Появился ряд монографий и в советское время[550].

В 1975 г. группа авторов осуществила в одном издании обзор целого ряда Русских земель X–XIII вв. и их соседей[551].

Все разделы снабжены картами, поясняющими границы княжеств, местонахождение городов, отдельные события.

В связи с тем, что в этой книге главное внимание уделено Киевской Руси и процессу ее образования, история княжеств, выношенных Киевской Русью и отпочковавшихся от нее в XII в., может быть дана поневоле кратко. В обзор попадают важнейшие земли, по которым мы располагаем наибольшим количеством сведений.

Стержнем обзора может быть «Слово о полку Игореве».

Для автора «Слова о полку Игореве» Киевское княжество было первым среди всех русских княжеств. Он трезво смотрит на современный ему мир и не считает уже Киев столицей Руси. Великий князь киевский не приказывает другим князьям, а просит их вступить «в злат стремень… за землю Русскую», а иногда как бы спрашивает: «не думаешь ли ты прилететь сюда издалека, чтобы охранять отчий золотой трон?». Так обратился он ко Всеволоду Большое Гнездо.

«Автор «Слова о полку Игореве» с большим уважением относится к суверенным государям, князьям других земель, и совершенно не предлагает перекраивать политическую карту Руси. Когда он говорит о единстве, то имеет в виду лишь то, что было вполне реально тогда, — военный союз против «поганых», единую систему обороны, единый замысел далекого рейда в степь. Но на гегемонию Киева он не притязает, так как давно уже Киев превратился из столицы Руси в столицу одного из княжеств и находился почти в равных условиях с такими городами, как Галич, Чернигов, (Владимир на Клязьме, Новгород, Смоленск. Отличала Киев от этих городов лишь его историческая слава и положение церковного центра всех Русских земель. До середины XII в. Киевское княжество занимало значительные пространства на Правобережье Днепра: почти весь бассейн Припяти и бассейны Тетерева, Ирпеня и Роси. Только позднее Пинск и Туров обособились от Киева, а земли западнее Горыни и Случи отошли к Волынской земле.

Особенностью Киевского княжества было большое количество старых боярских вотчин с укрепленными замками, сосредоточенных в старой земле Полян на юг от Киева. Для защиты этих вотчин от половцев еще в XI в. по р. Роси (в «Поросье») были поселены значительные массы кочевников, изгнанных половцами из степей: торков, печенегов и берендеев, объединенных в XII в. общим именем — Черные Клобуки. Они как бы предвосхищали будущую пограничную дворянскую конницу и несли пограничную службу на огромном степном пространстве между Днепром, Стугной и Росью. По берегам Роси возникли города, заселенные черноклобуцкой знатью (Юрьев, Торческ, Корсунь, Дверен и др.). Защищая Русь от половцев, торки и берендеи постепенно воспринимали русский язык, русскую культуру и даже русский былинный эпос.

Киевская земля. Переяславская земля (восточнее Днепра) (по А. Н. Насонову)

Столицей полуавтономного Поросья был то Канев, то Торческ, огромный город с двумя крепостями на северном берегу Роси.

Черные клобуки играли важную роль в политической жизни Руси XII в. и нередко влияли на выбор того или иного князя. Бывали случаи, когда Черные клобуки гордо заявляли одному из претендентов на киевский престол: «В нас ти есть, княже, и добро и зло», т. е., что достижение великокняжеского престола зависит от них, постоянно готовых к бою пограничных конников, расположенных в двух днях пути от столицы.

За полвека, что отделяет «Слово о полку Игореве» от времени Мономаха, Киевское княжество прожило сложную жизнь.

В 1132 г., после смерти Мстислава Великого, от Киева одно за другим стали отпадать русские княжества: то из Суздаля прискачет Юрий Долгорукий, чтобы захватить Переяславское княжество, то соседний черниговский Всеволод Ольгович вместе со своими друзьями половцами «поидоша воюючи села и городы… и люди секуще даже и до Киева придоша…» Новгород окончательно освободился от власти Киева. Ростово-Суздальская земля действовала уже самостоятельно. Смоленск по своей воле принимал князей. В Галиче, в Полоцке, в Турове сидели свои особые князья. Кругозор киевского летописца сузился до киево-черниговских конфликтов, в которых, правда, принимали участие и византийский царевич, и венгерские войска, и берендеи, и половцы.

