Стратегия выживания вида формируется в зависимости от условий естественной среды, в которой этот вид обитает. Отсюда — удивительнейшие особенности биологии и поведения аквариумных рыбок, которые может наблюдать внимательный аквариумист. Об этом я и расскажу на примере нескольких весьма распространенных видов.

Родина этой рыбки — водоемы Северо-Восточной Африки. Завезена в Россию в середине прошлого века. Размеры 6–7 см, окраска в целом серовато-зеленая, с темными пятнами на жаберных крышках; имеется удлиненный спинной плавник темно-синего цвета, с красными точками.

К сожалению, не выделяясь особой красотой, эта рыбка не нашла признания среди основной массы аквариумистов, кроме тех, кто по достоинству оценил ее удивительное поведение при обзаведении потомством.

В моем аквариуме пугливые и осторожные рыбки довольно быстро освоились среди других мирных видов. Повзрослев, они образовали пару. Самец приобрел яркую нерестовую окраску и занялся рытьем ямки-воронки в корнях сагиттарии. Он яростно отгонял от нее меченосцев, гуппи и превосходящих по размеру голубых гурами. Интересно, что другие виды отлично его поняли и стали держаться подальше от выбранного хромисом места, кроме самочки того же вида. Самец усиленно демонстрировал ей свою новую окраску и будущее гнездо. Естественно, процесс первого нереста прошел в мое отсутствие! Об этом говорила резко изменившаяся форма самки: вздувшееся от икры брюшко опало, зато голова преобразилась до неузнаваемости. Она приняла квадратную форму, как у бульдога (за что, кстати, рыбка и получила свое название). Под нижней челюстью образовался огромный мешок с полупрозрачными стенками, через которые были видны несоразмерно большие икринки, перекатывающиеся туда-сюда. Набитый рот не мешал рыбке дышать жабрами, пропуская через икринки воду. Самец все еще держался возле ямки, и даже продолжал отгонять от нее других рыбок, но интерес к гнезду у него явно пропал. Поблекла и брачная окраска.

Позднее мне удалось посмотреть процесс нереста от начала и до конца. Готовая к икрометанию самочка приблизилась к ямке и принялась выполнять с самцом, который кружился внутри гнезда, ритуальные движения. Она, прижавшись одним боком к стенке воронки и мелко работая плавничками, скользила некоторое время против часовой стрелки, потом уступила место самцу. Пока он копировал ее движения, она внимательно смотрела за его анальным плавником с ярким пятном на конце, пытаясь осторожно прихватить его ртом. Для чего нужна такая синхронизация ритуального танца — стало ясно позднее. После нескольких холостых проходов самочка стала оставлять на дне ямки по 2–3 икринки, а самец поливал их молоками. Самка, следя за оранжевым пятном на его плавнике, выполняющим роль сигнала (релизера), подбирала оплодотворенные икринки и размещала их во рту. Круговой танец продолжался довольно долго. Самка «худела», животиком, зато «раздувалась» головой.

По окончании икрометания передо мной встал вопрос — что делать с самкой, инкубирующей свои икринки в общем аквариуме? Ведь самые мирные рыбки могли съесть чужих мальков. Мне пришлось очень осторожно поймать самку не сачком, а стеклянной банкой, и пересадить ее в другой сосуд, где она благополучно вырастила потомство.

Икринки, хорошо видимые даже через ее приоткрывающийся при дыхании рот, постепенно делались все прозрачнее, обретали глаза и хвостики, пока не превратились в маленьких рыбок. Чтобы пронаблюдать, как самка выпускает своих мальков погулять и покормиться в безопасном (по ее мнению) месте, мне пришлось освоить роль некоего совершенно неподвижного декоративного элемента обстановки. Рыбка встала, немного приподняв голову относительно хвоста, и несколькими резкими движениями жаберных крышек как бы выдула своих детей наружу. Мальки плотной кучкой толклись возле головы матери, вылавливая из воды мелких животных — инфузорий, коловраток, личинок циклопов. Мать каким-то образом определила продолжительность прогулки и «дала команду» детям вновь собраться у нее во рту. При этом она приняла определенную позу, которая и послужила сигналом: опустила голову относительно хвоста. Может быть, эта поза сопровождалась неслышимыми для нас звуками. Когда пара мальков по ошибке попыталась забраться маме в глаз, рыбка отплыла подальше и взяла их в рот губами. Она срочно собирала детей и при опасности (резком движении снаружи аквариума, колебании воды).

