– Почему?

– Твой брат меня невзлюбил и хочет выгнать из дома.

– Он сам так сказал?

– Нет, что ты. Но я же чувствую. У него нет твоей доброты.

– Поверь, сердце у него не злое.

– Знаю. И все же Чарльз не понимает… Ему не хватает твоей чуткости. Когда мне придется покинуть ваш дом, шериф пристанет с вопросами, и я останусь одна-одинешенька.

Адам устремил задумчивый взгляд в пространство.

– Брат не может тебя выгнать. Половина фермы принадлежит мне, да и деньги у меня водятся.

– Если он станет настаивать на моем уходе, я уйду. Не хочу портить тебе жизнь.

Адам встал и широким шагом вышел из комнаты. Подойдя к двери кухни, он выглянул на улицу и сразу же попал в объятия ясного дня. Вдалеке, в конце поля, брат сгружал с тележки булыжники и укладывал на каменную стену. Адам поднял глаза к небу, всматриваясь в стаю серебристых перистых облаков, надвигающихся с востока. Он вдохнул воздух полной грудью, и внутри шевельнулось волнующее, будоражащее чувство. Будто из ушей вынули вату, и теперь отчетливо слышится кудахтанье кур и шум восточного ветра, проносящегося над землей. Он слышал стук копыт на дороге и далекие удары молотка по дереву – это сосед кроет дранкой крышу амбара. И все звуки вдруг слились в одну мелодию. Зрение тоже прояснилось. Заборы, стены и сараи с необыкновенной отчетливостью выделялись на фоне желтых отблесков послеполуденного солнца. И предметы тоже стали единым целым. Все вокруг вдруг сделалось другим. Стайка воробьев опустилась на землю и, окунувшись в пыль, завозилась в поисках пищи. Потом птицы вспорхнули вверх серой, трепещущей на ветру шалью. Адам снова посмотрел на брата. Он потерял счет времени и не знал, как долго простоял на пороге.

Время и правда застыло на месте. Чарльз по-прежнему возился с огромным булыжником, а Адам так и не выдохнул воздух, который задержал в груди в тот самый момент, когда время для него остановилось.

Внезапно он понял, что радость и грусть неразрывно переплетаются между собой, так же как храбрость и страх, образуя одно затейливое полотно. Адам поймал себя на том, что мурлычет под нос какой-то простой мотив. Развернувшись, он прошел по кухне, остановился на пороге спальни и посмотрел на Кэти. Девушка слабо улыбнулась, и Адам подумал: «Господи, да ведь она совсем еще дитя! Слабое беззащитное дитя!»

– Пойдешь за меня замуж? – спросил он.

Лицо Кэти напряглось, а пальцы судорожно сжались.

– Можешь сразу не отвечать, – успокоил ее Адам. – Хочу, чтобы ты все хорошо обдумала. Только помни: если выйдешь за меня, я сумею тебя защитить, и уже никто не посмеет тебя обидеть.

В следующее мгновение девушка пришла в себя:

– Подойди, Адам, и сядь рядом. Вот так. – Кэти взяла Адама за руку и прижала к своей щеке. – Милый, – прошептала она прерывающимся голосом, – милый мой, ты мне поверил. А теперь пообещай кое-что. Обещай не говорить брату, хорошо?

– Не говорить, что сделал тебе предложение? Но почему мы должны скрывать?

– Не в этом дело. Дай мне время хотя бы до завтрашнего утра, а возможно, и еще несколько дней. – Кэти поднесла руку ко лбу. – Знаешь, у меня ум за разум заходит, и мысли разбегаются в разные стороны, а хочется решить на ясную голову.

– Как думаешь, сможешь стать моей женой?

– Адам, умоляю, оставь меня на некоторое время и дай подумать. Прошу тебя, милый.

Адам нервно усмехнулся:

– Только не затягивай с ответом. Я как тот кот, что взобрался на дерево, а спуститься вниз не может.

– Просто дай мне время. Ты ведь такой добрый и все понимаешь.

Адам вышел на улицу и направился к брату, который все еще грузил на тележку булыжники.

