Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Вам не стыдно? Что за манеры у вас?!

— И вы еще смеете считать себя воспитанным человеком? Вы знаете, я, пожалуй, большего грубияна в жизни не встречала.

— Извините, но коль вы назвали меня своим другом, я буду вести себя с вами как друг и постараюсь помочь вам.

Мне показалось, Ева хотела сказать мне в ответ что-нибудь грубое, но почему-то смолчала: может, не нашла слова, а может, из-за того, что едва сдержала икоту — от волнения она, что ли, у нее возникла?

— Ева, — начал я, — вы считаете, ваша инвалидность дает вам многие права, в то время как на самом деле она дает тем, кто заботится о вас, многие обязанности! Вместо того, чтобы жить в вашем положении, пусть и не очень легком, мужественно, вы избираете самый легкий путь: горечь.

— А что я по-вашему, должна делать? Просить милостыню? Сидеть где-нибудь на перекрестке с протянутой рукой? Вы этого от меня хотите?

— Замолчите! И попробуйте понять: забыть о том, что вы не можете ходить, ненависть к ходящим вам не поможет! Если вы не изживете в себе эту ненависть, то ни вы сами, ни они не забудут о вашем положении ни на минуту!

— Это проповедь?

Она была просто отвратительна в своем стремлении показаться наглой. Я ударил ее по щеке. Впервые в жизни я поднял руку на женщину. Никогда бы не мог поверить, что способен на это.

Я ударил ее, как можно ударить грязную шлюху, которая вяжется к вам так, что выводит из себя. Уже только потом я понял, что рука-то моя была как свинцовая. Я был очень огорчен своей несдержанностью. Мне стыдно было посмотреть Еве в глаза. Я нервно схватился за ручку двери. Глаза будто туманом застлало.

— Виктор! — крикнула она.

Я повернулся к ней. Ее правая щека пылала. И все же на лице у нее сияла улыбка, а глаза были снова зеленее воды в бассейне.

— Подойдите! — позвала она меня рукой.

Я повиновался. Мне показалось, что она может сейчас расцарапать мне все лицо. Я уже предчувствовал, как больно могут впиться в него ее ногти. А она обхватила мою голову руками и, притянув к ее к себе, с силой впилась в мой рот своим. У нас даже зубы заскрежетали, и я сразу же почувствовал во рту горький вкус крови — Ева прокусила мне верхнюю губу. Я попробовал отступить, но она так сильно прижала меня к себе, что я не мог высвободиться — я ведь был наклонен. Я почувствовал, как ее горячее дыхание буквально входит в меня. Теперь она уже целовала меня совсем исступленно… Сначала я противился этому слиянию, еще недавно показавшемуся бы мне просто чудовищным, но вскоре забыл о том, что представляла из себя эта женщина… И уже сам стал целовать ее с не меньшей страстью.

Когда я в конце концов высвободился, голова у меня шла кругом. Я приложил к губе платок.

Полузакрыв глаза, она наблюдала за каждым моим движением.

— Когда вы ударили меня, Виктор, — заговорила она, — вы обошлись со мной, как с нормальным человеком, согласно вашим обычным принципам… И, поэтому, простите меня, если какое-то время я вела себя как совсем нормальный человек…

Когда губы перестали кровоточить, я повернул ручку.

— Я пойду.

Она не возражала.

За ужином Ева была очень весела и разговорчива. Она вела себя так, будто выпила: вскрикивала, бурно жестикулировала, начинала смеяться без всякой причины. По-прежнему, видно, была не в себе от нашего поцелуя. Теперь я уже точно не мог никуда выйти. Я боялся, что она все расскажет Элен, и готов был что угодно сделать, лишь бы только Элен не узнала о том, что произошло у нас с Евой. Бывают в жизни минуты, которые хочется безжалостно из нее вычеркнуть. Боже, как я ненавидел теперь те мгновения!

После ужина мы присели подышать воздухом в патио. Ева внезапно замолчала и застыла. Похоже, у нее опять начинался кризис. Элен предложила пойти спать. И мы ухватились за эту возможность спрятаться от надвигавшегося наваждения.

Конечно же, мне не спалось.

Я пробовал читать полицейский роман, который дала мне Ева, но все время замечал, что ничего в нем не понимаю. Подошел к окну, выкурил сигарету… В комнате было невероятно душно, и я решил выйти во двор подышать воздухом.