При хорошем питании малыши быстро росли и вскоре перестали помещаться во рту своей родительницы. Несколько штук забирались внутрь, а опоздавшие собирались вокруг стайкой и оставались ночевать рядом с головой рыбки. Потом она, оставаясь терпимой к присутствию малышей возле своей головы, перестала пускать их в рот и принялась активно питаться сама.

Однако на этом биологические «чудеса» этого вида не кончились.

В 10-литровом аквариуме мальки (а было их около 60 штук) при достаточном питании стали развиваться неравномерно. Достигнув размера в 2,5–3 см, самые крупные стали приобретать самцовую окраску: более яркие синие крапинки по плавникам и оранжевое пятнышко на анальном плавничке. При попытке отсадить самцов из оставшихся вновь выделилась доминирующая группа. И опять самцов! Оказалось, что таким простым методом весь выводок можно перевести в один пол! В самок выросли 4–5 самых мелких рыбок. Если выращивать хромисов бульти в аквариуме большого объема, то самочек получается гораздо больше. А если их рассадить парами на ранних этапах развития или объединять вместе самых крупных с самыми мелкими, то самочек получится примерно половина.

Казалось бы, чего естественней: половина детенышей — самцы, половина — самки! Но для подводных обитателей это не так. У многих видов рыб пол не дается от рождения, а приобретается при развитии. Почему это выгодно? Рассмотрим на примере хромиса бульти. Предположим, рыбки живут в ручье с пересыхающим руслом. В сезон дождей вода разносит мальков по мелким водоемчикам. Если бы пол был закреплен еще в икринке, то выжить и оставить потомство, очутившись в сообществе одного-двух себе подобных, было бы невозможно. А для существ с меняющимся полом — это не проблема: потомство будет непременно оставлено. В большом водоеме сложится соотношение с большим процентом самок, следовательно, икры будет больше. В малом — с преобладанием самцов, и плотность рыбьего населения уменьшится. Зато, когда самцов много, а самок мало — последние выбирают самого сильного, способного построить и защитить гнездо.

Для некоторых коралловых (и аквариумных!) рыбок характерен еще более интересный механизм — смена уже сложившегося пола. Коралловые рыбки живут «гаремами»: один самец и несколько самок. Если убрать самца, то размножение не прекратится: одна из самок просто сменит пол.

Живут в стоячих и медленно текущих водоемах Южной Америки. В нашу страну завозились два раза: в 1928 и 1948 гг. В аквариумах содержатся гибридные формы (фото 7).

Когда я решил разводить амазонских «рыбок-зебр», опытные аквариумисты посоветовали мне: «Возьми 6–8 штук, они сами разобьются на пары». Как мне не хотелось купить взрослую пару, я все же послушался совета и унес в кулечке 6 мальков, ориентируясь лишь на правильность окраски и целость плавничков. Аппетит у рыбок оказался отменным: они были не прочь съесть малька гуппи. И, кроме того, подозрительно присматривались к ярким длинным хвостам самцов гуппи, которыми те трясли перед самками. Пришлось отсадить скалярий отдельно. Они заняли аквариум объемом 40 л. Мысль о том, каким же образом эти рыбки сформируют пары, не давала покоя. По форме лба рыбок я пытался определить их пол (как было сказало в справочнике, лоб у самцов круче). Но вдруг все рыбки окажутся однополыми?