Как только он ушел, Кэти встала с кровати, добрела нетвердым шагом до комода и, подавшись вперед, посмотрела на себя в зеркало. Лоб все еще забинтован. Девушка приподняла край повязки и увидела воспаленный багровый рубец. Она уже давно решила выйти замуж за Адама, задолго до того, как он сделал предложение. Ее жизнь проходила в страхе, и Кэти нуждалась в чьем-нибудь покровительстве и деньгах, а Адам мог обеспечить и то и другое. Кроме того, она сможет им манипулировать. Это Кэти понимала очень хорошо. Замуж ей не хотелось, но на данный момент брак являлся путем к спасению и обретению покоя. Тревожило лишь одно: Адам относился к ней с теплотой, которая была Кэти непонятна, так как сама она никогда не испытывала подобного чувства ни к нему, ни к кому-либо другому. Мистер Эдвардс поверг ее в ужас, и единственный раз в жизни ситуация вышла из-под контроля. Кэти твердо решила, что ничего похожего больше не допустит. При мысли о том, что скажет Чарльз, когда узнает новость, девушка мысленно усмехнулась. Она чувствовала в Чарльзе родственную душу, и его подозрения не вызывали беспокойства.

Увидев брата, Чарльз выпрямился и, приложив руки к пояснице, принялся растирать усталые мышцы.

– Господи, сколько же здесь камней! – вздохнул он.

– Один парень в армии рассказывал, что в Калифорнии есть долины, где на несколько миль не то что булыжника, даже маленького камешка не сыскать.

– Значит, там другие пакости имеются, – возразил Чарльз. – На любой ферме свои трудности. Куда без них? Вот на Среднем Западе саранча, а в других местах – страшные ураганы. Так стоит ли обращать внимание на десяток булыжников? Подумаешь, какая важность!

– Наверное, ты прав. Вот я и пришел помочь.

– Как любезно с твоей стороны. А я уж решил, ты так и будешь до конца дней держать эту стерву за ручку. И долго она еще здесь прогостит?

Адам уже был готов признаться, что сделал Кэти предложение, но что-то в тоне брата заставило его прикусить язык.

– Да, кстати, тут недавно заходил Алекс Платт. Знаешь, какая с ним случилась история? В жизнь не поверишь! Он нашел целое состояние.

– Как же ему удалось?

– Помнишь то место на его участке, где растет кедровая роща? Ну, прямо у дороги?

– Помню. Ну и что?

– Алекс охотился на кроликов, пошел через рощу вдоль каменной стены и нашел чемодан с мужской одеждой. Все так аккуратно сложено, только насквозь промокло от дождей. Похоже, пролежало довольно долго. А еще он нашел деревянную шкатулку, и когда взломал замок, там оказалось почти четыре тысячи долларов. Рядом валялась дамская сумочка, но в ней ничего не было.

– И что, никаких меток с именем?

– То-то и странно. Ни меток на одежде, ни наклеек на чемодане. Похоже, парень боялся, что его выследят.

– Алекс собирается оставить вещи и деньги у себя?

– Он отнес все шерифу, а тот даст объявление, и, если хозяин не найдется, все достанется Алексу.

– Да нет же, владелец непременно даст о себе знать.

– И я так думаю, но Алексу ничего не сказал. Он так радуется. Только странно, что никаких меток. И ведь они не срезаны, их просто не было.

– Да, большие деньги, – согласился Адам. – Кто-нибудь наверняка объявится.

– Мы тут с Алексом маленько поболтали. Ты ведь знаешь, его жена только и делает, что ходит по гостям. – Чарльз умолк. – Послушай, Адам, – продолжил он через некоторое время, – нам надо поговорить. По всей округе идут разговоры.

– О чем? Говори яснее.

– Черт побери, да все о том же! Об этой девке! Нельзя двум холостым мужчинам жить в одном доме с девчонкой. Алекс говорит, местные кумушки уже все кости нам перемыли. Адам, так не может продолжаться. Нам здесь жить, и ни к чему марать свое доброе имя.

– Предлагаешь вышвырнуть на улицу больную девушку?

– Хочу, чтобы ты от нее избавился. Пусть убирается. Мне она не по душе.

– Ты сразу невзлюбил Кэти.

– Вот именно. Я ей не верю. Есть в этой девице что-то… Сам не знаю, как объяснить, но мне она не нравится. Когда она уберется?

– Поступим так, – медленно произнес Адам, – дай Кэти еще неделю, а потом я придумаю, как с ней поступить.

– Обещаешь?

– Даю слово.

– Ну, так-то лучше. Пойду шепну словечко жене Алекса, а уж она разнесет новость по всей округе. Ну и славно же мы заживем, когда снова останемся вдвоем. Полагаю, память к ней так и не вернулась?