более обнадеживающим, чем оптимистичный оскал мумии.

Джей встал по другую сторону от постамента с великаном. Теперь парочка богов походила на небольшую группу скорбящих, пришедших проститься с покойным. А что до жадных искорок и легкого разочарования в глазах, так искренняя скорбь товар подчас редкий даже на настоящем прощании. Как правило, присутствующих куда больше заботит собственная жизнь и ее продолжение, чем тот, кто уже миновал заветную черту.

— Может, хоть цепочку с него снять? — тоже попинав постамент, с тоской спросил Бог Воров, разглядывая весьма толстую золотую цепь с крупноформатным прямоугольным медальоном, которую мумия накрывала правой дланью возмутительно собственническим жестом. — Как думаешь, он не восстанет?

— Ты хочешь поразвлечься или опасаешься? — не понял Элегор.

— Просто гадаю, — фыркнул Джей и потянулся к шее покойника, герцог принялся помогать, высвобождая медальон из-под пальцев мумии. Тот подался неожиданно легко, вот только выскользнув почти полностью, зацепился выступом на задней стенке за сухую костяшку пальца владельца и с тихим щелчком раскрылся. Изнутри выпала небольшая пластинка и спланировала на грудь бывшего хозяина или, скорее, хранителя. Ибо знакомый и, пожалуй, успевший набить оскомину узор был слишком хорошо известен мужчинам: шутовские колпаки, розы и игральные кости! Он мог принадлежать только карте из колоды безумного Либастьяна.

— Оп-па! — глаза Джея моментально загорелись. — Давай, верти!

Элегор поднял карту, и боги уставились на мерцающее, словно проявляющееся на секунду и тут же исчезающее из виду изображение худенького и очень серьезного мальчика с серыми глазами и лохматой черной гривой, прядь из которой спадала на правый глаз. Паж-Плетущий — гласила подпись под картинкой.

— Какая-то странная вещица, — насторожился Бог Воров. — И опять Плетущий — сопляк. Они что, до более зрелого возраста не доживают? И живого отпечатка личности я за картой не чую, как по ней паренька искать?

— Все правильно, — возразил герцог, накрытый с головой чувством острого, как горсть жгучего перца и стилет Энтиора, озарения. — Мальчика ты не найдешь, его пока нет во Вселенных. Этот портрет — лишь обещание его явления, потому и мерцает.

— Везде-то ты был, наверное, часто посылали, все-то ты знаешь. Откуда бы такая осведомленность, вы у нас, герцог, часом не очередная инкарнация самого Либастьяна? — с подозрительным прищуром осведомился принц, крутя карту в руках.

— Не знаю, просто чувствую, — признался Элегор, ощущая себя изрядным болваном и ожидая закономерной насмешки. Однако Джей лишь качнул головой и протянул:

— Ну-ну… Так что делать будем, провидец? Волочь картинку в Лоуленд и посвящать Ральда в наш маленький семейный секрет, который знает каждая собака на Уровне и через одну на всех остальных?

— Зачем? Отдадим Злату, пусть припрячет, — пожал плечами Лиенский, словно собирался не передавать Карту Колоды Джокеров Повелителю Межуровнья, а переложить кусок колбасы с одной полки холодильника на другую.

Герцог хлопнул себя по карманам брюк, правый ответил молчанием (все имеющиеся монеты Элегор недавно отсыпал парню за информацию), а левый брякнул сталью. Видно, не услышав нужного звука, бог поинтересовался у Джея:

— У тебя зеркальца нет?

— Почему нет? Есть, — ухмыльнулся запасливый Бог Воров.

Только на поясе принца была прицеплена масса кулончиков и брелоков, сверкающих разноцветными камешками, сувенирных паучков всевозможных мастей, черепков, бутылочных открывашек и иных непонятных штуковин, часть из которых вполне могла оказаться отмычками. А уж что таилось в глубинах карманов Джея, о том досконально не знал и сам Джей, совавший туда все, что казалось хоть сколько-нибудь ценным и попадалось в загребущие ручки. Принц вытащил небольшое круглое зеркальце в оправе из сцепившихся хвостами кошек. — Сгодится?