— А чем он был не такой?

— Тебе не хуже меня известно, чем.

— И все-таки?

— Больше я ничего не скажу. Я думал, мы обменяемся мнением. А ты только расспрашиваешь, а сам ничего не говоришь.

— Вы тоже не сказали мне ничего такого, что могло бы пригодиться.

— А ты вообще мне ничего не сказал, и точка, — заявил он. — Чего ты добиваешься?

— Ничего не добиваюсь. Я занимаюсь похищением Стивена Хэккета.

— Чем? — Он тянул время.

— Не прикидывайтесь, будто ничего не знаете про Хэккета. Вы прочли про него в сан-францисской газете.

Он чуть повернулся и во тьме посмотрел мне в лицо.

— Значит, это ты следил за мной во Фриско? Какого черта я тебе понадобился?

— Не вы лично. Просто наши дела чем-то связаны. Сын Джаспера Блевинса Дэйви, который куда-то затерялся во всей той потасовке, вырос и стал взрослым. Он-то и похитил Хэккета.

Я услышал, как Флайшер быстро втянул в себя воздух, потом медленно его выдохнул.

— В газете сказано, что у этого Хэккета куча денег. — Это был вопрос.

— Да, немало.

— И мальчишка Джаспера Блевинса требует выкупа?

— Пока разговоров о выкупе я не слышал. По-моему, он хочет прикончить Хэккета, если уже не прикончил.

— Боже мой! Ни в коем случае! — выкрикнул Флайшер так, будто его собственной жизни угрожала опасность.

— Вы знаете Хэккета? — спросил я.

— В жизни не видел. Но он ведь при деньгах. Значит, приятель, нам с тобой не мешало бы объединиться.

Мне не нужен был Флайшер в качестве компаньона. Я ему не верил. С другой стороны, он знал об этом деле то, что никому из оставшихся в живых не было ведомо. И в округе Санта-Тереса был как у себя дома.

— Вы помните ранчо Крагов возле Сентервиля?

— Да. Я знаю, где оно находится.

— Вполне возможно, что Дэйви Блевинс прячет Стивена Хэккета на ранчо.

— Тогда поехали туда, — сказал Флайшер. — Чего мы ждем?

Мы подошли к машинам. Я отдал пистолет. Глядя на Флайшера в полутьме, я вообразил себе, будто смотрюсь в тусклое кривое зеркало и вижу самого себя.

О смерти Лорел Смит не было сказано ни слова.

Мы решили ехать на машине Флайшера, потому что она была новой и быстроходной, и вести ее попеременно. Свою машину я оставил возле открытой всю ночь бензоколонки в Канога-парк, неподалеку от дома Кита Себастиана. Что бы ни случилось, все равно мне сюда возвращаться.

Я сидел за рулем, а Флайшер дремал рядом со мной на переднем сиденье. Мы поднялись в Сан-Фернандо-Вэлли, миновали главный перевал и вернулись через Камарильо к совсем уже темному океану. Но стоило нам пересечь границу округа Санта-Тереса, как Флайшер, словно почуяв родную территорию, тотчас проснулся.

В нескольких милях к югу от границы, когда мы очутились на совершенно пустынном участке шоссе, Флайшер велел мне остановиться возле небольшой рощи из эвкалиптовых деревьев. Я решил, что ему требуется выйти. Однако, когда я остановился на обочине, он из машины не вылез.

Не поднимаясь с сиденья, он повернулся ко мне и рукояткой пистолета, в которой была еще и обойма с патронами, ударил меня по голове. Я потерял сознание. Через некоторое время окутавшая меня тьма была нарушена какими-то сновидениями. Вращались огромные колеса, колеса вечности и неизбежности, а потом они превратились в тепловоз, который, сверля тьму своим единственным глазом, мчался прямо на меня, а я в беспомощности лежал поперек рельсов.

Тепловоз загудел, но гудок его не был похож на гудок поезда, и я не лежал на рельсах, и это был не сон. Я сидел прямо на шоссе, на той его полосе, где машины шли на север. И на меня, беспрерывно сигналя, мчался грузовик весь в огнях, как рождественская елка.

Визжали тормоза, но было ясно, что грузовик не успеет остановиться. Я лег и смотрел, как он надвигается и как за ним исчезают звезды. Потом звезды опять появились, и я почувствовал, что по жилам у меня бежит заледеневшая было кровь.

