И все же Диего де Ордас с двумя товарищами прошел весь путь до вершины, а индейцы, сопровождавшие его, остались ниже, ибо не решались идти далее. Как потом рассказывали Ордас и солдаты, когда они поднимались, вулкан начал извергать еще более сильные снопы огня и обгоревшие, легкие камни и тучи пепла, и им пришлось остановиться — целый час они не могли сделать ни шага вперед, пока не увидели, что вспышки огня стали слабее и пепел и дым тоже вылетают не так густо, и тогда они поднялись до самого кратера, а это правильно очерченное круглое отверстие шириною в четверть лиги, и оттуда с вершины виден большой город Мехико, и все тамошнее озеро, и селения, расположенные окрест. Отстоит же этот вулкан от Мехико на двенадцать или тринадцать лиг.

Рассмотрев все хорошенько, Ордас вне себя от радости и восхищения, что увидел Мехико и прилегающие селения, возвратился в Тласкалу со своими спутниками, и индейцы Уэксосинго и Тласкалы дивились их дерзостной отваге. Когда ж они стали рассказывать Кортесу и всем нам об увиденном, мы, тогда еще не видавшие и не слыхавшие ничего подобного, — не то что ныне, когда мы уже знаем, что это такое, и когда на вершину, к кратеру, уже поднимались многие испанцы и даже францисканские монахи, — слушали с изумлением. И когда Диего де Ордас возвратился в Кастилию, он попросил у Его Величества, чтобы этот вулкан изобразили в его гербе, каковым и может похвалиться ныне его племянник, живущий в Пуэбло.

С той поры за все время, что мы там пробыли, нам уже не пришлось видеть столько огня, слышать такой грохот, как вначале, и даже несколько лет вулкан вообще не извергался, до 1539 года, когда из него опять поднялся огонь и полетели камни да пепел.

В городе Тласкала мы увидели деревянные строения с решетчатыми стояками и множеством заточенных там индейцев и индеанок, которых там держали и откармливали, пока не потолстеют, чтобы их есть и приносить в жертву. Мы эти тюрьмы разломали и снесли, а узников выпустили на свободу, но бедняги индейцы, не решаясь никуда уйти, оставались с нами, и это спасло им жизнь.

Отныне и впредь в каждом селении, куда мы входили, наш капитан первым делом приказывал ломать подобные тюрьмы и выпускать узников, а таковые были почти повсюду. Когда Кортес и все мы впервые узнали про столь жестокий обычай, наш капитан сильно осерчал на касиков Тласкалы и в гневе стал им выговаривать, и они пообещали, что отныне и впредь не будут убивать и не будут есть индейцев. Но скажу вам, что проку от этих обещаний было немного, — стоило нам отвернуться, индейцы продолжали свои зверства.

о том, как капитан Эрнан Кортес совместно со всеми нашими капитанами и солдатами решил идти в Мехико

Видя, что мы живем в Тласкале в праздности уже семнадцать дней и только слушаем рассказы о богатствах Моктесумы и его процветающего города, наш капитан созвал на совет всех остальных капитанов и солдат, на котором испросил их согласия идти дальше, и было решено вскорости выступить. На сей предмет, правда, было в нашем лагере немало пересудов и споров, некоторые солдаты говорили, что слишком, мол, опасно нам идти и забираться в укрепленный город, когда нас так мало, и напоминали об огромной рати Моктесумы. Кортес же возражал, что теперь мы уже не можем поступить иначе, ибо все время нашей целью и заветом было встретиться с Моктесумой, и все прочие мнения тут излишни. Видя, что он так решительно это говорит, и убедившись, что большинство нас, солдат, исполнены желания помочь Кортесу и сказать: «Вперед, в добрый час!» — сомневающиеся смирились и больше возражений не высказывали. А заводили такие речи об опасностях похода те из нас, у кого на Кубе были поместья, меж тем как я и другие неимущие солдаты безоговорочно препоручили свои души Господу, их создавшему, а тела готовили принять раны и труды вплоть до смерти на службе у нашего Господа Бога и Его Величества.

