Одно дело, например, номиналистическая теория происхождения общих идей у Локка и другое — у Беркли; одно дело — определение природы так называемых «вторичных» качеств у Д. Локка и другое — препарирование этих определений опять-таки у Беркли; одно дело — похвала в адрес локковского учения о рефлексии со стороны Лейбница, другое — место учения о рефлексии в системе локковской материалистической гносеологии. То же самое, но уже при сравнении Д. Локка и Декарта можно сказать о признании двух субстанций — материальной и духовной.

Вопрос о подлинной сущности системы философских взглядов Локка и месте в этой системе его основных идей и принципов — это в определенной мере вопрос о предпосылках научной философии — диалектического материализма. Современное научное знание опирается на достижения научно-философской мысли прошлого. А поступательное движение человеческого общества ныне, как никогда ранее, связано с умением научно решить возникающие проблемы. В век научно-технической революции и плодотворно осуществляемого процесса создания и совершенствования общества свободных тружеников возрастает и роль философии.

На великих перекрестках человеческой мысли и действия, когда решается проблема выбора новых путей движения к знанию и новых путей движения к социальному прогрессу, приобретают новое значение титаны прошлого, во-первых, потому, что они были новаторами, прокладывавшими пути для человеческой мысли и действия, во-вторых, потому, что всякий последующий научный и социальный переворот ставит на повестку дня вопрос о переосмыслении содержания и относительной ценности научных и философских идей прошлого. Локк принадлежит к славной когорте великих мыслителей нового времени, таких, как Ф. Бэкон и Г. Галилей, Р. Декарт и Т. Гоббс, Г Лейбниц и Б. Спиноза и др. Мысленная встреча с каждым из них весьма поучительна и позволяет почувствовать не только пульс минувшей эпохи, но и связь различных эпох.

Вопрос об источнике человеческих знаний, сформулированный еще в античной философии и выявивший противоположность теоретико-познавательных взглядов Демокрита и Платона, материализма и идеализма, со всей остротой был поставлен развитием науки, философии и общественно-исторической практики XVII в. Откуда человек черпает свои знания о мире? Что является источником человеческих знаний: ощущения или «душа» человека (или какого-то сверхъестественного существа)? От решения этих вопросов в значительной степени зависело не только понимание мира, места и роли в нем человека, но и выработка конкретных установок в отношении пригодности методов и приемов объективного исследования природы.

Собственно, новые методы и приемы исследования природы были уже не только провозглашены в трудах Галилея, Бэкона, Декарта, но и эффективно применялись и обогащались как ими самими, так и другими выдающимися естествоиспытателями — Бойлем, Гюйгенсом, Ньютоном. Эксперимент как важнейшее средство открытия новых явлений природы, математическое обобщение опытных данных, совершенствование и обогащение самого математического знания для решения все более широкого круга естественнонаучных задач и опять-таки эксперимент как орудие испытания истинности научных положений — все это во второй половине XVII в. прочно входило в исследовательскую практику передовых научных центров мира, к числу которых в Англии относилось и Королевское общество. Однако мировоззренческое и логико-методологическое осмысление и утверждение происходившего в науке переворота явно не поспевало за ее могучим взлетом, так как все еще наталкивалось на ожесточенное сопротивление сторонников теологически-схоластической учености. Основой этой лжеучености было учение об особых, противостоящих материальному миру и по отношению к нему первичных и продуцирующих его умопостигаемых сущностях — метафизика. Одним из краеугольных камней метафизики была теория врожденных идей.

Признание врожденных человеку идей или принципов являлось идеалистическим решением вопроса об источнике человеческих знаний, оно в конечном итоге приводило к признанию того, что эти идеи и принципы каким-то образом запечатлены в человеческом разуме духовным началом, богом. Характерно, что в ходе работы над «Опытом» в первоначальном варианте его первой книги, известном как «Набросок А» (1671 г.), текст начинается сразу с позитивного изложения антиметафизической эмпирико-сенсуалистической системы знания. Источником знания объявляются ощущения, опыт. А критика теории врожденных идей фигурирует в виде вспомогательного возражения возможным оппонентам (см. 4, стр. 67–69). Но уже через несколько месяцев в новом варианте первой главы — «Набросок Б» критика теории врожденных идей не только расширяется, но и становится главным содержанием первой книги. Дальнейшее изменение по сравнению с «Наброском Б» состояло в том, что окончательный вариант первой книги начинается с критики так называемых теоретических врожденных принципов, в то время как «Набросок Б» — с критики так называемых практических врожденных принципов. Все эти изменения и дополнения свидетельствуют о том, что Локк осознает потребность в решительном и последовательном опровержении теории врожденных идей как в предварительном условии изложения позитивной антиметафизической философской системы. Это подтверждается и соображением, высказанным Локком в письме к А. Коллинзу от 21 марта 1703 г.: «Верно, что нельзя делать никаких возражений против него, т. е. „Опыта о человеческом разуме“, иначе как только исходя из положения о врожденности идей» (3, т. X, стр. 285).

В связи с характерной для Локка манерой письма, в соответствии с которой он почти никогда не называет и не цитирует своих конкретных противников, а дает обобщенное изложение рассматриваемых вопросов, в буржуазной философии предпринимались попытки усомниться в существовании реальных противников, против которых была направлена его критика врожденных идей. Английский философ Р. Аарон отмечает: «…трудность обнаружения оппонентов Локка так велика, что некоторые писатели серьезно предположили, что Локк для того, чтобы представить свои взгляды более ясно, начал [изложение] при помощи установления соломенного чучела, представляя в конкретной и живой форме теорию познания, которую ни один философ никогда не выдвигал, и убедительно ее отвергая» (43, стр. 89). Так, С. Лампрехт считает оценку первой книги «Опыта» как опровержение теории врожденных идей «подозрительной» (60, стр. 1). В этой связи уместно выяснить, в каких формах теория врожденных идей существовала во времена Локка и на каком уровне критика этой теории находилась до появления «Опыта».

В основу традиционной схоластической метафизики были положены идеи Аристотеля. Согласно Аристотелю, метафизика включает: 1) науку о первых принципах, 2) науку о бытии в целом, 3) науку о божественном — о форме всех форм, о перводвигателе. Непоследовательность материализма Стагирита, его уступки идеализму, в особенности при решении вопроса о соотношении «формы» и «материи», создали благоприятную почву для использования его идей в теологически-схоластической метафизике. Эти идеи в томистской метафизике были преобразованы в учение о философии как служанке богословия.

В этой связи метафизическое учение о бытии выступало как исследование реализации или актуализации в материальном мире божественных нематериальных форм, а метафизическое учение о первых принципах — как познание связи формы всех форм — бога — с ее индивидуализацией в материальном мире.

Если при этом учесть положение теологов о нематериальности человеческой души, о ее «причастности», «приобщенности» к божественному духу, то станет ясным, почему схоластика искала истоки знаний не в материальном мире, не в ощущениях, через которые человеческое сознание связано с материальным миром, а в «душе», разуме человека, в котором якобы бог запечатлел то ли в готовом виде, то ли потенциально основополагающие принципы и идеи знания.

Такая трансформация метафизики превращала ее в придаток теологии, в прикладную теологию.