Перед глазами возникло лицо отца, как же я по нему соскучилась! Он смотрел на меня с грустной улыбкой и пенял за то, что я его не послушалась. Нельзя засыпать в лесу, в мороз, можно замёрзнуть насмерть! Что ты, папа, сказала я, мне сейчас вовсе и не холодно. Наоборот, тепло, уютно, словно спишь на любимой перинке. Не сердись на меня, я ещё немного посплю, а потом встану и… нет, нет, лучше посплю. Мне теперь так хорошо…

А потом я увидела Тана. Он снова нашёл меня первый. Вопреки ожиданию, не стал ругаться и называть меня безмозглой девчонкой, а подошёл и лёг рядом, согревая ещё больше. Ласково улыбнулся, погладил по волосам и шепнул, касаясь губами уха:

- Люблю тебя, Илюшка…

Я обняла его в ответ и счастливо вздохнула. Не буду больше завидовать Лёне и тем словам, что сказал ей любимый. Тан меня любит, всё-таки любит! А значит, теперь уже ничего не страшно…

Сколько б я ни прошёл дорог

Сколько б ни было встреч на них

Но я знаю - настанет срок

И я снова увижу их.

Те глаза, что казались сном

И затмили мне солнца свет

И зажгли из сердца костёр

Что не меркнет, как огнецвет.

Я его с той поры берёг

И лелеял мечту одну -

Сколько б я ни прошёл дорог

Ты дождись меня, я приду…

Я улыбнулась, не открывая глаз, и поудобнее пристроила голову на камне.

- Какие хорошие стихи…

- Спасибо, хотя я так не считаю. Глупые они ещё, детские…

- А неглупые почитаешь?

Над головой раздался смешок.

- Других нету. Потом я… разучился.

Я не понимала, снится мне это или происходит на самом деле, и не придумала ничего лучшего, чем спросить:

- А ты кто?

Невидимка засмеялся уже в голос.

- А ты как думаешь?

- Не знаю…

- Глаза-то открой, и увидишь!

Я вздохнула.

- Не хочу. Боюсь.

- Меня??

- Не тебя. А того, что всё это сон. А на самом деле я уже умерла.

- Вот дурочка… Сейчас как шлёпну, тогда живо почувствуешь, умерла ты или нет.

Я снова равнодушно вздохнула.

- Права не имеешь…

- Имею! Как твой будущий муж.

- Кто???

От возмущения всю мою апатию как ветром сдуло. Я резко села, сдёрнула с головы мешающий капюшон…

И упёрлась взглядом в невозмутимое лицо Тана. Он сидел совсем близко, весь какой-то взъерошенный, в расстёгнутой куртке, а кругом по-прежнему возвышались еловые стволы. Мы были в укрытии. Метель закончилась, и небо заметно посветлело. Что он тут делает?!

- Ну что, пришла в себя? - насмешливо осведомился он. - Или тебя действительно шлёпнуть как следует? Тем более ты заслужила…

- Только попробуй! - заявила я, на всякий случай отползая подальше. Все мои прошлые мысли о радостном принятии подобного наказания исчезли без следа. - И вообще…

- Зачем ты это сделала, а?!

Тан угрожающе навис надо мной, вжав спиной в ёлки. Ух, какой злой…

- А затем! Я всё написала Таю! Отстань от меня!

- Сейчас!! Брошу тебя тут и уйду, ты этого хочешь?!

- Да! - из чувства противоречия выпалила я. - Я тебя не звала! Я теперь сама по себе, и ты мне не указ!

- Да что ты! - сощурился он. - Сама по себе, значит… Ну, ладно. Ещё два дня, так и быть. А потом…

- Я вернусь домой, и…

- Ты вернёшься домой. К себе. И ко мне. Свадьба через два дня. Понятно?!

- Нет. Чья свадьба?

- НАША!! Теперь поняла уже, безмозглая?!

- А ты… да я… Да ты совсем, что ли, спятил?! - заорала в ответ я. - Никакой свадьбы не будет!! Я еду к отцу, и там выйду замуж за кого захочу! А ты иди к своим волкам!

- Только вместе с тобой, дорогая, - злобно выдохнул он.

- Обойдёшься!

- Илька, не доводи меня… Я ведь сейчас тебя точно…

- Ну что?? Прибьёшь? Укусишь, серый волк?!

- Хуже!

Тану, видимо, надоела моя истерика. Он дёрнул меня за шубу, буквально впечатав в себя, сжал, как клещами, и стал яростно целовать. Я сопротивлялась - из того же чувства противоречия. Но недолго, очень недолго…

Когда в голове чуть-чуть прояснилось, я обнаружила, что сижу у него на коленях, обнимая за плечи, а Тан нежно гладит меня во волосам.