С юга шли машины. Я сполз с дороги, чувствуя себя крохотным и неуклюжим, как кузнечик. Свидетелями что-то бормотали и стонали на ветру эвкалипты. Я полез за пистолетом. Он исчез.

Водитель грузовика, съехав на обочину, остановился, выставил световой сигнал и с фонариком в руках кинулся ко мне.

— Эй, вы живы?

— По-моему, да. — Я поднялся, с трудом держа голову.

Он сунул фонарик мне в лицо. Я зажмурился и чуть не упал.

— Эй, у вас все лицо в крови. Разве я вас задел?

— Нет. Это меня стукнул и бросил на шоссе один мой приятель.

— Может, вызвать полицию, а? Или «Скорую помощь»?

— Да нет, не нужно. Лучше подбросьте меня до Санта-Тересы.

Он согласился не сразу. На лице у него было написано и участие и подозрение. Его смущала кровь на лице. Приличных людей не бьют и не бросают на шоссе.

— Ладно, — сказал он без энтузиазма. — Это я могу.

Он довез меня до окраины Санта-Тересы. Бензозаправочная станция еще была открыта, и я попросил водителя грузовика остановиться возле нее.

Дежурил Фред Крэм, тот, у которого одна нога была в ортопедическом ботинке. Он, по-видимому, меня не узнал. Я прошел в туалет и умылся. Голова над виском была разбита и припухла, но рана не кровоточила.

На стене кто-то написал: «Старайтесь договориться, а не воевать». Я засмеялся. Смех болью отдался в голове.

Я вышел на воздух и спросил у Фреда Крэма, можно ли мне позвонить. Теперь он меня узнал.

— Нашли девушку?

— Нашел. Большое спасибо.

— Не стоит. Могу я еще чем-нибудь вам помочь?

— Сейчас мне нужно позвонить человеку, который живет у вас в Санта-Тересе.

Стрелки электрических часов в конторе бензозаправочной станции стояли на двенадцати. Опять звоню Лэнгстонам ровно в полночь. Я нашел в телефонном справочнике их номер и набрал его.

— Квартира Лэнгстонов, — приглушенным голосом ответил Генри Лэнгстон.

— Говорит Арчер. Не сердитесь, пожалуйста, за столь поздний звонок.

— А я все думал, куда вы делись, — оживился он. — Местная газета только и кричит про Дэйви.

— Хэнк, я, по-моему, знаю, где он. Но и Флайшер тоже знает. Он уже едет туда. Как вы насчет того, чтобы совершить еще одну ночную прогулку?

— Куда?

— На ранчо возле Сентервиля. Это на севере округа.

— И Дэйви там с Хэккетом?

— Пятьдесят на пятьдесят, что да. Возьмите оружие.

— У меня только пистолет тридцать второго калибра.

— Сгодится. И захватите фонарик.

Я объяснил ему, где я. И пока я ждал его возле конторы, Фред Крэм запер на замки помпы и выключил верхний свет.

— Извините, — сказал он мне, — пора закрываться.

— Закрывайтесь. За мной через несколько минут подъедут.

Но он не спешил и смотрел на мою разбитую голову.

— Это сделал Дэйви Спеннер?

— Нет. Я еще не нашел его.

— Это он был с той девушкой здесь вчера вечером. Я сначала не узнал его, он очень изменился. Но когда я прочел про него в газете… У него и правда кто-то был в багажнике.

— Я знаю. Вы давно знакомы с Дэйви?

— Мы один год учились вместе в школе. Только я уже кончал, а он был на два класса ниже. Тогда он ни в чем плохом замечен не был, был маленьким и худеньким, вырос он уже потом. Вот почему я его вчера не узнал.

— Если вы опять увидите его, Фред, дайте мне знать. — И я вручил ему свою визитную карточку. — Звоните мне в любое время и за мой счет, разумеется.

Он взял карточку с явной неохотой.

— Я не совсем это имел в виду.

— А что?

— Как оборачивается жизнь. Я зарабатываю на жизнь продажей бензина, а Дэйви сделался преступником.

Высказавшись и облегчив душу, он выключил свет в конторе и запер дверь. Но из вежливости не ушел до тех пор, пока с шоссе к нам не съехал, остановившись возле его драндулета, автофургон Лэнгстона.

Пожелав Фреду спокойной ночи, я сел в фургон. Лэнгстон ощупал взглядом мое лицо и голову.

— Что с вами? Врач нужен?

— Не сейчас. Я и так уже отстал от Флайшера самое меньшее на полчаса.