Я тихо спускался по лестнице. Прошло уже несколько часов, как мы разошлись по комнатам. Из патио я вышел за дом. Босые ноги приятно холодил песок. На мне только и были что пижамные брюки. Я всей грудью вдохнул воздух, с наслаждением потянулся — и вздрогнул: мне послышалось, в патио кто-то был.

Сразу я было подумал, что это кошка, но, присмотревшись, заметил, что кто-то крадется вдоль стены, избегая лунного света. И крадется в сторону гаража!

Я затаился, спрятавшись за деревом. Вскоре из патио, держась стены, выскользнула Элен. У меня сердце замерло. Даже в глазах потемнело и едва не подкосились ноги.

— Элен, — вышел я ей навстречу.

Она вздрогнула, потом перевела дыхание, вздохнула:

— Как вы меня напугали!

— Куда вы собрались?

В отличие от меня она была одета. На ней была широкая провансальская юбка и легкий пуловер.

— На прогулку, — ответила она.

— Вы ведь говорили, что никуда не выходите ночью?

— Да, не выхожу, но сегодня что-то не спится…

— Тогда, теперь вам только и остается сесть в машину и снять у пляжа какого-нибудь типа.

Клянусь вам, я даже в темноте увидел, как у нее выступила вперед челюсть и загорелись глаза.

— Вы что, Виктор, с ума сошли?

— Спрашиваете! Немудрено помешаться в уме, когда открываешь, что такая девушка, как вы, на самом деле всего лишь шлюха!

Элен отвесила мне пощечину не хуже той, которой я вознаградил ее сестру. Она сделала это так быстро, что я даже не успел увернуться. Левая щека моя сильно горела, и это сразу же меня успокоило.

— Кто вам дал право оскорблять меня? — задыхалась она. — Что у вас за слова — «снять»?! Как вам могла придти в голову подобная чушь?! Откуда такая наглость?!

Я перевел дух. Мысли путались у меня в голове.

— Послушайте, Элен, я солгал вам, что был сбит вашей машиной…

— Я подозревала об этом.

— Почему? — удивился я.

— Я аккуратная женщина, Виктор, всегда закрываю гараж на ключ и уверена, что никто не мог взять ночью мою машину!

Тут я и понял, что ошибался в своих подозрениях. Если бы Элен была той самой ночной авантюристкой, она бы не стала отвергать мое предложение о похитителе, а наоборот, изо всех сил поддержала бы его.

— Вы не дали мне закончить, Элен, — начал было я, но заметил, что на втором этаже в одном из окон зажегся свет.

— Это Ева, — прошептала Элен. — Только бы она не услышала нас…

Она увела меня за руку подальше от света, к деревьям. Там мы сели на песок, усыпанный еловыми иголками. Мы долго сидели молча и смотрели на светящееся окно. Наконец свет в нем погас, и мы снова заговорили.

— Вы сказали… — начала Элен.

— Да… Той самой ночью ваша машина все-таки вышла из гаража, несмотря на всю вашу аккуратность… Только… только она не сбила меня, Элен… Другое произошло…

— Что — другое?

Боже, как трудно мне было сказать ей правду! Я терял под ее светлым взглядом дар речи.

— Что с вами случилось, Виктор?

— Я гулял. Машина остановилась возле меня… В ней, я уже вам сказал, была женщина, но лицо ее я не смог рассмотреть… Она предложила мне сесть к ней в машину… Вы… вы понимаете?..

Я замолчал. Она опустила голову.

— И вы… сели? — спросила она у меня каким-то странным голосом. Некоторое время я колебался.

— Да, — ответил я наконец.

Я боялся, что она будет настаивать, вынудить меня рассказывать подробности, но она обхватила голову руками, и я почувствовал, что она плачет.

Я погладил ее волосы.

— Элен…

— Так вы для этого пришли в наш дом? Надеялись отыскать эту девицу?

— Да, Элен, но я хотел отыскать ее лишь затем, чтобы посмотреть, какая она в обычной жизни. Я думал, что это душевнобольная. Впрочем, я и теперь так думаю…

— А если бы этой женщиной была я, что бы вы сделали?

— Не знаю… Мне кажется, я оскорбил бы вас, устроил бы скандал!

54
{"b":"226606","o":1}