- Ну что, сдаёшься?

Вопрос прозвучал тихо, без малейшей агрессии, на которую я бы непременно ответила ‘нет!’. Вздохнула. Поёрзала.

- Если ты скажешь мне одну вещь.

Тан заглянул мне в глаза.

- Что люблю? Неужели ты до сих пор этого не поняла?

Кровь бросилась мне в лицо. Я… не ослышалась?

- Глупенькая моя девочка… Ты моё солнце, моя луна. Ты для меня - всё. Не уходи…

Я уткнулась носом ему в шею, малодушно избегая взгляда, который буквально плавил меня изнутри. Держись, Илька! Перед глазами очень кстати мелькнул знакомый плетёный ремешок.

- Сначала ответь. Что внутри твоего медальона? Что-то же есть?

Руки Тана, обнимавшие меня, на миг замерли, а потом машинально сжались ещё сильнее. Не ответит?

- Хорошо. Сейчас для этого самое подходящее время. Сними его сама, и посмотри.

Он наклонил голову, чтобы мне было удобнее, и, не отрываясь, смотрел, как мои чуть дрожащие пальцы борются с тугой застёжкой. И вот, наконец, с тихим щелчком крышка открылась.

Внутри медальона, в кольце из рыжего локона лежала маленькая продолговатая бусинка на тонкой цепочке. Фиолетовая, с серебристым ‘глазком’ посередине… Та, которую семь лет назад я надела на шею юному волку из Озёрного края и тем самым прилюдно объявила своим женихом.

Захлопнула крышку, сунула ему в руку медальон и отвернулась, кусая губы. Не реви, не реви, Илька, нельзя…

Его руки на моих плечах - сейчас почти невесомые. Если захочу уйти, отпустит. Или нет?

Тан легонько поцеловал меня в макушку, прислонился к ней щекой, согревая дыханием.

- Больше ни о чём не спросишь?

Я с трудом преодолела спазм в горле.

- Зачем? Всё и так понятно. Наконец-то… Тебя в детстве дразнили ‘кирпичом’. Ты познакомился с красивой девочкой и назвался более благозвучным именем брата. Потом ты ничего не сказал, потому что был волком. А потом… стало уже поздно. Тебя ранили, отказала рука; по заверению одной столичной немощи тебя ожидала смерть. Не скорая, но неизбежная. И ты решил не портить девчонке жизнь. Благородный волк… Но тогда зачем… зачем ты всё-таки пришёл? Прислал бы обратно бусину - и вся недолга! И я не стала бы больше тебя ждать. Волноваться за тебя, терпеть издёвки подружек… Вышла бы замуж, за кого-нибудь, нарожала детей и жила бы сейчас спокойно! Зачем ты втянул в это Тая, зачем пошёл на обман?!

Не сдержалась… Слёзы потоком заструились по щекам, выплёскивая наружу разъедающую меня горечь.

- Зачем ты так со мной?! Я бы тебя не бросила! Хоть больного, хоть без рук, хоть какого… Я бы тебя обязательно вылечила!!

Тан развернул меня к себе и стал осторожно вытирать слёзы - сначала рукой, потом уголком рубашки, потом губами… Я судорожно вздохнула и, закрыв глаза, прижалась к его груди.

- Именно этого я и боялся. Что ты не смиришься и начнёшь искать выход. Непокорная, бесстрашная… А выхода не было, я до последнего так думал. Точнее, до сегодняшнего дня. Грир меня отчитал как мальчишку… и правильно. Но я ведь не тебе не верил, а себе. Не хотел напрасно надеяться - и всё же надеялся. На какое-то чудо… И его для меня совершила ты. Моё маленькое непослушное чудо. Моя любимая, Илюшка…

Хорошо, что он не видит, кажется, у меня даже уши покраснели. За эти слова прощу ему всё, что угодно… И прошлое, и будущее.

- Помнишь, когда я принёс тебе огнецвет, то едва не опоздал. У меня появилось такое чувство, что тебе угрожает опасность, что надо спешить - и смог убедить отца поехать к тебе. Потом, после того, как ты подарила мне бусинку, это внутреннее чутьё лишь возросло. Когда ты прислала мне письмо, в котором сообщила про смерть матери и рождение брата, я ещё до этого знал, что что-то случилось. Просто чувствовал. Вот потому и не смог не приехать, в последний раз. Чтобы избавиться от своей тревоги, помочь, если надо… просто, чтобы посмотреть, какая ты стала. Я хотел отдать тебе бусинку обратно, освободить от данного слова, - по губам Тана скользнула ироничная усмешка. - И в тоже время страстно хотел, чтобы ты сама меня узнала. Подошла ко мне, улыбнулась и сказала…