Алька не спускал с нее глаз.
— И ты сама включила тормозные двигатели?
— А то кто же! Колесников? Я ведь назубок знаю назначение каждой кнопки и клавиши, и даже сложный механизм… Ну и посадила на планету корабль…
— Вот и подпускай девчонок к штурвалу! — покачал головой Алька. — Ох и достанется тебе от Колесникова! Ты хоть обратила внимание на то, что сказало электронное устройство возле двери?
— Я зорко следила за всеми приборами и автоматами… Выход был разрешен и даже желателен…
— А где же ты взяла ключ? Ведь Колесников держит его у себя и никому не отдает.
— Совершенно верно. Но ты заметил, что этот ключик висит на длинной цепочке, похож на серебряную рыбку и очень красив. Ну так вот, накануне вахты я попросила у Колесникова поносить эту рыбку на шее вместо кулона…
— И он дал?
— Еще как! Даже обрадовался, сказал, что эта рыбка красивее моего янтаря с ископаемой мушкой внутри… Я бы так хотела пожить здесь! И как можно дольше!
«Ну и хитра! — весело подумал Алька. — А что дверь звездолета забыла закрыть, это можно простить ей».
— А ты б не хотел пожить здесь?
Алька пожал плечами.
— А еще художник! — сказала Леночка. — Сколько здесь можно написать замечательных картин… Глаз от них не оторвешь!
— Может быть… — замялся Алька. — Я буду писать… Я напишу… Но остаться здесь надолго? Ведь для жизни нужно и многое другое… Что здесь еще есть?
— Здесь есть цветы. Видишь, сколько цветов? Что тебе еще надо?
Алька увидел большие ясные глаза, радостно глядящие на него, и пробормотал:
— Ничего больше не надо…
— Браво, Алик! — Леночка захлопала в ладоши. — Если Колесников устроит голосование, давайте проголосуем «за»? Идет?
Алька хотел сказать, что все это надо обдумать. Планета, конечно, очень яркая, живописная, но имеется ли здесь какая-нибудь пища не только для бабочек и пчел, но и для человека? Растут ли здесь деревья, чтоб построить из них жилье?
Есть ли вода, годная для питья? Пожить здесь недельку-другую неплохо, но чтоб поселяться надолго… Однако ничего этого Алька не сказал.
— Идет, — проговорил он, увидев ее счастливое лицо.
И тогда Леночка поспешно взяла его за руку:
— Давай пройдемся, я тебе кое-что покажу… Смотри, сколько здесь бабочек! И какие они! Вот бы сюда Толиного отца! Написал бы новый труд о бабочках этой планеты…
Леночка шла чуть впереди, Алька на полшага отставал.
— Смотри, какое озеро! Какие на нем огромные кувшинки, и какого цвета — голубые и алые! На Земле таких нет. А какие у них листья… Не листья — плотики! Тебе они нравятся?
— Нравятся. — Алька покорно шел за Леночкой.
Ему все-таки было немножко не по себе, потому что он не знал, как поведет себя Колесников, когда проснется. Алька предчувствовал — нет, он был почти уверен в этом! — что их командир выйдет из себя из-за такого самоуправства. В этом неприятно было признаться даже себе, но Алька слегка побаивался Колесникова…
— Давай покатаемся на листе кувшинки! — внезапно предложила Леночка.
— Ты что, серьезно? Он же не выдержит нас.
— Прекрасно выдержит, я уже каталась.
Алька вытаращил на нее глаза.
— Когда же ты опустилась на планету?
— Часа четыре назад… Уже два раза купалась. И снова хочу. Здесь такая чистая, прозрачная и вкусная вода!
— И ни один крокодил не съел тебя?
— Представь себе — нет. Здесь подстерегает другая опасность: огромная бабочка может выпустить хоботок, обвить тебя и унести в небо…
Алька засмеялся, подпрыгнул, потом перекувырнулся через голову и еще громче засмеялся. Потом сказал:
— Ну давай купаться… Как давно мы не купались!
Алька стал снимать рубаху.
— Ну что ж ты не…
— Я? — вдруг как-то оробело сказала Леночка. — Я… Да ведь Колесников выбросил на космодроме в Сапфирном мой купальник…
— Нечего страшного, — проговорил Алька, — иди купайся первая, а я пойду вон за те цветы и подожду. И не торопись. Я хоть и нетерпеливый, а могу долго ждать. И если какая-нибудь бабочка захочет тебя унести в небо, кричи погромче, не дам тебя в обиду…
Леночка убежала к озеру, и скоро до Алькиного слуха донесся звучный плеск воды.
