А в больнице города Хилла, что рядом с легендарным Вавилоном, в 100 км к югу от Багдада, на высокой железной койке, накрытой почти прозрачным одеялом из грубой шерсти, сидит очень красивая и очень несчастная молодая женщина Лейали Кобар. Обе ноги у нее перебиты осколками, и осколок же засел под лопаткой. Она держит в руках двухлетнюю крошку Бенин с перевязанной головой. Вторая дочка, трехлетняя Саджад, лежит на соседней кровати с осколочным ранением руки. Их привезли из деревни Эль-Амира, что в 5 километрах к югу от Хиллы.

В двадцать четыре года у Лейали шестеро детей, вернее, было шестеро до трех часов дня в понедельник, когда бомба разорвалась на улице, под окнами дома Лейали, как раз в тот момент, когда там играли четверо ее сыновей от 3 до 12 лет.

«Муж уехал в Багдад на заработки, — сиплым шепотом говорит она. — Что я ему скажу, когда он вернется. Дома нет. Детей нет. Жена не ходит».

Больница просто завалена раненными мирными жителями. За два дня бомбардировок авиацией союзников из четырех деревень вокруг Хиллы в город привезли более двухсот раненых, из которых 36 уже скончались, а сколько еще погибли на месте и до сих пор погребены под руинами? Гибли целыми семьями.

По дороге в Багдад то тут, то там видишь следы точечных ударов американских ракет. Вот дымятся три укрепления, и из почерневших пустот торчат искореженные остовы зенитных орудий. Вот на железнодорожном пути стоит полуразрушенная платформа с обуглившимися танками и двумя бронетранспортерами. Справа — в финиковом лесу — огромная серая воронка, вокруг которой разбросаны четыре перевернутых и сгоревших военных машины. На полпути к Багдаду вообще зрелище на заказ: ракета прямо на наших глазах попадает точно в зенитку, метрах в двухстах от дороги. Потрясающе. Нигде не видно американцев. Никакого контакта. А все взлетает на воздух, словно по расписанию.

Непонятно одно. Если они такие волшебники современной войны, откуда такое количество жертв среди мирных жителей?

«Я абсолютно убежден, что это делается не намеренно, — заявил “Новой газете” известный бывший обозреватель CNN, NBC и “National Geographic” Питер Арнетт, недавно уволенный из NBC за слишком откровенное и “непатриотичное” интервью, которое он дал на прошлой неделе иракскому телевидению. — США надеялись на бескровную войну, на быструю войну. США не хотят убивать гражданских лиц. Они хотят избавиться от Саддама Хусейна. Они хотят прийти, оккупировать Ирак и пользоваться поддержкой масс. Гибель мирных жителей — это следствие массированных бомбардировок и ракетных ударов. Будет больше бомбежек и больше ракетных обстрелов. И гражданские потери в таком большом городе неизбежны».

У Станислава Лема есть рассказ о планете, на которую все время падали метеориты, и в конце концов жители сумели приспособиться к этому небесному явлению — просто стали все очень быстро делать. Стали быстро жить.

В Багдаде, где опоздание на два часа на работу или на важную встречу считается нормой, жить быстро еще не научились, даже в условиях постоянно падающих бомб и ракет. А вот хоронить научились очень быстро…

В пятницу город опустел. По городу быстро разлетелась новость — американцы в аэропорту. Люди почти исчезли с улиц. Даже нищие и чистильщики ботинок. Редкие машины старались ехать быстро, не останавливаясь на светофорах. У многих из них были открыты багажники, из которых торчали какие-то поспешно собранные тюки. Машины, как правило, были битком набиты женщинами и детьми и направлялись на северо-запад, в Иорданию и Сирию.

Журналист попросил майндера остановить одну из таких машин, чтобы поговорить. «Нет, нельзя, — сказал тот. — Это дезертиры, предатели. Они бегут из страны».

«А что им делать? Погибать под бомбами или под перекрестным огнем во время штурма Багдада?» — спросил журналист.

«Да, — ответил гид. — Мы же остаемся».

Да, действительно, они остаются. Остаются в отеле «Палестина» под защитой журналистов. Уже и министерства их нет. И местных «железных феликсов» скоро сдадут в металлолом, а они все равно останутся, всех переживут и изберут себе нового президента. Из своих.

