Выступая также против пелагиан, некоторые святые отцы (в частности блж. Августин) должны были подтверждать, что Бог не несет никакой ответственности за происхождение зла, которое поразило человечество. Пелагиане (в частности Пелагий, Юлиан Экланский, Целестий) прямо не утверждали, что Бог был творцом зла, но этот тезис косвенно содержался в утверждении, что Адам был создан тленным, подвластным страстям (а значит, и страданию) и смертным.
16
Это учение было опровергнуто блж. Августином и осуждено Карфагенским Собором в 418 году[30]. Тем не менее оно было частично подхвачено некоторыми восточными авторами как крайняя реакция на концепцию святого Августина (которая, будучи направлена против пелагиан, сама скорее приводила к ошибочным суждениям. Некоторые следы этого учения можно было найти у Диодора Тарсского и его ученика Феодора Мопсуестийского. Однако надо отметить, что оно осталось совсем маргинальным.
Утверждение того, что зло было создано Богом, есть отрицание Благого Бога и, соответственно, отрицание Самого Бога
Именно потому, что Бог благ, Он не мог вложить в природу человека зло, которое мы констатируем у нее сейчас. «Поскольку, — пишет свт. Григорий Нисский, — человек есть Божие дело и Бог это живое существо по благости привел в бытие, то несправедливо подозревать, что тот, причина создания которого — благость, был создан Творцом во зле. Напротив того, иная тому вина, что в таком состоянии мы теперь лишены предпочтительнейшего»[31].
Предположение того, что Бог является причиной зла, приводит к отрицанию Его благости. «Неправда, — пишет Дионисий Ареопагит, — что Бог был причиной зла, так как надо было бы отрицать Его любовь, чтобы не сказать, что Он творил, включая и сегодняшний день, только добрые дела»[32].
17
Итак, отрицать благость Бога значит отрицать Самого Бога, так как Бог есть Благо. Святой Василий ставит в один ряд с атеистами того, кто считает, что Бог является творцом зла: «Поэтому, как действительно лишенный ума и смысла, безумен тот, кто говорит: нет Бога. Но близок к нему и нимало не уступает ему в бессмыслии и тот, кто говорит, что Бог — виновник зла. Я полагаю, что грех их равно тяжек, потому что оба равным образом отрицают благого Бога: один говоря, что Бога нет, а другой утверждая, что Он не благ. Ибо если Бог — виновник зла, то, очевидно, не благ. А поэтому и в том и другом случае отрицается Бог»[33].
Страдание является частью тех реальностей, которые противоестественны и состоят в отсутствии добра
Очевидно, что позиция святителя Василия связана с более важным положением, согласно которому зло является противоестественной реальностью. Эту концепцию мы находим также у свт. Григория Нисского, который отмечает, что зло «развивалось в природе против самой природы»[34]. В равной степени эту идею можно найти у Дионисия Ареопагита[35].
Позиция святителя Василия связана также с мыслью, согласно которой зло в различных его проявлениях является нехваткой или отсутствием добра. «Не считай Бога виновным в существовании зла и не представляй себе, будто бы зло имеет особенную свою самостоятельность… Зло есть лишение добра. Сотворен глаз, а слепота произошла от потери глаз»[36]. Это положение было также подтверждено свт. Григорием Нисским[37],
18
Дионисием Ареопагитом[38] и преп. Максимом Исповедником[39]. Святитель Григорий Нисский отмечает, что «всякий порок, как нечто не само по себе и не самостоятельно существующее, имеет ту отличительную черту, что он есть лишение добра»[40]. Это позволяет ему сделать вывод, что Бог не мог быть создателем зла: «не-сущее не существует, а Создатель существующего не есть Создатель несуществующего. Следовательно, не причина зол Бог — Творец существующего, а не того, что не существует, создавший зрение, а не слепоту»[41]. Наибольшее развитие эта концепция получила у Дионисия Ареопагита. В частности, он отмечает, что «злу надо приписать случайное бытие, возникающее благодаря другому [по отношению к Богу и природе, которую Он создал], а не из собственного начала»[42]. «Зло есть только несовершенное добро»[43], «слабость и убывание добра»[44]. Оно есть «порча сущего», и его единственная роль заключается в том, чтобы развращать и разрушать[45]. Оно происходит из «множества отдельных недостатков»[46]; «не смыслы ведь и силы производят зло, но бессилие, слабость и несоразмерное смешение несхожего»[47]. Зло в нас означает только «отсутствие полноты свойственных нам благ»[48].
Таким образом, говоря о зле, которое поражает природу, можно сделать вывод, что зло «состоит в том, чтобы разру-
19
шать эту природу», в ослаблении и подавлении собственных ее качеств, действий и природных сил», как отмечает Дионисий Ареопагит[49], который также уточняет: «Но и не в телах зло. Ибо некрасивость, болезнь — это ущерб вида и нарушение порядка»[50].
Иначе говоря, болезнь и страдание тела, связанное с ней, соответствуют упадку и порче здоровья, которые человек познал, согласно святым отцам, в своей душе и в своем теле[51].
Человек в его райском состоянии не знал страдания
Святые отцы единодушны в утверждении, что в своем первоначальном райском состоянии человек не знал страдания, как психологического и морального, так и физического.
Все они напоминают состояние приятности, радости, отрады, сильного духовного наслаждения и блаженства, которые человек знал в раю[52] и которые ставили его не только вне всякого страдания, но и вне всякого наслаждения[53].
Это состояние было неразрывно связано с целостностью духовной, душевной и телесной, которой ничто не могло нанести ущерб. Преп. Дорофей Газский отмечает, что человек изначально жил «в наслаждении райском… имея чувства здравые и находясь в том естественном состоянии, в каком был создан»[54]. Преп. Исаия Скитский также отмечает, что в своем
20
первоначальном состоянии человек имел «способности здоровые и прочные в их естественном состоянии»[55]. Свт. Григорий Нисский подчеркивает то, что здоровьем (физическим и духовным) человек в его первоначальном состоянии был обязан своей добродетельной жизни: «Духовное в человечестве было некогда здраво, потому что… душевные движения растворены в нас были равномерно по закону добродетели»[56].