Вдруг Алька увидел Толю: он бегал по пояс в траве возле темно-синего звездолета, острым носом нацеленного в небо, и ловил бабочек. Трава блестела в лучах света и колыхалась, расступаясь перед ним. Сачка у Толи не было, он ловил бабочек руками и, поймав, относил в звездолет, и рыжий, веснушчатым нос его при этом горделиво смотрел вверх.
Алька тут же решил помочь ему. Но… Но что если Леночку и впрямь унесет в небо гигантская бабочка?
Да нет уж. Наверно, пошутила. Наверно, даже на неведомых планетах нет таких сильных, хищных бабочек.
Алька стал подкрадываться к черной с голубоватыми волнистыми разводами бабочке. Сложив крылья, она присела на махровый белый цветок, развернула и опустила внутрь него тонкий хоботок. Алька схватил бабочку и, не чуя под собой ног, длинными прыжками бросился к Толе. И вытянул к нему руку:
— Смотри, какую поймал… Нужна?
Толя унес в отсек сразу две бабочки свою и его, — вернулся и сказал:
— Чудо, а не планета!
— А что скажет Колесников? — спросил Алька. — Леночка тоже в полном восторге от планеты. Это она посадила на нее звездолет… Знаешь, что она хочет? Она хочет надолго здесь остаться! И меня уже уговаривала… А как ты относишься к этому?
Толя нервно потер лоб и вздохнул:
— Прекрасная идея… Здесь так хорошо… Здесь столько цветов и бабочек! От благоухания у меня даже с непривычки голова болит…
— Значит, остаемся здесь? — неуверенно спросил Алька. — Ведь если мы втроем примем решение остаться здесь и проголосуем «за», Колесников вынужден будет подчиниться; пусть даже он перетянет на свою сторону Жору, нас все равно большинство!
— Это верно, — уже серьезно сказал Толя. — Здесь хорошо пожить день, два, десять… Боюсь, что потом здесь покажется однообразно. Ведь мы полетели в глубины Вселенной ради того, чтоб постичь…
— Знаю ради чего, не говори! — прервал его Алька. — Идем лучше к озеру, может, Леночка уже кончила купаться… — И Алька громко крикнул.
Она откликнулась, позвала их. Ребята стащили с себя комбинезоны и осторожно, как зимой на непрочную льдинку, ступили на маленький круглый зеленый плотик — лист кувшинки; Толя не без труда перепилил складным ножом толстый, уходящий ко дну стебель листа, и они отплыли от берега. Толя с Алькой — худенькие, загорелые, в одних трусиках — лежали на гладком блестящем листе и гребли руками, а Леночка стояла посередке и громко смеялась.
Внезапно на берегу появилась маленькая фигурка Колесникова. Даже издали было видно, что лицо у него сонное, недовольное. Он подошел к воде, протер глаза и зевнул.
— Кто посадил сюда звездолет?
— Я. А что, тебе здесь не нравится? — спросила Леночка, — раздевайся и плыви к нам!
— А что я тебе говорил? — сказал Колесников. — Или все вылетело из головы? Никто не имеет права по своей воле садиться на незнакомые планеты!
— А ты? — нашлась Леночка.
— Что — что я? — недовольно шевельнул бровями Колесников.
— Ты имеешь право садиться, ни с кем не посоветовавшись?
— Ну как тебе сказать, я… — замешкался Колесников, и Леночка не стала ожидать, пока он выпутается из трудного положения.
— Так вот я и взяла пример с тебя! — засмеялась она. — Разве плохая планета?
— А чем она хороша? — хмуро спросил Колесников: видно был очень недоволен собой. — Немедленно плывите к берегу! Мы сейчас же улетаем отсюда!
— Мы никуда не полетим! — спокойно сказал Толя, уже не глядя на него, а продолжая лежать на гладком упругом листе и загребая прохладную воду руками.
Так они плавали, наверно, целый час, любуясь голубизной неба, блеском двух светил — ярких маленьких местных солнц, давших этой планете тепло и жизнь, отражением в воде громадных раскрывшихся кувшинок…