Иракцы в массовом порядке покидают Багдад. Все в ужасе от приближающегося кошмара уличных боев. Дороги, ведущие на север от Багдада, уже просто забиты машинами с беженцами. На крышах наспех привязанные к багажникам тюки, одеяла, одежда. В машинах битком народу. Люди целыми семьями сидят и стоят в открытых кузовах грузовиков на тюках с барахлом.

Начиная с двух часов дня телевидение все время передает один и тот же 12-минутный сюжет о том, как Саддам гуляет по Багдаду.

Несколько журналистов уже подходили к нам и говорили, что видели нашу машину в телесюжете о Саддаме. Он якобы проходил мимо нее. Ее легко узнать. На лобовом стекле приклеен огромный транспарант Russian Press. Я посмотрел сюжет — машина действительно наша. Видимо это было сегодня утром в тот момент, когда нас опять арестовали. Мы показались подозрительными. Нас отвели вооруженные люди в районный штаб партии, где долго и нудно проверяли документы и слушали Ахмеда, а потом долго и нудно угощали нас чаем. Вот мы и пропустили Саддама. Юра готов выброситься в окно.

Хотя я не верю, что это действительно был Саддам. Один чиновник в Министерстве информации на днях сказал мне по секрету, что знает человека, которому личный фотограф президента признался тоже по секрету, что не видел настоящего президента уже семь лет. И этому я тоже не верю.

Между тем в телевизоре Саддам жал руки представителям остолбеневшей толпы и спрашивал их, как дела. Хусейн был в зеленой военной форме и черном берете с пистолетом в кобуре на боку. Саддаму вручают ребенка с черными кудряшками. Тот с трудом поднимает его и целует. Такое ощущение что идет президентская предвыборная компания, а не битва за Багдад.

Последний раз он так вот вышел в народ в перерыве между бомбардировками во время Войны в Заливе в 1991 году.

В больницу Ярмук в центре города день и ночь доставляют раненых. Не гражданских лиц, а солдат с поля боя. Подъезжают один за другим заляпанные грязью джипы, из которых солдаты, обвешанные оружием достают своих раненных товарищей и бегом относят их в приемный покой. Каталок и кроватей не хватает на всех. Раненых кладут на пол.

Юра успел на одну секунду ворваться внутрь и до того, как его выкинули обратно, сделать пару кадров. Говорит, что там как в аду. Изувеченные, обгоревшие и окровавленные солдаты лежат на кроватях и на полу друг на друге.

Машины все подъезжают. Солдаты с вытекающим из глаз адреналином вытаскивают из машин новые жертвы. Такое ощущение, что от них до сих пор идет дым. Они привезли с собой ужас, ярость и боль оттуда, где Голиаф нещадно лупит Давида, потерявшего свою пращу.

В больницу имени Шахида Аднана тоже привезли около 70 раненных гвардейцев из Специальной республиканской гвардии (Саддам пустил в ход свои элитные войска).

Здесь нам повезло немного больше. Удалось с одним поговорить. Он представился нам только своим первым именем — Ахмад.

Ахмад со своим подразделением находился в районе Радвания, на юге Багдада, недалеко от аэропорта. В 3:30 дня получили приказ выдвинуться в район аэропорта и выбить оттуда американский десант.

Ахмад: «Я был в кузове пикапа с гранатометом на крыше кабины. После поворота мы буквально лоб в лоб столкнулись с четырьмя американскими танками. Я успел выстрелить из гранатомета два раза. Потом меня подбросило в воздух взрывом, и я очнулся здесь. Я не знаю, что случилось с остальными».

Ахмад контужен и серьезно ранен в обе ноги. Его увозят на операцию.

Больница Ярмук с сегодняшнего дня закрыта для гражданских лиц. Принимает только военных.

Рядом со своим уютным двухэтажным домом с садиком и цветником в центральном районе Мустансирия Сумер Абдель Джаббар (41 год), инженер, укладывает в багажник машины все, что можно увезти. В салоне поедет вся семья — жена и четверо детей. Для багажа почти нет места. Надо спешить. Шум боя на окраинах Багдада не смолкает ни на минуту.