После смерти незадачливого Ярополка в 1139 г. на киевский стол сел еще более незадачливый Вячеслав, но продержался всего лишь восемь дней — его выгнал Всеволод Ольгович, сын Олега «Гориславича».

Киевская летопись изображает Всеволода и его братьев хитрыми, жадными и криводушными людьми. Великий князь вел непрерывно интриги, ссорил родичей, жаловал опасным соперникам далекие уделы в медвежьих углах, чтобы удалить их от Киева.

Попытка вернуть Новгород Киеву не увенчалась успехом, так как новгородцы выгнали Святослава Ольговича «про его злобу», «про его насилье».

Игорь и Святослав Ольговичи, братья Всеволода, были недовольны им, и все шесть лет княжения прошли во взаимной борьбе, нарушениях присяги, заговорах и примирениях. Из крупных событий можно отметить упорную борьбу Киева с Галичем в 1144–1146 гг.

Всеволод не пользовался симпатиями киевского боярства; это отразилось и в летописи, и в той характеристике, которую взял из неизвестных нам источников В. Н. Татищев: «Сей великий князь ростом был муж велик и вельми толст, власов мало на главе имел, брада широкая, очи немалые, нос долгий. Мудр (хитер. — Б. Р.) был в советах и судах, для того — кого хотел, того мог оправдать или обвинить. Много наложниц имел и более в веселиях, нежели расправах упражнялся. Чрез сие киевлянам от тягость него была великая. И как умер, то едва кто по нем, кроме баб любимых, заплакал, а более были рады. Но при том более тягости от Игоря (его брата. — Б. Р.), ведая его нрав свирепый и гордый, опасались».

Главный герой» «Слова о полку Игореве» — Святослав Киевский — был сыном этого Всеволода.

Всеволод умер в 1146 г. Дальнейшие события ясно показали, что главной силой в княжестве Киевском, как и в Новгороде и в других землях в это время, являлось боярство.

Преемник Всеволода, его брат Игорь, тот самый князь свирепого нрава, которого так опасались киевляне, вынужден был присягнуть им на вече «на всей их воле». Но не успел еще новый князь отъехать с вечевого собрания к себе на обед, как «кияне» бросились громить дворы ненавистных тиунов и мечников, что напоминало события 1113 г.

Руководители киевского боярства, Улеб тысяцкий и Иван Воитишич, тайно послали посольство к князю Изяславу Мстиславичу, внуку Мономаха, в Переяславль с приглашением княжить в Киеве, и когда тот с войсками подошел к стенам города, бояре повергли свой стяг и, как было условлено, сдались ему. Игоря постригли в монахи и сослали в Переяславль. Началась новая стадия борьбы Мономашичей и Ольговичей.

Умный киевский историк конца XII в. игумен Моисей, располагавший целой библиотекой летописей различных княжеств, составил описание этих бурных лет (1146–1154 гг.) из отрывков личных хроник враждовавших князей. Получилась очень интересная картина: одно и то же событие описано с разных точек зрения, один и тот же поступок одним летописцем описывался как внушенное богом доброе дело, а другим — как козни «вселукавого дьявола».

Летописец Святослава Ольговича тщательно вел все хозяйственные дела своего князя и при каждой победе его врагов педантично перечислял, сколько коней и кобыл угнали враги, сколько погорело стогов сена, какая утварь была взята в церкви и сколько корчаг вина и меда стояло в княжеском погребе.

Особенно интересен летописец великого князя Изяслава Мстиславича (1146–1154 гг.). Это человек, хорошо знавший военное дело, участвовавший в походах и военных советах, выполнявший дипломатические поручения своего князя. По всей вероятности, это боярин, киевский тысяцкий Петр Бориславич, много раз упоминаемый в летописях. Он ведет как бы политический отчет своего князя и старается выставить его в наиболее выгодном свете, показать хорошим полководцем, распорядительным правителем, заботливым сюзереном. Возвеличивая своего князя, он умело чернит всех его врагов, проявляя незаурядный литературный талант. Для документирования своей летописи-отчета, предназначенного, очевидно, для влиятельных княжеско-боярских кругов, Петр Бориславич широко использовал подлинную переписку своего князя с другими князьями, киевлянами, венгерским королем и своими вассалами. Он использовал также протоколы княжеских съездов и дневники походов. Только в одном случае он расходится с князем и начинает осуждать его — когда Изяслав поступает против воли киевского боярства.