Хикотенга и Масеэскаси, владыки Тласкалы, видя, что мы хотим идти в Мехико, огорчались в душе и, не отлучаясь от Кортеса, постоянно твердили ему, чтобы он не думал идти этой дорогой и ни в коем случае не доверял Моктесуме, ни другим мексиканцам, не полагался на их почтительные речи, ни на смиренные, полные учтивости словеса, не судил по присланным многим дарам или предложениям, ибо все это сплошное коварство, и мексиканцы сумеют в одночасье отнять у него все, что дарили, и чтобы он и ночью и днем остерегался, ибо они в Тласкале понимают, что, когда мы забудем об осторожности, тут-то на нас и нападут, и ежели нам придется с мексиканцами сражаться, то они просят убивать всех подряд, кого только сможем: юношу, чтобы не взялся за оружие, старика, чтобы не давал советов, и много других предупреждений выслушал от них Кортес.

В конце концов он сказал, что благодарит за добрые советы, и был с ними весьма любезен — не поскупился на посулы и на подарки Хикотенге-старому, Масеэскаси и остальным касикам, отдал им большую часть тонких тканей, подаренных Моктесумой, и сказал, что было бы хорошо, ежели бы они заключили с мексиканцами мир и установили дружбу и могли бы тогда получать соль, хлопок и другие товары.

Хикотенга отвечал, что от мира будет мало толку, ибо вражда укоренилась прочно в их сердцах и нрав у мексиканцев такой, что они под предлогом мира будут причинять им еще больший вред, ибо они никогда не исполняют того, что обещают, и пусть Кортес не трудится склонить их к миру, они, напротив, снова и снова повторяют ему, чтобы он сугубо остерегался оказаться во власти таких дурных людей.

Обсуждая, какой дорогой мы пойдем в Мехико, послы Моктесумы, находившиеся у нас и взявшиеся быть проводниками, уверяли, что самая лучшая и ровная дорога — это через город Чолула, где живут подданные великого Моктесумы и где нам окажут любые услуги; все мы подумали и решили, что и впрямь нам лучше идти через этот город.

Когда касики Тласкалы услышали, что мы хотим идти по дороге, которую нам советуют мексиканцы, они закручинились и стали снова убеждать, чтобы в любом случае мы шли через Уэксосинго, где живут их родственники и наши друзья, а не через Чолулу, ибо в Чолуле Моктесума всегда плетет свои тайные козни.

Но что они ни говорили, как ни убеждали не идти через тот город, наш капитан, по нашему здраво обсужденному совету, решил идти через Чолулу: во-первых, потому, что, по словам всех, то был большой город со многими башнями, с высокими огромными храмами, расположенный на красивой равнине, и издали он, право же, походил в ту пору на наш Вальядолид в Старой Кастилии; и, во-вторых, потому, что он находился поблизости от больших селений, и там было изобилие всяческого продовольствия, и до наших друзей в Тласкале оттуда рукой подать; намерением Кортеса было оставаться там до тех пор, пока не придумаем, как попасть в Мехико, не вступая в бой, ибо огромное войско мексиканцев внушало нам опасения, и ежели Господь Бог не помог бы нам своей божественной дланью и милосердием своим, никогда нас не оставлявшим и придававшим нам силы, туда войти не удалось бы.

Итак, после многих обсуждений и совещаний, решили, что путь наш должен пролегать через Чолулу. Кортес приказал, чтобы туда отправились наши посланцы и сказали тамошним жителям, что вот они, находясь так близко от нас, не шлют никого проведать нас и выразить почтение послам столь великого короля и повелителя, пославшего нас принести им спасение, и что он, Кортес, просит всех касиков и жрецов этого города не медля явиться к нему в гости и принести обет покорности нашему королю и повелителю, иначе он будет считать, что они питают дурные замыслы.

(Перевод Е.М. Лысенко)

Отправлено Его Священному Величеству, государю императору нашему, генерал-капитаном Новой Испании Эрнаном доном Кортесом, в каковом он сообщает о землях и бессчетных провинциях, недавно открытых им на Юкатане в году девятнадцатом и подчиненных им королевской короне Его Величества. В особенности же он делает описание огромной и богатейшей провинции, называемой Кулуа[118], в коей имеются весьма большие города, и великолепные здания, и величайшие богатства и где процветает торговля, и среди тех городов самый удивительный и богатый зовется Теночтитлан, каковой с невиданным искусством сооружен на большом озере; и города того и провинции король и могущественнейший властитель именуется Моктесума; и приключились там с капитаном и его испанцами ужаснейшие беды. Он в подробности описывает обширнейшие владения упомянутого Моктесумы, обряды и церемонии индейцев и как они едят и пьют.